Тупак Юпанки - Я хочу летать

• Название: Я хочу летать
• Автор: Тупак Юпанки
• Жанр: Эротика

---

Гарри всхлипывает в последний раз и прислоняется спиной к креслу, подтягивая к себе ноги. В сумраке он видит даже хуже, чем ночью, но ему не приходит в голову взмахнуть палочкой и зажечь свет. Он даже не видит комнаты, в которой сидит. Перед глазами стоит совершенно другая картина: Снейп, яростно двигающий рукой по своему члену и выдыхающий его имя.

Гарри обхватывает голову руками и приглушённо стонет. Какой же он глупец! Все эти взгляды, прикосновения… Сначала клятва, когда Снейп не сразу выпустил его руку, потом короткий поединок, когда он пытался вернуть ему мазь, затем… Затем ноги Снейпа, которые Гарри смазывал и разминал со всей тщательностью. А ведь Снейп в этот момент наверняка хотел, чтобы Гарри прикоснулся к нему… чуть выше. И сегодня это дурацкое мытьё головы. Прикосновения. Простые прикосновения. Они практически сводили Гарри с ума, хоть он и был уверен, что зельевар ничего не чувствует. Что же, в таком случае, ощущал Снейп, который провёл пять лет, не разговаривая ни с одним живым человеком? Пять лет одиночества, тоски и голода. Тоски по простой человеческой компании, по лёгким прикосновениям, которые сообщают тебе, что ты ещё хоть что-то чувствуешь. И голод. Сексуальный голод. Желание самому прикоснуться к кому-то, ощутить под пальцами живую тёплую кожу, увидеть блеск возбуждения в чьих-то глазах, почувствовать, что ты интересен, ты желанен. В конце концов, просто почувствовать чьё-то тепло рядом. И Гарри дал ему эти ощущения. Вот только он и представить себе не мог, что на самом деле значили для Снейпа его безобидные касания. Конечно, неудивительно, что вчера он так резко потребовал от Гарри уйти, неудивительно, что сегодня он попросил подождать его в спальне. Это физическое желание, которое дремало столько лет, а теперь рвётся наружу. Если это сводит с ума Гарри, то каково должно быть Снейпу?

А то, что случилось, когда Гарри решил забрать куртку… Гарри поднимает голову и замирает, только сейчас сообразив, что именно так напугало его в поведении зельевара. Если бы Снейп попытался как-то скрыть то, чем он занимался, если бы сразу запахнул халат, не дожидаясь, пока Гарри встретиться с ним взглядом, тогда можно было бы счесть, что он ещё раздумывает над тем, чтобы не выгонять Гарри. Но Снейп опять только глумился над ним в своём порыве бешенства, не выказав смущения и не скрываясь. Просто издевался. Не нужно быть гением, чтобы понять, что Снейп пошёл ва-банк, прищуривая глаза и выплёвывая «Интересно, Поттер?» вместо «Какого чёрта ты здесь делаешь?» А это может означать только одно: зельевар выгнал его окончательно. И он, разумеется, не предполагает, что Гарри появится у него вновь. Поэтому и не скрывался, поэтому и начал издеваться. Снейп думает, что не увидит его больше, значит, терять ему уже нечего.

И Гарри посещает мысль: почему Снейп так думал? Потому что он сам не захочет этих визитов, или потому что Гарри должен испугаться и никогда больше не приближаться к дому парализованного извращенца? Гарри хочет зацепиться именно за последний вариант, потому что если он прав, то, возможно, ещё не всё потеряно…

Мечтающий летать

Я по-прежнему сижу в своём кресле в ванной, размазывая взглядом грязное пятно на светлом кафеле и гадая, на какое животное похожа бесформенная клякса. Думать не хочется. Двигаться тоже. Нет желания даже достать палочку и очистить руку и халат.

Я чувствую, как во мне что-то медленно гаснет. Что-то, что зажглось совсем недавно и подразнило меня своим тёплым светом, а потом сошло на нет. Во рту кисло. От запаха мыльной пены начинает кружиться голова. Меня мутит. Я чувствую отвращение к самому себе и ужасную злость на мальчишку. За то, что он всё испортил. За то, что именно он отнял у меня этот согревающий свет, который сам же и подарил несколько дней назад.

Пятно на стене начинает медленно двигаться, и я понимаю, что новые формы дорисовывает уже моё воображение. Я просто слишком долго пялюсь в стену. Я закрываю глаза и до боли сжимаю зубы. Он ушёл.

Я сам его выгнал. Я накричал на него. Я поиздевался над ним. Совсем как в тот раз, когда вытаскивал его из своих воспоминаний. «Развлекаетесь?» Да. Это то, что я сказал в прошлый раз. «Интересно, Поттер?» С такими же желчными интонациями, с таким же насмешливым взглядом. И он точно также опустил голову и сбежал. И если он не вернулся в прошлый раз, не вернётся и теперь…

Я горько усмехаюсь и качаю головой, когда понимаю, что Поттер не вернётся не только из-за сцены, свидетелем которой стал. Есть ещё клятва. Глупая бесполезная клятва. Зачем я вообще потребовал её?! Тогда этого казалось мне чем-то забавным. И я заставил Поттера дать её… просто так. Мне прекрасно известно, что уже через час запрет перестанет действовать, и он сможет вернуться. Но вот он об этом не знает. И ему незачем рисковать, чтобы проверить это. У него больше нет причин возвращаться ко мне. Он думает, что я выгнал его навсегда. Раньше мне хотелось оставлять его в неведении. Но сейчас я отдал бы многое за то, чтобы он знал, что в формулировке клятвы есть лазейка. Тогда у меня бы осталась надежда на его возвращение. Но теперь об этом можно забыть.

Я сам захотел иметь возможность избавиться от Поттера в любой момент. Я сам велел ему убираться. Но я же сам и буду страдать от собственной несдержанности и злости. Потому что час назад я вычеркнул из своей жизни единственного живого человека, которому, кажется, небезразличен.

Я вдруг понимаю, что меня вполне устраивало его присутствие рядом, мне нравились его неловкость и смущение, меня не раздражала его горячность. Я таял от его прикосновений. Лёгких, совсем невинных. Но они значили для меня больше, чем должны были. Они заставляли меня поверить в то, что я всё ещё жив, что я вовсе не так отвратителен, как порой кажусь себе, что я всё ещё могу чувствовать, наслаждаться, радоваться… Прикосновения к моим рукам, шее, макушке, плечу. Я мог бы назвать каждый дюйм собственной кожи, до которого он дотрагивался. Потому что такое не забывается. Первые прикосновения за пять лет. И, скорее всего, последние.

Мне хочется, чтобы у меня в руках оказался хроноворот. Я бы тогда… Нет, я бы всё равно откинул халат и начал дрочить, зная, что он меня застанет. Но я бы… Я не знаю, что бы я сделал. Но прогонять его я бы точно не стал. Будь я более сдержанным, я бы просто усмехнулся и прошептал: «Видишь, мальчишка, что ты со мной делаешь?» И тогда он… Мозг, которым полностью овладело моё безумное желание, подсовывает картинку: Поттер усмехается, закрывает дверь, приближается ко мне, встаёт на колени и доводит до конца то, что я начал самостоятельно. Но тут же картинка разбивается вдребезги, когда я открываю глаза и вижу перед собой грязную кафельную стену. Я подвожу мрачный итог: я безумно хочу Поттера, но только что сам лишил себя единственной возможности получать хотя бы его короткие лёгкие прикосновения. Как странно. Ещё несколько дней назад Поттер был мне не нужен. А теперь я потерял его, даже не получив. Если как-то и можно лишиться того, чего у тебя никогда не было, то я это только что сделал. И я уверен, что он не решится попробовать вернуться. А я не стану просить. Я снова один. И моя слабая попытка подпустить кого-то к себе провалилась. Я одинок.

Замерший на краю

Я сижу на постели и в темноте разглядываю стрелку настенных часов, подползающую к цифре «три». Пол холодный, но мне не хочется забираться на кровать с ногами. Из-под двери тянет неприятной прохладой. Но это именно то ощущение, которое помогло мне успокоиться и привести мысли в порядок. Я отбросил эмоции и постарался сконцентрироваться на сути, на основном.

Если Снейп, кончая, выдохнул моё имя, это означает только одно: он хочет меня. Это с лёгкостью объясняет его странное напряжённое поведение вчера и сегодня (или уже позавчера и вчера?). Он не мог сказать о своём желании, скрывал его от меня, потому что я мог разозлиться. Но сейчас во мне нет злости. И я его понимаю. Понимаю, чёрт возьми. Да, я знаю, что окажись на моём месте кто-то другой, реакция Снейпа была бы такой же. Он желал бы этого человека. Но другого человека с ним рядом нет. Есть я. Или был? Ведь Снейп не простит меня за то, что я сегодня увидел. За то, что я стал свидетелем его слабости. А ведь желать чего-то или кого-то, не получать и оттого дрочить с таким болезненным отчаянием — это слабость. И его злые слова, брошенные мне напоследок — вовсе не глумление. Вся эта сцена, похоже, была спектаклем для меня. Он всего лишь пытался скрыть боль от унижения, боль от слабости. Впрочем, и я тоже слаб. То, чем я занимался в его коридоре, никак нельзя назвать признаком силы и выдержки.

Я вздыхаю и пытаюсь проанализировать свои ощущения, чтобы понять, что делать дальше. Когда я успел поймать себя на мысли, что хочу Снейпа? Если честно, то ещё пять лет назад. После всё того же злосчастного поцелуя. С того вечера и до битвы я мучил себя ненужными и неуместными мыслями. Я старался выбросить образ зельевара из головы и не думать, зачем я его поцеловал. Но чем отчаяннее я пытался это сделать, тем ярче становились картинки у меня в голове. Я думал о нём постоянно. Все три дня до сражения. Представлял, что он может мне ответить после того странного вечера. Всё гадал, понравился ли ему поцелуй или вызвал отвращение. И если понравился, хотел бы он чего-то большего? Но потом обрывал себя и старался углубиться в детали предстоящего сражения. А по ночам… По ночам я мастурбировал, отпуская своё воображение, насколько было возможно. И тогда длинные чёрные волосы гладили меня по лицу, пальцы впивались в запястья, тонкие губы блуждали по моему телу, ладонь ложилась на мой член, и я кончал с громким стоном, а потом рычал от досады, что моя кожа ощущает только пустой воздух.