Мария Залесская - Людвиг II

• Название: Людвиг II
• Автор: Мария Залесская
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9533-5744-9

Вряд ли найдется на свете человек, который хотя бы один раз не видел этот сказочный замок, пусть даже и не зная его названия, — на календарях, открытках, плакатах, пазлах, в очертаниях всемирно известного логотипа студии «Уолт Дисней»? Нойшванштайн — обитель последнего романтика, воплощение рыцарских легенд о Лебедином рыцаре Лоэнгрине и Парцифале, хранителе Святого Грааля… Человек, построивший этот замок, прожил недолгую, но трагическую жизнь, а после смерти и вовсе был оклеветан и осмеян. Людвиг II Баварский… Герой или антигерой своего времени? В большинстве исторических трудов его прямо называют «безумным королем», даже не исследуя причины его душевного недуга, если таковой и был на самом деле. Что толкнуло короля в эту бездну: наследственная предрасположенность, тяжелый душевный надлом, который ему так и не удалось пережить? А может быть, чужая злая воля, клевета, оказавшаяся настолько живучей, что даже спустя 125 лет со дня трагической смерти Людвига II в его «деле» так и не поставлена точка?

---

Как известно, запретный плод сладок. С одной стороны, чем больше Максимилиан старался обуздать мечтательный нрав своего старшего сына, наследника престола, тем сильнее мальчик замыкался в себе и противопоставлял скучным приземленным занятиям сказочный и романтический мир своих мечтаний. С другой стороны, рассказы о «Короле-Солнце» упали на благодатную почву: Людвиг стал видеть себя абсолютным монархом и требовать от ближайших подданных соответствующего поклонения, что те ему с детства и выказывали и к чему он привык, еще даже не вступив на престол.

Беда заключалась в том, что и возвышенная «Страна Грез», и исторические рассказы об абсолютной королевской власти, и солдатская муштра отца — все было одинаково далеко от той реальной жизни, в которой предстояло действовать нашему герою. Никто не объяснил мальчику, что маленькая Бавария — не блестящая Франция, что время героических подвигов и абсолютной монархии безвозвратно миновало, что наступил прагматический XIX век, ставящий под сомнение все возвышенные идеалы, что, наконец, баварский король — это все лишь номинальная должность в государственном аппарате конституционной монархии и не более.

Но и родители, и воспитатели, и ближайшие приближенные принца поступали совершенно наоборот; во многом именно окружение Людвига сделало его таким, каким он стал впоследствии. В довершение всего, как мы видим, среди родственников и царедворцев не было ни одной близкой ему души, которой бы Людвиг безоговорочно доверял.

Людвиг I в данном случае тоже не может считаться духовным наперсником юного кронпринца. Несмотря на любовь Людвига I к внуку, их общение сводилось к нерегулярным встречам в Мюнхене, а вскоре частые отъезды экс-короля за границу вообще не оставили времени для личных контактов. Оставались письма; дед и внук переписывались регулярно; тон писем носил задушевный характер и говорил о глубокой и искренней взаимной привязанности. Но… Для Людвига переписки было явно недостаточно. И если Людвиг I, можно сказать, гордился своим внуком на расстоянии, то для взрослеющего юноши дед вскоре превратился в героя исторической хроники, в пример для подражания, но никак не в того, у кого можно поплакать на груди в часы, когда становится особенно тоскливо и одиноко.

Можно сказать, что с детства Людвиг не столько действительно любил, сколько заставил себя полюбить одиночество, в котором ему было гораздо комфортнее, чем в душной атмосфере чуждого ему двора. И не его вина, что он, как мог, сопротивлялся насилию над своей душой и упорно продолжал настаивать на собственных идеалах, вознамерившись в одиночку изменить весь мир.

Кстати, нужно сказать, что младший брат Людвига принц Отто имел гораздо более близкие отношения с родителями. Но не с дедом! Он был во всем полной противоположностью старшему брату. Начисто лишенный романтической мечтательности, он с детства был веселым, подвижным и резвым мальчиком, любимцем своей матери. Шумные игры со сверстниками были для него предпочтительнее создания сложных архитектурных построек из кубиков или чтения средневековых саг. Людвиг искренне любил брата, но духовной близости не было и с ним.

Летом 1855 года — с 1 июля по 4 августа — Максимилиан II с семьей посетил Нюрнберг. Десятилетний Людвиг впервые оказался в этом величественном прекрасном городе, атмосфера которого насквозь пропитана духом Средневековья. Могучая громада Кайзербурга,[45] возвышающегося над городом, сразу и навсегда покорила сердце впечатлительного кронпринца. Перед Нюрнбергом Мюнхен казался ему теперь невзрачным и жалким, словно оруженосец перед рыцарем. Возможно, уже тогда у Людвига родилась еще неосознанная идея перенести столицу Баварии именно в Нюрнберг, но в свое время он так и не сможет восстановить историческую справедливость.

Однако настало время уделить серьезное внимание общему образованию подрастающего наследника, кроме его явного увлечения архитектурой. В 1856 году было начато обучение Людвига предметам полного гимназического курса. Восемь часов в день отныне отдавались греческому и латыни, немецкому и французскому, истории и литературе. Науки давались кронпринцу легко (то же можно сказать и о его брате Отто), но с настоящей страстью он отдавался лишь изучению истории и литературы. Тем не менее природные способности и хорошая память помогли ему стать одним из самых эрудированных людей своего времени. Впоследствии, с 1862 года, домашнее образование будет дополнено лекциями в Мюнхенском университете по химии, физике, философии и математике. Читал Людвиг очень много; во все, что интересовало его, вникал вдумчиво и основательно. Особенной любовью юного мечтателя пользовались средневековые легенды и произведения немецкой и французской литературы.

Однако самой главной страстью будущего короля стала его любовь к родной баварской природе. В 1857 году в возрасте 12 лет Людвиг предпринял свой первый серьезный поход в горы близ отцовского замка Хоэншвангау. Это очень важный момент в процессе становления личности кронпринца; в дальнейшем регулярные прогулки в горы станут его второй натурой.

Мы уже отмечали, что природа горной Баварии отличается поистине сказочной неземной красотой. Среди лесистых гор и кристальных озер любой невольно становится поэтом. Что же говорить о юноше, обладающем мечтательной чувствительной натурой, слишком близко к сердцу принимающем старинные легенды, слышимые им чуть ли не с пеленок. Как дети играют в игрушки, наделяя их жизненной силой и перенося действие игры в реальную жизнь, так и Людвиг мысленно перевоплощался в любимых героев, бродил по замку и окрестным горным лесам, декламирую строки из любимого Шиллера и Гёте.

Но чаще всего Людвиг представлял себя Лоэнгрином, рыцарем-лебедем. Лебедь становится своеобразным символом короля, впоследствии он в своих собственных замках сделает лебедей главными элементами декора. Хоэншвангау, этот Лебединый замок отца, и спустя годы остался для Людвига по-настоящему родным. Чего нельзя сказать о Нимфенбурге и, особенно о мюнхенской королевской Резиденции, которую Людвиг хоть и пытался «устроить» по собственному вкусу, разбив зимний сад с фонтаном и украсив свои покои в духе Людовика XIV, но так никогда и не принял в качестве своего дома. Что же касается Нимфенбурга, то в нем настолько ощутимо присутствует дух его деда Людвига I, что, даже став королем, Людвиг не смог стать наравне с ним полноправным хозяином в замке. Можно сказать, что Резиденция по духу принадлежит всем Виттельсбахам и никому конкретно, Нимфенбург — Людвигу I, а Хоэншвангау — Людвигу II даже в большей степени, чем Максимилиану II: настолько близка сама атмосфера замка внутреннему миру нашего героя. Поэтому-то настоящей «родиной» для Людвига стал именно Хоэншвангау; даже когда король начал строительство своих собственных замков, он оставил Хоэншвангау неприкосновенным, не изменив и не перестроив в нем ничего — настолько все гармонировало с его натурой. Более того, если бы Людвиг провел свое детство — то есть время формирования личности — в любом другом месте, возможно, мы бы имели совсем другого короля. Лучше или хуже?.. На этот вопрос нет ответа.

Здесь надо упомянуть еще об одной очень симпатичной черте Людвига, которая проявилась у него с детства и очень мало сочеталась с приписываемым ему впоследствии «человеконенавистничеством». Он очень любил делать подарки. Биограф Людвига, депутат баварского ландтага лютеранский пастор Фридрих Ламперт вспоминал, что «эта страсть у него была с детства, когда, получая крошечные деньги на собственные нужды, он тотчас же исстрачивал их все до последнего пфеннига, покупая подарки матери, брату, своим воспитателям и непременно камердинеру. Насколько эти деньги были незначительны, видно из того, что, получив в первый раз в день своего совершеннолетия (16 лет) первую золотую монету, Людвиг счел себя положительно Крезом. Он тотчас же побежал к ювелиру, чтобы купить у него тот медальон, которым мать его любовалась несколько дней перед тем в витрине магазина. Ювелир, конечно узнав принца, спросил его: «Прикажет ли он прислать счет во дворец?» Но Людвиг с гордостью ответил, что «может сам заплатить», вполне уверенный, что для этого достаточна его золотая монета!»[46]

В одной из комнат Хоэншвангау и ныне можно увидеть огромный бильярд, который Людвиг использовал далеко не по назначению: на нем король раскладывал рождественские подарки. Автор книги «König Ludwig II und die Kunst»[47] Луиза фон Кёбелль (Köbell), жена личного секретаря баварского короля, отмечает следующее: «Рождественские подарки подготовлялись — когда Людвиг уже был королем — за неделю и более до праздника, и из Мюнхена сначала в Хоэншвангау, а позднее — в Нойшванштайн привозились целые транспорты… Комната с бильярдом (в замке Хоэншвангау) принимала на Рождество вид базара, полного множества дорогих и изящных подарков. Целые сервизы, дорогие бонбоньерки, бинокли, часы, ковры, превосходно переплетенные книги и альбомы с отделкой из золота, серебра, слоновой кости, с гербами Баварии, с лошадьми и лебедями; сигарные ящички и чубучки для курения, украшенные или вензелями короля или гирляндами цветов и фигурами гениев. Тут были брелоки, запонки, цепочки к часам с брильянтами, сапфирами, ляпис-лазурью, рубинами и эмалью. Одну часть бильярда занимали веера, артистически вышитые или рисованные акварелью, вышедшие из рук известной художницы Терезы Вебер… Подарки к Рождеству получали все: родственники, друзья короля, его приближенные, артисты и артистки, музыканты и все его служители до последнего маленького мальчика-прислужника».[48]