Никколо Каппони - Макиавелли

• Название: Макиавелли
• Автор: Никколо Каппони
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9533-5336-6

Макиавелли уже давно считают личностью, преодолевшей время и пространство: первым политологом, первым философом Нового времени и так далее. Согласно этим же критериям он вполне мог завоевать и титул первого современного драматурга, став первым, кто на личном примере доказал отличие теории от практики и кто первым одурачил не одно поколение толкователей. В поисках «истинного» Макиавелли многие авторы пытались разобраться в его личности и его трудах, и в результате совершенно запутались, выдавая его то за империалиста, то за атеиста, неоязычника или убежденного христианина, то за свободолюбивого республиканца, то за наставника деспотов, гения военного искусства, кабинетного стратега, реалиста, идеалиста и тайного основателя современной политологии. Он и в самом деле был личностью неоднозначной, но прославился в первую очередь «Государем» — сочинением, написанным с определенной целью: снискать расположение Медичи, правителей Флоренции. Ведь необходимо помнить, что Макиавелли был истинным флорентийцем: любил прекословить, провоцировать, выделяться, прибегая к искрометному юмору. А противоречия? Делайте выводы сами!

---

Тем временем правительство отчаянно подыскивало замену Бальони, причем среди возможных кандидатов даже упоминалось имя Альвиано. Содерини снова выдвинул на пост главнокомандующего Фабрицио Колонну, но согласился оставить окончательное решение за специально созванным комитетом из двенадцати человек. Но комитет проголосовал за Франческо Гонзагу, маркиза Мантуи, выдвинутого Сальвиати — Аламандо Сальвиати, входившим в то время в состав Десятки. Срочно составили контракт, и 4 мая Макиавелли отправился в Мантую для его подписания. Но из этого ничего не вышло, поскольку Гонзага решил оттянуть время: он не согласился с тем количеством солдат, которые должен был предоставить в соответствии с контрактом, и отказался сражаться против союзников императора Священной Римской империи и короля Франции. Правительство также постановило направить посла к Гонсало де Кордове в Неаполь, но когда предложили отрядить Макиавелли, другом которого, а также родственником по линии жены был Пьеро дель Неро,[43] решили не рисковать, дабы не задеть за живое Кордову, и послать человека более высокого ранга. Вместо Неаполя Никколо отправился в Сиену: ему поручили отблагодарить правителя города Пандольфо Петруччи за то, что тот предупредил флорентийцев о направлявшемся в Тоскану войске Альвиано. То, что правительство не доверяло Петруччи, особенно после того, как он удивительно быстро переметнулся на его сторону, явствует из данных Макиавелли указаний: «Используйте присущую вам рассудительность, дабы выяснить его истинные намерения». Вскоре Никколо обнаружил, что Петруччи и вправду очень скользкий тип, и за неделю в Сиене отправил во Флоренцию множество писем (в кои-то веки), полных раздражения и досады.

В частности, Макиавелли довольно скоро обнаружил, что физиономия Пандольфо «ничего или почти ничего не выражала», причем он хотел убедить флорентийцев отказаться от прав на Монтепульчано — между прочим, занятый войсками Сиены после изгнания Медичи из Флоренции. Но, стремясь заключить с республикой союз, Пандольфо все же не собирался препятствовать передвижению Альвиано по территориям Сиены. Ложь Петруччи «весьма озадачила» Никколо, а когда он оппонировал Пандольфо, поймав его на несоответствии в его словах, тот попросту заявил: «Верности ради больше делаю и меньше думаю, потому как больше доверяю времени, чем разуму». Петруччи оказался для Макиавелли достойным противником, и секретарь Синьории поехал обратно, не добившись ничего, разве что придя к заключению, что этому человеку доверять никак нельзя. Еще в Сиене Макиавелли узнал, что Кордова воспретил Альвиано нападать на Тоскану, но, когда сообщил об этом Петруччи, тот проницательно заметил, что «разум подскажет Альвиано подчиниться и утихомириться, впрочем, люди не всегда прислушиваются к голосу разума». И слова правителя оказались пророческими: Альвиано, игнорируя приказ Кордовы, с многочисленным войском высадился близ Пьомбино. И вновь в самую трудную минуту Флоренция осталась без всякой поддержки. Французы отказались вмешаться, сославшись на то, что Флоренция не уплатила сумму, указанную в союзном договоре, а Франческо Гонзага отказался служить, заявив, что Людовик XII еще не одобрил его контракт с республикой. В распоряжении Флоренции имелось лишь несколько тысяч всадников и пехотинцев под командованием Антонио Джакомини и Эрколе Бентивольо, находившихся в районе Мареммы, чтобы блокировать продвижение Альвиано вдоль побережья в направлении Пизы. Количество испанских солдат в Пьомбино заставляет предположить, что Альвиано и Кордова и вправду заключили соглашение, причем Кордова не мог вмешиваться напрямую, ибо перемирие между Францией и Испанией включало и Флоренцию.

В середине августа задира Джакомини сообщил правительству, что намерен атаковать, и хотя Десятка убеждала его проявить благоразумие, 17 августа он вступил в бой с войсками Альвиано близ Сан-Винченцо. Совершенно неожиданно — а также благодаря верно выбранному Бентивольо для нанесения удара моменту — Альвиано потерпел сокрушительное поражение, понес большие потери и лишился обоза. Ликующий Содерини приказал вывесить захваченные знамена в зале Большого Совета и вопреки всем возражениям собрал достаточно средств для выплаты жалованья наступавшим на Пизу наемникам под командованием Джакомини и Бентивольо. Такое решение обрадовало лишь некоторых, потому что многие сомневались в полководческих талантах Бентивольо, несмотря на его вклад в последнюю победу. Более того, его назначение на должность главнокомандующего с большой долей вероятности могло обозлить других кондотьеров, служивших Флоренции. В этом смысле доверительное письмо Макиавелли от 27 августа, адресованное Джакомини, служит дурным предзнаменованием и раскрывает все те трудности, которые пришлось преодолеть флорентинцам, имея дело с наемниками:

«Сохраните в тайне все, что я вам пишу. Сегодня утром комитет [pratica] решил вручить жезл главнокомандующего мессеру Эрколе, однако он намерен не спешить с оглаской и попытается задобрить Марко Антонио [Колонна], дабы избежать его неистовой ярости. Необходимо совершить два дела. Первое: мессер Джакопо [Савелли] и мессер Аннибале [Бентивольо] должны прислать кого-нибудь сюда, дабы рассказать людям, что не вся слава досталась Эрколе, ибо несколько дней назад он письменно осведомлялся, будут ли его прилюдно чествовать за отвагу. Второе: вы должны написать кому-либо из влиятельных друзей, что Марко Антонио не намерен сеять распри и Джакопо и Аука [Савелли], вопреки общему мнению, его не поддержат, поскольку сие предположение отсрочило бы назначение мессера Эрколе. В заключение скажу, что честность Джакопо и Аннибале [они не присвоили себе недавнюю победу] прибавила третьему [Эрколе] надменности и вознесла до небес его авторитет. Вы в силах исправить положение; и разорвите это письмо».

Безусловно, самодовольство кондотьеров осложняло жизнь не только Флоренции, но и другим странам, где честь и достоинство шли рука об руку. Однако другие государства Италии уже изыскали способ утешить разобиженных наемников, тогда как во Флоренции не нашлось твердой руки, способной поддерживать порядок в своем капризном войске.

Прогноз Макиавелли оказался вполне реалистичным, хоть и отличался несколько излишним оптимизмом. 9 сентября орудийным огнем была пробита брешь в стенах Пизы, но, получив приказ атаковать, флорентийская пехота не сдвинулась с места, сославшись на якобы слишком узкую брешь, — истинная же причина заключалась в том, что причитавшееся им жалованье до сих пор не поступило. В этой ситуации поборником строгой дисциплины проявил себя Джакомини. После двух дней обстрела, в результате которого обрушился еще один участок стены, Джакомини вновь приказал идти на штурм, но солдаты вновь отказались повиноваться. Между тем Кордова ухитрился переправить в город некоторое количество испанской пехоты, а Бентивольо так и не сумел повлиять на непокорных солдат. (Что примечательно, среди взбунтовавшихся пехотинцев два отряда принадлежали Джакопо Сальвиати и Марко Антонио Колонне.)

Разъяренный Джакомини пригрозил, что повернет пушки на мятежников, и написал правительству несколько язвительных писем, в которых разнес в пух и прах трусливое войско. Но, получив в ответ приказ о снятии осады, он объявил, что уходит в отставку и отправляется домой. Макиавелли, который симпатизировал и доверял Джакомини, предупредил военачальника, что тот столкнется с недовольством простолюдинов, потому как флорентийцы, не увидев победы, которую принимали как должное, захотят сделать из него козла отпущения, виновного во всех неудачах. «Ради Бога, никуда не уезжайте, — писал Никколо 23 сентября, — молю Вас не уезжать без разрешения, дабы не давать этим изменникам и завистникам повода поднимать еще больший шум». Важно отметить, что главные нападки на Джакомини исходили от тех, кому были ненавистны Содерини и республика, таких как Сальвиати и Ручеллаи. Впрочем, гонфалоньеру все равно досталось за опрометчивость и властность, а также за оказанную им поддержку плана, который мудрые люди сочли безрассудным. Провал осады Пизы основательно подорвал доверие народа к республиканской власти. Потребовалось срочно искать решение, иначе следующая неудача означала бы ее крах.

Флоренции некого было винить в неспособности сформировать надежную армию, кроме самой себя. Все итальянские государства нанимали профессиональных солдат, но в XV веке крупнейшие державы разработали систему управления, позволявшую поддерживать боевую готовность и дисциплину наемников. Флоренция в этом отношении безнадежно отстала от Милана и Венеции, а ее граждане не желали в мирное время тратиться на оборону, предпочитая снижать налоги и не допускать роста государственного долга. Органы власти, ответственные за военные вопросы, особого веса не имели, да и созывались лишь в случае войны. В результате с началом боевых действий флорентийцам зачастую приходилось полагаться лишь на остатки наемных войск — не самых подготовленных, не самых опытных и, прежде всего, не самых надежных солдат, которые, как правило, не отличались высоким боевым духом, поскольку республика не желала, да и не могла регулярно выплачивать им жалованье.