Лариса Петровичева - Единственно верный

• Название: Единственно верный
• Автор: Лариса Петровичева
• Жанр: Фэнтези

Вторая книга «Аальхарнской трилогии» и продолжение «Розы и свитка». Легко ли жить в идеальном обществе? Андрей Кольцов, один из лучших врачей будущего, не вписывается в рамки, предложенные родиной, и отправляется в ссылку на задворки Вселенной. Мог ли он предположить, что обнаружит там ядерный могильник, сотворенный прежним отечеством? Когда же на пороге возникнет новая эпидемия, Андрею понадобятся все его знания и опыт, чтобы спасти свой заново обретенный дом и взойти на костер самому. Это история Христа и Великого инквизитора, разыгранная на окраинах галактики двумя ссыльными каторжниками, что мелькнули в чужом мире и изменили его историю навсегда.

---

На площади возле храма Прош остановил свою повозку, и Лежич выпрыгнул на мостовую.

— Ну что ж, бывай, дядьку, — сказал он, прикоснувшись пальцами к шапке: южный жест премногого уважения. — Даст Заступник, скоро встретимся.

— Это обязательно и непременно, — сказал Прош важно и хлестнул лошадку: — Н-но, пошла, кривоногая, пошла!

Но встретиться им было уже не суждено. Если иммунная система Лежича все еще боролась с вирусом, то Прош не ездил к мощам святого Симеона Лекарника и никакой защиты от болезни, пусть даже самой слабой, не получил. Свои орехи он очень выгодно и быстро продал столичному купцу и отправился на постоялый двор, чтобы утром выдвинуться в Кучки, однако среди ночи ему стало плохо, и до утра он уже не дожил. А его соседи, увидевшие кровавые слезы и разбежавшиеся в страхе, понесли вирус дальше по столице. Такие дела.

…и надо было идти дальше.

Несса стояла у околицы и смотрела на ближайшие домишки Кучек. Она никогда и ни за что сюда бы не сунулась больше — бывшие односельчане по старой памяти наверняка спустили бы на нее собак, а собаки в Кучках были особо злющие и команду «Хвать!» выполняли с невероятным рвением. Ей вполне хватило того раза, когда она пробралась в родной дом, чтобы забрать кое-какие вещи в свое новое обиталище, а главное — вытащить из тайничка в полу маленький схрон с куколкой-амулетом и десятком серебряных монет. Мать откладывала эти деньги Нессе на приданое, и та никогда бы не позволила им попасть в чужие руки… Да, она ни за что не пошла бы в деревню, но по осени у старой бабушки Агарьи всегда обострялся бронхит, а та жила в крохотной избушке на отшибе, и никому, по большому счету, не было до нее дела, кроме Нессы, которую старая Агарья нянчила, обучала грамоте, играла в немудреные игры. Вот потому Несса и стояла вечером у околицы, держа в руках мешок, набитый лекарственными травами для Агарьи — не раз и не два зимой ей нужно заваривать травяной чай и пить, пытаясь унять тяжелый лающий кашель.

У Агарьи никого не было, кроме Нессы. Девушка не могла ее оставить. Конечно, Агарья, зная о смерти и ведьмовстве матери Нессы, могла бы и прогнать свою воспитанницу да кликнуть соседских собак, но Нессу это не останавливало. В конце концов, как говорил Андрей, иногда именно глупости, идущие в разрез с инстинктом самосохранения, как раз и делают нас людьми. Несса не знала, что такое инстинкт самосохранения, и тогда Андрей объяснил: это когда ты хочешь выжить в любой ситуации, и в первую очередь думаешь о том, чтобы выжить самому. Этот инстинкт — один из самых главных, но иногда через него переступаешь, потому что кроме инстинктов у людей есть ум и совесть.

Андрей не верил, что ее мать была ведьмой. Несса знала, что в тот день он кричал и пробовал остановить односельчан и прекратить расправу. Конечно, никто его не слушал, и все случилось так, как случилось, но для Нессы было важным хотя бы то, что хоть кто-то верил ей и ее матери.

Издали донесся крик — самый настоящий вой, чуть ли не звериный. Он расколол тишину, с Нессы спало оцепенение, и она сделала шаг вперед. А действительно, отчего же настолько тихо в деревне? Не такой уж поздний вечер, и жители Кучек сейчас как раз собирались усаживаться за ужин, ранний и потому очень легкий, оставляющий место для ужина большого, когда можно наесться до отвала. Странности прибавляло еще и то, что вечер был тихим и теплым, дождь перестал, и земля подсыхала, но на улочках не было никого, словно Кучки вымерли.

Крик повторился. Стараясь держаться ближе к заборам и низким кустам, Несса двинулась вперед. В некоторых окнах горел свет, но в большинстве своем дома стояли темные и глухие, словно хозяева их покинули и затаились. Вот и избушка Агарьи, такая же тихая, как и все остальные дома на улице.

Отчего-то Нессе стало страшно. Очень страшно.

Она подошла к двери и тихонько постучала, словно боялась нарушить затопившую Кучки неживую тишь. Некоторое время никто не отвечал, но потом в доме послышались осторожные шаги, и голос Агарьи настороженно спросил:

— Кто там?

— Бабушка, это я, Несса, — промолвила девушка. — Я тебе трав лечебных принесла.

До Нессы донесся звук отодвигаемого засова, и дверь отворилась.

— Заходи скорее, не мешкай.

Несса проскользнула в дом, и Агарья закрыла дверь и снова задвинула засов. Это было вообще невероятно: лихих людей здесь давно не водилось, кучкинцы жили благополучно и не имели привычки запирать свои дома. Что же такое произошло, что они сидят, затаившись и без света?

— Проходи, — сказала Агарья, и Несса едва ли не ощупью двинулась за ней в горницу. На улице — уже ближе — снова закричали, а потом с надрывом и слезно запричитали:

— На кого ж ты меня оставил, ненаглядный? Иль я тебя не любила, иль чем прогневала? Открой глазоньки, любезный мой, заговори, скажи хоть словечушко!

Девушка узнала голос: кричала Авгия, жена хлебника. Значит, Влас умер, но отчего же? Казалось, такого сильного человека ни одна хворь не свалит с ног… Агарья крепко схватила Нессу за руку и прошептала:

— Тихо, девонька. Не приведи Заступник, узнают, что ты здесь. Садись сюда, тут лавка.

Несса послушно опустилась там, где было сказано. Глаза постепенно привыкли к полумраку, и Несса разглядела, что старушка шарит в печке, вынимая что-то съестное. Как же Несса соскучилась по хлебу!

— На, покушай, — и старушка протянула ей теплый котелок, от которого ощутимо тянуло сытным запахом мясной каши, и деревянную ложку. — Небось, на болотах-то не особенно жируешь, правда? — Несса удивленно посмотрела на нее: насколько она могла видеть, старушка улыбалась ей устало, но ласково. — Знаю, знаю, девонька, где ты обретаешься и с кем. Это сейчас для тебя лучше всего, с диким лекарником рядом быть.

— Бабушка, а что случилось? — спросила Несса, уплетая кашу за обе щеки. Агарья села на лавку и тяжело вздохнула. Ей было нелегко: горестно поникли плечи, все тело будто бы беззащитно обмякло перед наступающей неотвратимой бедой.

— Горе у нас, девонька. Большое горе. Мор в деревне.

Несса чуть было не подавилась кашей. Таких новостей она не ожидала. Теперь все становилось на свои места: потому-то кучкинцы и сидели по домам, не высовывая носа на улицу — боялись подхватить заразу. А Влас, выходит, заболел и умер…

Кусок не лез в горло. Несса опустила ложку в котелок и поставила его на лавку.

— Откуда же мор, бабушка? — спросила она. — Отчего мор?

Агарья вздохнула, и Несса вдруг поняла, что старушка плачет.

— Известно, откуда, девонька. Ты его и наслала. За мать мстишь. Вот и вымирает народишко, который ее камнями закидал. Отец Грыв, вон, первым Заступнику душу отдал…, - она помолчала и продолжала: — Страшно, милая, ох как страшно…. Кашляют да слезами кровавыми умываются, а как умрут, так часу не пройдет, а тело уж раздуется, и смрад от него превеликий стоит…

Несса поежилась. Она слышала от матери, что когда-то давно по стране прошел страшный мор, выкосивший едва ли не всех аальхарнцев, да и сама сталкивалась с достаточно тяжелыми болезнями: прошлой зимой страдала от легочного жабса и выздоровела только чудом. Но происходящее сейчас казалось ей каким-то ненастоящим, неестественным — будто не могло быть в природе такой болезни.

— Ничего я не насылала, — прошептала Несса. Старушка кивнула и ласково взяла ее за руку.

— Конечно, нет, девонька, — произнесла она. — И мать твоя была хорошая, добрая женщина, а не колдовка. Но все говорят, что ты, ведьмино семя, ему виной, и отведи Заступник, узнают, что я тебя сейчас привечаю. Ты дождись, когда совсем стемнеет и иди обратно к Андрею. Он блаженный человек да к тому ж и лекарник, он тебя не оставит.

— Он мне рану на ноге зашил… — прошептала Несса. Навалилась вдруг невероятная усталость и обреченность, невозможность сопротивляться наступающей беде. Агарья понимающе кивнула.

— Это он может. Я как увидела его, так поняла: ох непрост человек! И дурачком только прикидывается, на самом деле все ему в подметки не годятся. Травки собирает разные, жабсом не болел — а вся деревня болела тогда, и животные, опять же, его любят…

В дверь стукнули так, что, казалось, содрогнулась вся избушка.

— Отчиняй! — крикнул с улицы грубый мужской голос. — Отчиняй немедля!

— На печку, быстро, — прошептала Агарья и поплелась к двери, шаркая ногами и бормоча: — Иду, сердешные, иду…

Забравшись на печку, Несса спряталась под какое-то тряпье и замерла, не выдавая себя ни звуком, ни движением. Агарья тем временем отодвинула засов и открыла дверь.

— Платко! — воскликнула женщина. — Ты чего буянишь?

Платко Гашич был байстрюком владетельного сеньора Бооха, и хотя такое происхождение не давало здоровенному парню с заносчивым и несколько туповатым лицом никаких дополнительных прав, он все равно держался нагло и вызывающе. «Что вы мне, селюки? — спрашивал он. — Я князь, и вы для меня — прах под ногами». За такие речи «князь» частенько бывал бит деревенскими, но это не научило его уму-разуму.