Сэмюэль Пипс - Домой, ужинать и в постель. Из дневника

• Название: Домой, ужинать и в постель. Из дневника
• Автор: Сэмюэль Пипс
• Издательство: Текст
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-7516-0915-3

Дневник Сэмюэля Пипса (1633–1703), крупного государственного деятеля, современника Английской революции XVII века, Реставрации, очевидца казни Карла I, лондонского пожара и эпидемии чумы, остался в истории мировой литературы не менее значительным явлением, чем мемуары Казановы. Пипс живо, темпераментно, откровенно и с большой непосредственностью рассказывает о политических событиях и театральных премьерах, о своей службе в Адмиралтействе и об отношениях с женой. Многие замечания Пипса — о государственных чиновниках, о политике и власти, нравственности и религии — и сейчас звучат на редкость актуально.

---

18 августа 1667 года

Через парк в часовню королевы, где протиснулся почти до самого ограждения и, набравшись терпения, простоял с девяти вечера до двух ночи в огромной толпе. Ожидал чего-то необычного, диковинного, а попал на самую обыкновенную торжественную мессу. Была королева и кое-кто из придворных дам. Боже, как странно ощущать себя частью разношерстной толпы: вот лакей, а вон нищий, рядом с ним знатная леди, за ней набожный католик, бедный малый, а там протестант — и не один, а сразу трое. Все время боялся, как бы мне не обчистили карманы. Их музыка и в самом деле очень хороша, зато служба, признаюсь, слишком легкомысленна, воспринимать ее всерьез трудно. И то сказать, одной рукой они перебирают четки, а другой — жестикулируют, делают знаки, помахивают в такт музыке — и это в самой середине своей мессы. При этом все очень богато и красиво. Католики, в большинстве своем, весьма предусмотрительны: берут с собой подушечки, на которые опускаются, когда молятся; у меня такой не было и становиться на колени было очень больно. <…>

24 декабря 1667 года

Вернулся в церковь и послушал хорошую проповедь мистера Гиффорда: «Наипаче ищите Царствия Божия, и это все приложится вам»[43]. Отлично, убедительно, к тому же высоконравственно; в своей проповеди умно показал, что богатства верней добиться праведностью, нежели грехом и злодейством.

23 августа 1668 года

Наука и образование

С мистером Шепли, мистером Муром и Джоном Боулсом — в Рейнскую кофейню; туда явился к нам Джонас Мур, математик. Весьма убедительно рассуждал о том, что когда-то Англия и Франция были одним континентом. Коснулся многих предметов, и не столько для того, чтобы доказать ошибочность Священного Писания, сколько давая понять, что те времена мы просто плохо себе представляем. Оттуда в лодке домой, переоделся в черный шелковый камзол (в этом году надеваю его впервые) и в экипаже к лорду Мейорсу, где достойнейшее общество и очень весело. За столом имел весьма поучительную беседу с мистером Ашмолом — уверял меня, что лягушки, равно как и многие насекомые, часто падают прямо с неба уже целиком сформировавшимися.

23 мая 1661 года

Часов в одиннадцать утра специальный уполномоченный Петт и я — в Клуб хирургов (нас туда пригласили, пообещав накормить обедом), где нас провели в зал, куда вскоре явился лектор, доктор Терн, в окружении учителей и студентов. Когда все сели, приступил к своей лекции, второй по счету, о почках, мочеточнике и половых органах. По окончании этой, весьма поучительной лекции направились в здание клуба, где был накрыт превосходный ужин; за столом сидели многие ученые мужи — отнеслись к нам с почтением. После ужина доктор Скарборо повел нескольких своих друзей (а с ними и меня) посмотреть на покойника, здоровенного малого, моряка, которого повесили за грабеж. Из покойницкой — в отдельную комнату, где, насколько я понял, препарируют тела; там: почки, мочеточники, половые органы, камни, семенные канатики, — все то, о чем читалась сегодняшняя лекция. По моей просьбе, каковую поддержали все собравшиеся, доктор Скарборо растолковал нам причину каменной болезни и способ удаления камней[44], а также каким образом семя попадает в половые органы, а вода, через три слоя, — в мочевой пузырь — именно так, как рассказывал мне бедный доктор Джолли. Оттуда, к вящему моему удовольствию, вернулись к столу, откуда, после продолжительной беседы, вновь отправились на лекцию, на этот раз посвященную сердцу, легким и пр. После чего разъехались.

27 февраля 1663 года

Прежде чем уснуть, сидел до двух ночи у себя в комнате и изучал «Наблюдения в микроскоп» мистера Гука, наиболее оригинальное сочинение из всех, что мне доводилось читать.

21 января 1665 года

В полдень обедал в Тринити-Хаус, а оттуда — в Грешем-колледж[45], где мистер Хук прочел свою вторую, весьма любопытную лекцию о недавней комете, доказывая, между прочим, что, очень может статься, это та же самая комета, что появилась еще в 1618 году, и что в такое же время она появится вновь, — суждение, следует признать, весьма оригинальное. Все это, впрочем, будет в печати. Затем — на собрание, где двух сыновей сэра Дж. Картерета и сэра Н. Слэни должны были принять в Общество. Сегодня заплатил вступительный взнос — 40 шиллингов. Имели место прелюбопытные беседы, равно как и эксперименты, однако мне не хватает разумения понять их, а потому ничего почти не запомнил. Среди прочего очень интересное сообщение о том, как пекут несколько сортов хлеба во Франции, чей хлеб по праву считается лучшим в мире.

1 марта 1665 года

<…> Сэр У-м Пегги известил меня со всей серьезностью, что в завещании отписывает часть имущества тому, кто смог бы изобрести то-то и то-то, например выяснить, каким образом молоко поступает в женские груди, а также тому, кто смог бы объяснить, отчего вкусы наши разнятся. Заявил, что тому, кто изобретет золото, не даст ничего, ибо, говорит он, «те, кто нашел золото, сами смогут себя содержать». «Если уж на то пошло, — говорит, — лучше платить за лекцию, ведь тогда мои душеприказчики будут хотя бы знать, за что они платят». Затем — в Грешем-колледж, где видел, как чуть было не умертвили котенка (умертвлять его, собственно, никто не собирался), выкачав воздух из сосуда, куда его посадили; когда же сосуд вновь наполнили воздухом, котенок тут же ожил. <…>

22 марта 1665 года

У лорда Браункера; весь вечер наблюдал за тем, как его светлость разбирает и собирает часы, в результате чего выучился тому, чего никогда прежде не знал. Наука весьма полезная, очень рад, что наконец-то овладел ею.

22 декабря 1665 года

<…> пообедал в таверне вместе с доктором (доктор Чайльд. — А.Л.), сел в карету и — в Итон. Оставил жену в карете и, вместе с доктором, — в колледж, который очень понравился. Школа хорошая, хорош и обычай вырезывать перед отъездом в Кембридж свои имена на подоконнике. Многие из тех, чьи имена на окне, стали со временем ректорами и членами совета колледжа. В холле, на стене — стихи школьников, у них de peste[46] обычай сочинять стихи на Масленицу. Прочел несколько — все очень складные, лучше, чем в бытность свою школьником писал я; писаны на свитках, которые гораздо длиннее школьного холла. Здесь же картина с видом Венеции, а под ней барельеф сэра Х. Уотгонса, подарившего картину колледжу. Оттуда — в дом привратника, в его отсутствие выпили школьного пива, очень вкусного, после чего — на площадку для игры в мяч. Расстался с доктором, сел в карету и, довольный поездкой, но изрядно уставший, — домой. Дома — в 8 вечера, недолго просидел у себя и — в постель.

26 февраля 1666 года

В полдень — на обед в «Папскую голову», где лорда Браункера (и его госпожу), а также уполномоченного Петга, доктора Чарлтона и меня угощал пирогом с олениной сэр У. Уоррен. Доктор Чарлтон пустился в очень любопытные рассуждения о том, что всякое живое существо получает от Природы зубы в соответствии с той пищей, которую она для него предназначает. И что зубы человека, таким образом, предназначены не для мяса, а для фруктов. И что он без труда может определить пищу неизвестного зверя по его зубам. На это лорд Браункер возразил, что у живых существ пища выбирается в зависимости от зубов, а не зубы растут в соответствии с потребляемой пищей. Тут доктор справедливо заметил, что все живые существа с самого начала, причем совершенно бессознательно, отдают предпочтение одной пище перед другой. И что все дети любят фрукты, мясо же поначалу едят с неохотою. Оттуда с лордом (Браункером. — А.Л.) в Хайгейт; по дороге рассказывал мне о принципах оптики, а также о том, почему предмет может казаться меньше или больше. И о том, как предмет уменьшается в зависимости от расстояния. И что определяется расстояние не глазом и не какими-либо оптическими законами, а исключительно логикой, сопоставлением одной точки на местности с другой. Каковое объяснение доставило мне огромное удовольствие и просветило меня чрезвычайно.

28 июля 1666 года

Вскоре, как мы и договаривались, явился мистер Ривз, а за ним мистер Спонг; провел с ними целый день, до и после обеда, до 10 часов вечера; говорили об оптике, он принес раму с закрытыми ставнями, чтобы показать, как пересекаются лучи света, — в темной комнате это очень красиво. Принес также фонарь с рисунками на стекле, и на стене появились причудливые очертания — красиво. Когда стемнело, видели в мою двенадцатифутовую подзорную трубу Юпитер с его кольцом и спутниками — но не Сатурн: он очень темный. В тот же день вели долгие беседы о планетах, в частности, о том, почему звезды не подымаются и не садятся весь год в один и тот же час, чего он, равно как и я, объяснить не мог. Поскольку было уже поздно, они отужинали и уехали домой. Я же задумался над тем, что Ривз, который демонстрирует всевозможные опыты со стеклами и отражениями, понимает, как это происходит, лишь на практике, но нисколько не разбирается в теории — и не в состоянии объяснить ее другим, что представляется мне скудоумием несколько странным.