Теодор Моммзен - Моммзен Т. История Рима.

• Название: Моммзен Т. История Рима.
• Автор: Теодор Моммзен
• Жанр: История

Теодор Моммзен. История Рима. — СПб.; «НАУКА», «ЮВЕНТА», 1997.

Воспроизведение перевода «Римской истории» (1939—1949 гг.) под научной редакцией С. И. Ковалева и Н. А. Машкина.

Ответственный редактор А. Б. Егоров. Редактор издательства Н. А. Никитина.

---

Колонии всех остальных греков были иного рода и имели иное влияние на Италию. Они также не пренебрегали земледелием и приобретением земельной собственности; во всяком случае, с тех пор как греки вошли в силу, они не довольствовались, как довольствовались финикияне, основанием в варварских странах укрепленных факторий. Но все эти города основывались преимущественно с торговой целью и потому в противоположность ахейским находились обыкновенно у лучших гаваней и самых удобных мест для причала. Происхождение, мотивы и время этих поселений были очень неодинаковы; однако все они имели нечто общее одни с другими: так, например, во всех этих городах были в общем употреблении некоторые более новые формы алфавита 53 и дорийское наречие, рано проникнувшее даже в те города, где, как например в Кумах 54 , был всегда в употреблении мягкий ионийский диалект.

Для развития Италии эти колонии имели далеко не одинаковое значение; здесь достаточно будет упомянуть о тех из них, которые имели решительное влияние на судьбу италийских племен, о дорийском Таренте и об ионийских Кумах. Из всех эллинских поселений в Италии на долю тарентинцев выпала самая блестящая роль. Благодаря превосходной гавани — единственной удобной на всем южном берегу — их город сделался складочным местом для южно-италийской торговли и даже отчасти для той, которая велась на Адриатическом море. Два промысла, занесенные туда из малоазиатского Милета — богатая рыбная ловля в заливе и выработка превосходной овечьей шерсти, равно как ее окрашивание соком тарентинской пурпуровой улитки, способной соперничать с тирскою — занимали тысячи рук и прибавляли к внутренней торговле вывозную. Монеты, найденные там в гораздо большем числе, чем где-либо в греческой Италии, и нередко вычеканенные из золота, до сих пор служат красноречивым доказательством обширности и оживленности тарентинской торговли. Свои обширные торговые сношения Тарент, должно быть, завел еще в ту пору, когда он оспаривал у Сибариса первенство среди греческих городов нижней Италии; однако тарентинцам, по-видимому, никогда не удавалось в отличие от других ахейских городов сколько-нибудь значительно расширить свою территорию, закрепить ее за собой.

Между тем как самая восточная из греческих колоний в Италии развивалась с такой быстротой и с таким блеском, самые северные из них, основанные у подошвы Везувия, достигли более скромного процветания. Жители Кум перебрались на материк с плодородного острова Энарии (Искии) и основали для себя вторую родину на возвышении у самого морского берега, а оттуда основали портовый город Дикеархию (позднейший Путеоли) и потом «Новый город» — Неаполь. Они жили, как и все вообще халкидские города в Италии и в Сицилии, по законам, введенным уроженцем Катаны Харондом (около 100 г.) [650 г.] при демократической форме правления, которая, впрочем, ограничивалась высоким цензом и предоставляла власть избранному из самых богатых граждан совету; эти учреждения долго оставались в силе и предохранили все эти города как от узурпаторов, так и от деспотизма черни. О внешних сношениях этих поселившихся в Кампании греков мы имеем мало сведений. По необходимости или по доброй воле они еще более тарентинцев были замкнуты в узких рамках своей территории; так как они не обнаруживали намерения покорять и притеснять туземцев, а напротив того, вступали с ними в мирные и торговые сношения, то они удачно устроили свою судьбу и вместе с тем заняли первое место между миссионерами греческой цивилизации в Италии.

На берегах Регинского пролива греки заняли, с одной стороны, весь южный и весь западный берега материка вплоть до Везувия, с другой — большую часть восточной Сицилии. Совершенно иначе сложились обстоятельства на западных берегах Италии к северу от Везувия и на всех ее восточных берегах. На том италийском побережье, которое омывается Адриатическим морем, нигде не было греческих колоний, с чем, по-видимому, находились в связи сравнительно небольшое число и второстепенное значение таких колоний на противолежащем иллирийском берегу и на многочисленных, лежащих у этих берегов островах. Хотя в той части этого побережья, которая находится в самом близком расстоянии от Греции, и были основаны еще в эпоху римских царей два значительных торговых города — Эпидамн, или Диррахий (теперешний Дураццо, 127 г. [627 г.]), и Аполлония (подле Авлоны, около 167 г. [587 г.]), но далее к северу нельзя указать ни одной старинной греческой колонии, за исключением незначительного поселения на черной Керкире (Курцола, около 174 г. [580 г.] ?). До сих пор еще не доказано с достаточной ясностью, почему греческая колонизация была так незначительна именно в этой стране, куда, казалось бы, сама природа указывала дорогу эллинам и куда с древнейших времен направлялось торговое движение из Коринфа и в особенности из основанного вскоре вслед за Римом (около 44 г. [710 г.]) поселения на Керкире (Корфу) — торговое движение, для которого служили складочными местами на италийском берегу города близ устьев По — Спина и Атрия. Для объяснения этого факта еще недостаточно указать на бури, свирепствовавшие на Адриатическом море, на негостеприимство иллирийских берегов и на дикость туземцев. Но для Италии имело чрезвычайно важные последствия то обстоятельство, что шедшие с востока элементы цивилизации были занесены в ее восточные страны не прямо, а окольным путем, через ее западные местности. Даже в торговле, которую вели там Коринф и Керкира, принимал некоторую долю участия самый восточный из торговых городов Великой Греции, дорийский Тарент, который господствовал над входом в Адриатическое море со стороны Италии благодаря тому, что владел Гидром (Отранто). Так как на всем восточном побережье в ту пору еще не было сколько-нибудь значительных торговых рынков, за исключением портовых городов близ устьев По (Анкона стала расцветать гораздо позже и еще позже стал известен Брундизий), то понятно, что судам, выходившим в море из Эпидамна и из Аполлонии, нередко приходилось разгружаться в Таренте. И сухим путем тарентинцы вели частые сношения с Апулией; ими было занесено в юго-восточную Италию все, чем она была обязана греческой цивилизации. Впрочем, к той поре относятся только первые зачатки этой цивилизации, так как эллинизация Апулии была делом более поздней эпохи.

Напротив того, не подлежит никакому сомнению, что греки в самую древнюю пору посещали и те западные берега Италии, которые лежат к северу от Везувия, и что на тамошних мысах и островах существовали эллинские фактории. Конечно, самым древним доказательством таких посещений служит то, что берега Тирренского моря были избраны местом действия для сказаний об Одиссее 55 . Если среди Липарских островов были найдены Эоловы острова, если Лакинский мыс был принят за остров Калипсо, Мизенский — за остров Сирен, Цирцейский — за остров Цирцеи, если крутой Таррацинский мыс был принят за поставленную на высоте гробницу Эльпенора, если близ Каеты и близ Формии водятся лестригоны, если оба сына Одиссея и Цирцеи — Агрий, т. е. дикий, и Латин — владычествовали над тирренцами «в самом сокровенном уголке священных островов», или, по новейшему толкованию, Латин был сыном Одиссея и Цирцеи, а Авзон — сыном Одиссея и Калипсо, то все это — старинные сказки ионийских мореплавателей, вспоминавших на Тирренском море о своем дорогом отечестве; и та же восхитительная живость впечатлений, которую мы находим в ионийской легенде о странствованиях Одиссея, сказывается в перенесении той же легенды в местность подле Кум и во все те места, которые посещались кумскими моряками. Следы этих древних странствований также видны в греческом названии острова Эталии (Ильвы, Эльбы), который, как кажется, принадлежал к числу местностей, всего ранее занятых греками после Энарии, и, быть может, также в названии порта Телпмона в Этрурии; они видны и в двух поселениях на церитском берегу — в Пирги (подле S. Severa) и в Альсионе (подле Palo), где несомненно указывают на греческое происхождение не только названия, но и своеобразная архитектура стен в Пирги, вовсе не схожая с архитектурой церитских и вообще этрусских городских стен. Эталия («огненный остров») со своими богатыми медными и в особенности железными рудниками, вероятно, играла в торговых сношениях главную роль и служила центром как для иноземных поселенцев, так и для их сношений с туземцами; это тем более вероятно потому, что плавка руды на небольшом и нелесистом острове не могла производиться без торговых сношений с материком. И серебряные рудники в Популонии, на мысу, который лежит против Эльбы, быть может, также были знакомы грекам и разрабатывались ими. Так как в те времена чужеземные пришельцы обыкновенно занимались не одной торговлей, но также разбоями на море и на суше и конечно не пропускали случая обирать туземцев и уводить их в рабство, то и туземцы со своей стороны конечно пользовались правом возмездия; а что латины и тирренцы пользовались этим правом и с большей энергией, и с большим успехом, чем их южноиталийские соседи, видно не только из легенд, но главным образом также из достигнутых результатов. В этих странах италикам удалось защититься от чужеземных пришельцев и не только не уступить свои торговые и портовые города, но и вырвать их из их рук и остаться повелителями на своем собственном море. То же самое эллинское нашествие, которое поработило южноиталийские племена и уничтожило их национальность, приучило среднеиталийские народы к мореплаванию и к основанию новых городов — конечно против воли наставников. Там италик впервые заменил свои плоты и челноки финикийскими и греческими гребными галерами. Там впервые встречаются большие торговые города, среди которых занимают первые места Цере в южной Этрурии и Рим на берегах Тибра, судя по италийским названиям этих городов и по тому, что они строились в некотором отдалении от морского берега, как и совершенно однородные с ними торговые города близ устьев По — Спина и Атрия и далее к югу — Аримин, следует полагать, что они были основаны не греками, а италиками. Мы, понятно, не в состоянии проследить исторический ход этой древнейшей реакции италийской национальности против нашествия иноземцев; однако мы в состоянии различить один факт, имевший чрезвычайно важное значение для дальнейшего развития Италии, — то, что эта реакция приняла в Лациуме и в южной Этрурии иное направление, чем в собственно тускских странах и в тех, которые к ним примыкали.