Андрей Сухомлинов - Кто вы, Лаврентий Берия?: Неизвестные страницы уголовного дела

• Название: Кто вы, Лаврентий Берия?: Неизвестные страницы уголовного дела
• Автор: Андрей Сухомлинов
• Жанр: Политика
• Год: 2004
• ISBN: 5-89935-060-1

Кто вы, Лаврентий Берия?

Враг народа и советской власти? Послушный исполнитель приказов «инстанций»? А может быть, инициатор давно назревших изменений в политической, экономической, общественной жизни страны, архитектор перестройки, опережавший время и уничтоженный испугавшимися вчерашними соратниками? Законен ли приговор, приведенный в исполнение 23 декабря 1953 года?

Об этом и многом другом новая книга заслуженного юриста России Андрея Сухомлинова.

---

Однако Берия остался виновным и здесь, несмотря на то, что за оборону Кавказа получил орден. Есть и диссертация на тему «Выдающаяся роль Берия при обороне Кавказа»…

Ну а попытка передачи «бакинской нефти» «в руки империалистических государств» — это, повторюсь, очередная фантазия суда.

Обвинение Берия в данном преступлении базировалось на заключении Генерального штаба, специально разработанном в 1953 году. Организация обороны Кавказа в заключении подвергнута разгрому. Вывод — во всем виновен Берия.

Вот показания в суде бывшего командующего 46-й армией генерала В. Сергацкова:

«Председатель Конев: Расскажите суду, что вам известно по делу Берия. (Обращается к В.Ф. Сергацкову. — Авт.)

Сергацков: В августе 1942 года я командовал 46 армией на Закавказском фронте. К этому времени противник на наиболее ответственных направлениях захватил отдельные перевалы через Главный Кавказский хребет. В основном это имело место на Сухумском направлении. 22 августа в расположение войск армии прибыл Берия. Тех, кто с ним приехал, я не знал. Я знал только одного человека — Серова. Вместе с Берия и его аппаратом с ним прибыл весь военный совет фронта. Следует сказать, что до этого, т. е. до приезда Берия, дней за пять военный совет утвердил план обороны Главного Кавказского хребта и все мероприятия, связанные с выполнением этого плана. Сразу же после приезда Берия созвал совещание, на котором, кроме меня, присутствовал Тюленев. На этом совещании Берия никаких вразумительных указаний не дал. В основном все свелось к тому, что он нас всячески ругал. Когда я, не сдержавшись, высказал возражение по какому-то вопросу, Берия вскипел, подошел ко мне вплотную и сказал: «Ты еще собираешься меня здесь учить?!». Когда я поставил вопрос об усилении наиболее слабых направлений и просил две дивизии, мне в этом было отказано.

Председатель Конев: Кто вас отстранил от командования?

Сергацков: Берия своим решением.

Председатель Конев: Продолжайте свои показания.

Сергацков: Таким образом, мне было отказано, как в перегруппировке своих сил, так и в усилении их. Я был по существу бесправен. Следует отметить, что с приездом Берия и его группы управление войсками было нарушено, так как все военное командование было взято под контроль работниками НКВД, назначенными Берия. Военные командиры не могли принять ни одного решения без этих прикрепленных представителей НКВД, которые не были компетентными в военных вопросах. После того, как Берия снял меня с должности командующего армией, я был назначен командиром дивизии, державшей оборону на военно-осетинской дороге. Ко мне была приставлена так называемая оперативная группа, во главе с генерал-майором Саджая[167]. При назначении последнего Берия сказал ему: «Ты будешь с ним спать, будешь с ним есть, будешь с ним ездить». Я это расценил, как проявление недоверия ко мне и как контроль надо мной.

Хочу еще сказать, что Леселидзе[168], до назначения на должность командующего армией, являлся командиром корпуса и поддерживал тесную связь с Берия. Леселидзе мне говорил, что он часто со мной не считался и не выполнял мои прямые приказания».

Генерал Сергацков далее показал, что из-за «своеволия» Берия наши войска понесли на горных перевалах Кавказа огромные потери. При этом Василий Федорович «забыл» сказать, что эти войска прибыли туда именно по его приказу, а Лаврентий Павлович как раз требовал ограничить их число необходимым минимумом хорошо подготовленных и экипированных, мобильных горных стрелков, которые без особого труда могут работать в условиях горной местности с коэффициентом 1:100.

Кстати, именно по указанию Берия там были созданы несколько учебных центров по альпинистской подготовке. Инструкторами были спортсмены-альпинисты во главе с Евгением Абалаковым — покорителем Эльбруса, Памира, Тянь-Шаня, пика Коммунизма, пика НКВД, стены РККА, пика Ворошилова и т. д. (24 марта 1948 г. заслуженный мастер спорта Е. Абалаков погиб в Москве при загадочных обстоятельствах. По официальной версии вместе с другим альпинистом — Ю. Арцишевским он задохнулся угарным газом в квартире их знакомого на ул. Студенческой в Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище.)

После Сергацкова в суде был допрошен генерал С. Штеменко.[169] Он во время битвы за Кавказ, будучи еще полковником и начальником кавказского направления Главного оперативного управления Генерального штаба, несколько раз сопровождал Берия в поездке на фронт и был его консультантом по военным вопросам. А на момент суда, в 1953 году, он был начальником штаба Западно-Сибирского военного округа.

Дело в том, что в связи с делом Берия у Штеменко возникли сложные проблемы. В написанной 30 марта 1948 года автобиографии он, указывая, на каких фронтах находился в годы Великой Отечественной войны, отмечал: «Август — сентябрь 1942 г. — Закавказский фронт, выполнял задания т. Берия, который на месте руководил обороной Закавказья; март 1943 г. — Северная и Черноморская группа войск, выполнял задания т. Берия, который был в тот период в этих группах войск…» Примечательная деталь: из всего текста автобиографии чья-то рука подчеркнула карандашом только эти слова. Но рука эта, наверное, была руководящей, и вслед за арестом Берия 26 июня 1953 года через три дня Штеменко был освобожден от обязанностей первого заместителя начальника Генерального штаба с рекомендацией «использовать на меньшей практической работе в одном из военных округов». Одновременно его понизили и в воинском звании сразу на две ступени — с генерала армии до генерал-лейтенанта. Так он оказался в Новосибирске в непрестижном и по существу тыловом округе на должности начальника штаба ЗапСибВО (позже СибВО).

21 июля 1953 года Штеменко обратился с письмом к Хрущеву, в котором уверял последнего в том, что он «…абсолютно не причастен к антипартийным и антигосударственным действиям подлейшего преступника Берия». В этом письме Штеменко пишет:

«Я вместе со всеми честными людьми нашей Родины с чувством возмущения и негодования проклинаю этого презренного врага народа и вместе со всеми членами нашей партии целиком и полностью одобряю решение ЦК КПСС и Президиума Верховного Совета СССР по делу Берия. Я присоединяю свой голос к многомиллионному голосу нашего народа, выражающего горячую благодарность Президиуму ЦК КПСС, своевременно и решительно разоблачившему и обезвредившему подлого провокатора, предателя и авантюриста Берия».

Далее Штеменко убеждает Хрущева в том, что с «этим самым Берия, будь трижды проклято его имя», у него, Штеменко, и контактов-то почти никаких не было: во время первой поездки он подчинялся генералу Бодину,[170] от которого получал указания и которому докладывал обстановку, а вторая поездка длилась всего 10 дней, тогда Берия в основном занимался оказанием помощи фронту в вопросах снабжения. Активных боевых действий на фронте в тот момент не было, обе стороны сидели в обороне, и он, Штеменко, был как бы не у дел.

В конце письма Сергей Матвеевич пишет: «С Берия я вместе не работал, как другие, ему непосредственно подчинен не был, и каких-либо фактов, разоблачающих его, не имел».[171]

А вот к открытию суда факты, выходит, нашлись.

Ничего хорошего о Берия Штеменко в суде, естественно, не говорил, и его показания также легли в основу обвинения Берия в предательстве и измене родине.

Для Штеменко в суд привезли раскрашенные разными цветами по всем правилам общевойсковой тактики схемы, карты, таблицы, которые были составлены в Генштабе еще на следствии как приложение к заключению специалистов по оперативному управлению войсками. Все это было развешано на специальных штативах в кабинете члена военного совета МВО, оборудованного под судебный зал, накануне допроса Штеменко.

В начищенных сапогах, под ремнями, моложавый, подтянутый Штеменко, со своими знаменитыми «буденновскими» усами, «вооружившись» длинной указкой, начал «исправляться» и четко, «по-генштабовски» докладывать оперативную обстановку в битве за Кавказ в 1942 году (суд идет, напомню, в 1953 г.). Начал, как и предусмотрено всеми правилами военного дела и оперативного искусства, с положения сторон, потом перешел к характеру боевых действий, задачам войск, решениям — короче, как на заслушивании у министра обороны. Здесь Сергей Матвеевич, конечно, был профессор, даже, наверное, академик.

Члены суда со строгими лицами внимательно слушали докладчика и его сложную оперативную терминологию, но, кроме Конева и Москаленко, абсолютно ничего не понимали. Виду, конечно, не показывали, недовольно покачивая головами.

Вот как записаны показания Штеменко в протоколе судебного заседания:

«В это время на Кавказе было много войск НКВД, но в бою участвовало очень мало.

Берия заменил не опорочившего себя генерала Сергацкова, командовавшего 46 армией, генералом Леселидзе. Эта замена в напряженный период обороны также не способствовала усилению обороны. Следует еще отметить, что Берия, которому было поручено осмотреть укрепления, отнесся к этому поверхностно, превратив это лишь в показательное мероприятие. Машины, на которых ехал Берия и сопровождавшие его лица, быстро проехали вдоль рубежей, и естественно, при таком беглом осмотре установить характер укреплений было нельзя. К тому же осмотр производился без участия ответственных военных работников из штаба Закавказского фронта».