Юлия Андреева - Айвазовский

• Название: Айвазовский
• Автор: Юлия Андреева
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4444-0735-6

Историю великого художника моря — Ивана Константиновича Айвазовского можно пересказать как сказку, чудесную легенду о мальчике, влюбленном в море, или еще точнее, очарованном морем, юноше, поймавшем водную стихию за волну и заставившем ее перетечь до последней сверкающей капли на свои полотна, о мужчине, мечты которого исполнялись и любовь не оставляла его ни на одно мгновение жизни.

Книга Ю. Андреевой подробно и увлекательно рассказывает о жизни и творчестве выдающегося русского мариниста XIX века.

---

Обрадовались братья и решили при помощи своих подарков похитить девушек. В общем, дурость задумали по малолетству да тугодумству. Поди, отец-князь подобру уступил бы двум хозяевам Медведь-горы своих красавиц, явись к нему братья с лаской да дорогими подарками. Да и девушки полюбили бы ладных и смелых князей и добровольно пошли бы за них.

В общем, сказано — сделано. Украли девиц, привезли их в замок на гору, быстро свадебку сыграли, а может, и без свадьбы так… день живут, два, неделю. Да только что ни ночь, воротят от них свои хорошенькие личики жены-невольницы. Не по нраву гордым княжнам грубое обращение, насилие породило ненависть. Хуже турок проклятых возненавидели они своих молодых, красивых мужей. Слезы льют, лица руками закрывают, страшные слова в тишине бормочут, не сегодня завтра вообще зарежут во сне.

Есть о чем задуматься, да только не повернуть время вспять. Так что либо убивай любимых жен, либо ищи способ с ними как-то поладить. Тогда и решили братья покорить сердца своих княгинь, показав им чудо-подарки. Рассудили так покатают сестер по небу, до самого солнца домчатся. Женщинам ведь — дорогие подарки во все времена приятны были, ласковые слова, да чтобы мужчины в их честь совершали подвиги. В общем, женщину нужно поразить. А кто больше для любимой женщины сделает, если не братья с их ларцами-подарками? Расступятся воды морские, пройдут они по дну как посуху. Удивятся, испугаются, а затем будут восторгаться красавицы, не проклинать, а славить судьбу свою, что с такими удальцами их связала.

Одного только не поняли братья: можно напугать, можно заставить восхищаться, но нельзя купить любовь. И те, кто это совершают, творят зло. А значит, недоволен будет старый Нимфолис, а он то ли маг, то ли бог. ив том, и в другом случае лучше не гневить.

На следующий день выбрал Григорий самого здоровенного коня, уселись на него братья, усадили своих жен, конь странный, необычный в этих краях, с серебряными крыльями, тут же в небо их понес. Но невысоко поднялись супруги. Вдруг услышал Григорий голос учителя среди облаков: стоят оба бледные, от страха зуб на зуб не попадает.

«А ну назад!»

Испугался, вниз коня направил. Опустились на зеленый луг, а жены им в лицо смеются. «Что же вы нас до солнышка-то не довезли. Или кишка тонка?»

В общем, неудачно получилось. И особенно обидно, что жены голоса страшного Нимфолиса не слышали, а значит, не понимали причины возвращения.

На другой день приготовил Петр колесницу, запряженную резвыми конями, снова сели вчетвером, Петр впереди всех, как к морю подкатили, так он жезлом приказал волнам расступиться. Точно невидимым ножом разрезало море. Дорога открылась, по обеим сторонам две стены из зеленой воды стоят, и рыбы в них плещутся. Погнал Петр колесницу. Сколько-то проехали. И тут голос учителя как заорет в самое ухо вознице: «Назад!» Стиснул зубы Петр, не подчинился приказу. Тогда возник перед ним царь подводный и поразил трезубцем братьев и их жен. Сомкнулось море над их головами.

Только местные говорят, что не погибли они полностью, потому как тел их никто тогда не выловил.

В море скалы-близнецы Адалары торчат из воды как вечное напоминание о тех, у которых было все, но они встали на путь недостойный, пытаясь добиться любви силой.

Глава 9

Я видел море, я измерил
Очами жадными его;
Я силы духа моего
Перед лицом его поверил.

А. И. Полежаев

Только в июле Айвазовский вернулся в Феодосию, привезя с собой этюды, некоторые из которых должны были в дальнейшем превратиться в картины.

Теперь для Ованеса мало просто написать море, чтобы оно выглядело похожим. Он ставит перед собой новую задачу — передать через живописные образы свои собственные ощущения. Солнце должно сиять и слепить, если изображен яркий день — зритель должен ощущать идущее от картины тепло.

Написать солнце — в Академии его учили писать солнце в дымке, солнце, пробивающееся из-за облаков или ветвей деревьев, только свет солнца без изображения самого светила. Нарисовать солнце по-другому, не так, как видели его старые мастера — было в определенном смысле вызовом, но он не боялся брать на себя столь сложную задачу.

Он устраивает себе мастерскую дома и каждый день напряженно работает, стремясь к выбранной цели. Казначеев заваливает его приглашениями приехать в Симферополь, но теперь Гайвазовский вынужден огорчать отказами своего второго отца. Он не может отказаться от работы, его солнце — то самое солнце, которое светило над маленьким Оником, солнце, о котором он грезил в далеком и теперь похожем на странный сон Петербурге, его солнце упорно не желает освещать новые картины молодого мастера. В Академии учат копировать природу, но разве можно написать один в один солнце? Гайвазовский запирается у себя, не желая видеть ни прежних друзей, ни соседей. Он упорно отклоняет все приглашения, и только устав и измучившись, ходит к морю, где подолгу сидит на песке или прибрежном камне, уставившись в даль. Время от времени знакомые рыбаки зовут его с собой в море. С борта лодки он снова всматривается в волны и солнце, пытаясь разгадать загадку, раскрыть тайну, из-за которой почему-то не может изобразить солнце таким, как видят его глаза.

Желающий достичь солнца свободно парящий в небесах Икар разбивается об землю, которую неосторожно покинул, устремившись за мечтой. Быть может, и его — Ивана Гайвазовского — погубит его южное солнце?

Впрочем, нельзя сказать, что поездка с Казначеевым не принесла вообще никаких плодов, как раз наоборот. Уже готова «Лунная ночь в Крыму. Гурзуф»[96] — нежная поэтичная картина с тем самым кипарисом, с которым художник здоровался и разговаривал о Пушкине. Вот как отзывается о проделанной работе сам художник в письме к Оленину: «По прибытии в Крым, после кратковременного свидания с родными, я немедля отправился, как Вам известно, с благодетелем моим А. И. Казначеевым на южный берег, где роскошная природа, величественное море и живописные горы представляют художнику столько предметов высокой поэзии в лицах. Там пробыл я до июля месяца 1838 и сделал несколько удачных эскизов; оттуда возвратился в Симферополь и в короткое время нарисовал множество татар с натуры, потом устроил свою мастерскую на родине моей в Феодосии, где есть и моя любимая стихия. Тут отделал я пять картин и отправил их месяца три тому назад к Александру Ивановичу Зауервейду, прося представить их по принадлежности; о сем тогда же донесено мною и В. И. Григоровичу.

К сожалению, до сих пор не имею я никакого известия об участи посланных картин. Вероятно, Вы уже благоволили их видеть. Кроме сих, я приготовил шесть сюжетов, из которых три — отделаны и к выставке будут представлены Вашему высокопревосходительству. Одна представляет лунную ночь, во второй — ясный день на южном берегу, в третьей буря. Сверх того, сделал я еще несколько новых опытов и эскизов, думал уже приступить к отделке всего, чтобы привезти с собою в Петербург, не пропуская данного мне срока».

Лунная ночь в Крыму. Гурзуф. 1839 г. Холст, масло. 101 * 136,5 см. Сумский художественный музей.

Одновременно с летом закончились выданные Академией деньги, и Гайвазовский вынужден просить выдать ему хоть сколько-нибудь на продолжение работы. Проклятая нищета, вот, казалось бы, совсем недавно вернулся из Петербурга с карманами, полными денег, и что же, они покинули его, точно перелетные птицы. Предатели деньги!

Впрочем, рано предаваться панике, Гайвазовский на хорошем счету, учителя за него горой, академическое начальство знает — этот не подведет, не обманет. «Вследствие словесно представленной мною просьбы Вашей к Академии, в письме на мое имя Вами изъясненной, об оказании Вам денежного пособия для пребывания в Крыму и спокойного продолжения занятий Ваших живописью с натуры, по уважению к тому, что Вы употребили уже почти всю сумму, пожалованную Вам государем императором за картины, на заготовление художественных потребностей к путешествию, собственную экипировку, проезд в Крым и переезды в Крыму, а также на пособие родным Вашим, Правление императорской Академии художеств, приняв во внимание эти обстоятельства, а равно известное трудолюбие Ваше и хорошую нравственность, с согласия его высокопревосходительства г. президента определило: назначить Вам в пособие 1000 руб., которые при сем к Вам и посылаются, но с тем, чтобы Вы взамен оных, представили по возвращении Вашем какую-либо картину в собственность Академии».[97]

За зимой пришла и новая весна. Время, неизменно значимое и полное сюрпризов для художника. На этот раз к дому Гайвазовских подъехала рессорная бричка, из которой вышел сам начальник Черноморской береговой линии, знаменитый, легендарный генерал Раевский, среди прочих подвигов и славных дел которого, в частности, значился эпизод двадцатого года, когда во время войны с французами боевой генерал не только шел в авангарде войск, на передней линии, а плечом к плечу с ним бились его юные тогда сыновья. Как написал о генерале восторженный Жуковский: