Андрей Сухомлинов - Кто вы, Лаврентий Берия?: Неизвестные страницы уголовного дела

• Название: Кто вы, Лаврентий Берия?: Неизвестные страницы уголовного дела
• Автор: Андрей Сухомлинов
• Жанр: Политика
• Год: 2004
• ISBN: 5-89935-060-1

Кто вы, Лаврентий Берия?

Враг народа и советской власти? Послушный исполнитель приказов «инстанций»? А может быть, инициатор давно назревших изменений в политической, экономической, общественной жизни страны, архитектор перестройки, опережавший время и уничтоженный испугавшимися вчерашними соратниками? Законен ли приговор, приведенный в исполнение 23 декабря 1953 года?

Об этом и многом другом новая книга заслуженного юриста России Андрея Сухомлинова.

---

Для окончательного «закрепления» в суде эпизода, связанного с убийством Бовкун-Луганца и его жены, суду следовало бы допросить еще одного участника этой акции — начальника спецотдела НКВД Ш. Церетели. В 1939 году он служил под началом Берия в Москве, куда был переведен из Тбилиси, но в 1953 году Церетели, как и Рапава, проходил по делу грузинской группы, был арестован и содержался в Тбилиси. В суд его не вызвали, но протокол его допроса к делу Берия приобщили. Читаем:

«Сейчас я не могу вспомнить, в каком году это было, кажется, в 1939–1940, но помню, что в летнюю пору. Я был вызван в кабинет Кобулова Богдана, где, когда я пришел, увидел, кроме Кобулова, Влодзимирского и еще одного сотрудника Кобулов тогда объявил нам, что у нас есть двое арестованных, которых нужно ликвидировать необычным путем. Мотивировал он это какими-то оперативными соображениями. Тогда же он объявил, что нам троим поручается выполнение этого задания и что мы должны это сделать прямо в вагоне, в котором будут ехать эти люди из Москвы в Тбилиси, на территории Грузии. Кобулов говорил также, что затем нужно сделать так, чтобы народ знал, что эти люди погибли при автомобильной катастрофе при следовании на курорт Цхалтубо и что для этого нужно столкнуть автомашину в овраг. Кобулов сообщил нам, что по этому вопросу даны соответствующие указания Рапава А.Н., работавшему тогда наркомом внутренних дел Грузинской ССР. От Кобулова сразу же все мы пошли в кабинет Берия. Берия нового ничего не сказал, повторив в основном то же, что сказал нам Кобулов. Не помню, или у Кобулова, или у Берия я просил разрешение ликвидировать этих лиц с применением огнестрельного оружия, но нам этого не разрешили и заявили, что надо ликвидировать тихо, без шума. Старшим в этом деле был Влодзимирский. Я помню, что вагон был необычным, в вагоне был даже салон, всего нас в вагоне было пять человек — нас трое и мужчина с женщиной, последние ехали в разных купе. Не доезжая г. Кутаиси, мы ликвидировали этих лиц. Влодзимирский молотом убил женщину, а я молотом ударил по голове мужчину, которого затем третий наш сотрудник придушил. Этот же сотрудник сложил затем тела в мешки и переложил на автомашину. Рапава же в соответствии с полученным заданием организовал автомобильную «катастрофу». Мне известно, что тела убитых были похоронены где-то по указанию Рапава, но затем было получено указание из Москвы похоронить этих лиц с почестями и тогда тела были выкопаны, положены в хорошие гробы и вновь похоронены, но уже гласно Что это были за лица, которых мы ликвидировали, я не знаю. После выполнения задания Влодзимирский мне рассказал, что это были муж и жена, что этот человек работал где-то за границей, кажется в Японии или Китае, а затем нам изменил и занимался шпионажем. Ликвидацию этих людей я считал законной, поскольку возглавлял это дело Влодзимирский, работавший тогда начальником следственной части НКВД. Кроме того, Кобулов говорил нам, что с этим человеком по шпионажу связаны другие лица и они сейчас находятся за границей, а он прибыл на месяц в отпуск и если вовремя не вернется обратно или долго будет содержаться в заключении, то это станет достоянием тех лиц и они могут не вернуться в Советский Союз и тем самым избежать ответственности за свою преступную деятельность. Я верил, что указания Кобулова и Берия исходили из интересов дела и были законными. К тому же это было приказание, которое я обязан был выполнять».

Как видите, показания Церетели полностью совпадают с показаниями Рапава. Правда, Влодзимирский отрицал тот факт, что он лично молотком убил жену посла. Однако ни следствие, ни суд с этой деталью разбираться не стали, посчитав ее несущественной. В том же протоколе допроса Церетели читаем.

«Вопрос: Еще в каких убийствах по заданию Берия и Кобулова вы участвовали?

Ответ: Нет, не участвовал и заданий такого характера я больше не получал от них.

Вопрос: Что вы можете сказать дополнительно к своим показаниям по вопросу вашего участия в избиениях, похищениях и убийствах советских граждан?

Ответ: Я вспомнил, что вместе с Влодзимирским и Гульстом я участвовал в тайном изъятии жены бывшего Маршала Советского Союза Кулика, выполнено это было по указанию Берия. Возглавлял эту операцию Влодзимирский и он же затем доставлял эту женщину по назначению. Для чего была изъята эта женщина и что с ней случилось потом — мне не известно. Других дополнений по этому вопросу я не имею».

С позиции сегодняшнего дня Церетели, конечно же, нужно было допрашивать в суде, а не ограничиваться оглашением его показаний на следствии. Но это решение принимает суд, и тогда, в 1953 году, суд решил обойтись без Церетели: доказательная база была достаточной для обвинения Берия, Кобулова и Влодзимирского в этих двух эпизодах.

В ходе допроса Берия было уделено внимание и другим фактам. Это прежде всего «изменнические действия» Берия при обороне Кавказа в 1942 году, его работа в марте — июне 1953 года, связанная с известными реформами после смерти Сталина.

Будут оглашены документы и показания, полученные на следствии: заключение Генштаба по обороне Кавказа, показания Шария, Ордынцева, Людвигова о «бонапартизме» Берия. Несколько вопросов задано о его ошибочных взглядах в вопросах развития сельского хозяйства. Затронута внешняя политика (это прежде всего ГДР и Югославия), внутренняя политика (Литва, Украина, Белоруссия), кадровая работа в МВД, принятие «сырой» амнистии, рассмотрены еще раз, только уже в суде, послевоенные предложения Берия «поступиться» территорией СССР в пользу Запада. Обо всем этом еще будет рассказано. Но замечу: Берия здесь виновным себя не считал и пытался доказать свою правоту.

А вот о его попытке подсунуть «дэзу» Гитлеру в 1941 году через болгарского посла Стаменова ни один из судей не спросил. Или просто побоялись, или подготовка к суду была плохой — не было плана исследования доказательств, который должен иметь каждый судья до начала процесса. Ограничились противоречивыми материалами предварительного следствия.

Неожиданно суд прервал допрос Берия, вызвав и допросив потерпевшую Дроздову и ее мать Акопян по эпизоду изнасилования. Напомню, что Берия четыре года состоял в интимной связи с Валентиной Дроздовой, у них родилась дочь Марта и они вроде бы собирались пожениться. В ходе следствия Дроздова подала заявление Руденко о том, что Берия еще в 1949 году ее изнасиловал. Никакого следствия по изнасилованию не велось. Протоколов очных ставок, осмотров, экспертиз, других доказательств нет. Разбирательство происходило, повторюсь, в 1953 году. Позицию «потерпевшей» вы уже знаете.

Глава 10 ДОПРОС СВИДЕТЕЛЕЙ В СУДЕ

22 декабря 1953 года суд приступил к допросу свидетелей. Но сначала он предоставил подсудимым право задать друг другу уточняющие вопросы, заявить ходатайства. Этим правом воспользовались Мешик, Меркулов, Деканозов, Кобулов и Влодзимирский. Берия и Гоглидзе молчали.

Мешик просил суд приобщить к делу план по розыску и ликвидации главарей ОУН Лемеша и Орла, который разрабатывал он, Мешик. Суд это ходатайство отклонил. Хотя мог бы и удовлетворить.

Меркулов спросил Берия о том, было ли указание «инстанции» на составление списка из 25 человек, которых расстреляли в 1941 году. Берия ответил утвердительно, но от кого именно, не сказал, а Меркулов, так же как и суд, не спросил.

Деканозов хотел рассказать об обстановке в Грузии в 1953 году. Суд счел это не относящимся к делу.

Кобулов просил приобщить к делу материалы, о которых он говорил при ознакомлении с делом в конце следствия.

Конев дал распоряжение разыскать эти материалы, но что это за материалы и какова их судьба — не ясно. В деле их нет.

Влодзимирский поднял два вопроса. Первый — о присвоении ему воинского звания генерал-лейтенанта взамен спецзвания НКВД старший майор госбезопасности, второй — о том, что он не был доверенным человеком Берия. Конев ответил, что это суду уже известно. После этого суд перешел к допросу свидетелей.

Первым был приехавший из Львова генерал МВД Тимофей Амвросиевич Строкач[140]. Интересно, что сразу же после ареста Берия, еще 28 июня 1953 года, Строкач направил заявление Хрущеву, в котором подробно изложил весь негатив о своих бывших начальниках — Берия и Мешике.

Хрущев разослал это заявление всем членам Президиума ЦК, а Маленков огласил его в докладе на июльском пленуме со своими комментариями под «бурные и продолжительные аплодисменты».

Говоря языком зарубежного правосудия, Строкач, как, впрочем, и другие свидетели по этому делу, были «свидетелями обвинения». Все они пострадали от Берия, подвергались с его стороны унижениям, оскорблениям, наказаниям, он смещал их с должностей. Короче, обижаться на него они имели все основания, за исключением, пожалуй, его заместителя по кадрам Обручникова (у которого на даче жила Ляля Дроздова с ребенком), да Штеменко, который во время войны был консультантом Берия на Кавказе, а потом долгие годы поддерживал с ним хорошие отношения.