Исин Нисио - Nekomonogatari(Black)

• Название: Nekomonogatari(Black)
• Автор: Исин Нисио
• Жанр: Юмористическая фантастика

---

Неважно.

Кто-то, возможно, важный человек из прошлого говорил мне, что надо жить, оставаясь самим собой, невзирая на мнение других людей. Спасибо тебе, герой из прошлого.

– Я сделаю что угодно, – повторила Ханекава.

Впечатляюще монотонный голос.

– …

Как я и думал, монотонный голос меня не устроил.

– Прошу, больше эмоций.

Тот, кто хотел абсолютного подчинения, как ни странно, просил, низко склонив голову.

– Пожалуйста, считай, что в этот монотонный голос вложены всем мои чувства к тебе.

– Не может быть, Ханекава, поверь в себя. Ты можешь лучше!

– Я-сде-ла-ю-что-у-год-но.

В этот раз уже не монотонный – эти слова наполнены яростью, по-настоящему зловещие слова.

Похоже, она не сделает для меня что угодно.

Крайне маловероятно, что она хотя бы палец о палец ударит для меня.

– Пф… я не проиграю.

Я не проиграю её злости.

Она пообещала.

А значит, я могу делать что угодно.

Я на сцене.

Это театр одного актёра – Арараги Коёми.

– Ты сделаешь что угодно, хм… но что бы такое у тебя попросить? Так много вариантов, что я не знаю, какой выбрать! Лучше бы списком! Прямо сейчас мне нужна самая чёткая формулировка! Ты должна была лучше заставлять меня учиться!

Я учусь в общей школе, так почему я всегда опаздываю?!

Говорят, что, получив всё, о чём они мечтали, люди впадают в панику, и прямо сейчас я был в таком положении. Если я не успокоюсь, последствия могут быть катастрофическими.

– Стоп! Если подумать, количество просьб, которое Ханекава выполнит, не определено! Другими словами, можно повернуть все так, что она выполнит неограниченное количество приказов!

– Только один!

Ханекава в ту же секунду подправила своё обещание.

– Я сделаю всё, что ты скажешь, но только один раз.

– Пф… Я дал ей исправиться.

Мир так жесток, хм.

Ладно, хорошо.

Земной Шенлон мне нравился больше, чем Намекский [39]. Воскрешать всех умерших друзей разом очень удобно.

– Правда, у меня голова начинает болеть… – пожаловалась Ханекава, схватившись за голову. – У меня голова болит сильнее, чем щека после удара отца.

– Голова болит…

– Ага. С тех пор, как я с тобой связалась на весенних каникулах, у меня постоянно болит голова.

– Хм-м-м-м.

Я серьёзно об этом забеспокоился.

Но сейчас забудем.

– Для начала давай уйдём туда, где нет людей, Ханекава.

– Думаю, это место и так вполне бесчеловечное…

– Я не сказал «бесчеловечное». Я сказал «нет людей».

Сюда, указал я ей.

– Ха… ага, ага. Понятно, мне всё равно некуда идти.

Она демонстративно кивнула и последовала за мной.

Пытается вселить в меня чувство вины нытьём? Не выйдет.

В данный момент Ханекава у меня в руках – я не столь неопытен, чтобы потерять такой шанс. Победа или смерть, всё или ничего, время показать свою мужественность.

Я оставил велосипед в безопасном месте (это хороший горный велосипед, я должен быть осторожен, чтобы его не украли), и отвёл Ханекаву в ближайшие кусты.

– …

Я отвёл Ханекаву в ближайшие кусты.

Я отвёл Ханекаву в ближайшие кусты.

Я отвёл Ханекаву в ближайшие кусты.

Почему эти слова звучат так преступно? Я дрожу!

Нет!

Если ни одна из сторон не возражает, это не преступление!

Может быть, даже правильнее сказать, что Ханекава вынуждает меня отвести её в ближайшие кусты!

Она что, соблазняющий пассив? [40]

Или цундере-пассив?

Ну, Ханекава вообще не цундере, но из-за её нытья (цун-цун) сейчас была на удивление похожа на одну из них.

Ограниченная по времени цундере.

– Ну, и что теперь, Арараги-кун?

Будто став серьёзнее, Ханекава нарушила молчание.

Она облокотилась на ствол дерева, словно была старшей сестрой, игравшей в дочки-матери с детьми в детском саду.

Кивала в ответ на всё.

– Что такое, Ханекава? Как будто ты ничем не рискуешь.

– Я в безопасности.

Ханекава провоцировала меня.

«Как в домике», – добавила она.

– Я уже знаю, как всё закончится. Всё-таки, Арараги-кун, что бы ты у меня ни попросил, даже если я выполню все твои требования, в итоге ты испугаешься и не сделаешь ничего.

– Ч-что ты сказала?!

Я испугаюсь?!

Как грубо!

Это когда я пугался?!

– Весенние каникулы. Кладовая спортзала.

Она дала точный ответ.

Я беззвучно глотал воздух.

Когда Ангел [41] был нем как рыба, он, наверное, чувствовал себя также.

Если так, то прямо передо мной сейчас стоит потрясающе милая Ева.

Созданная Ёсидзаки Мине [42], наверное.

– О, я хорошо помню твоё цыплячье поведение. Даже если бы я не знала, как ведут себя цыплята, посмотрев на тебя, я бы все поняла.

Ханекава была на удивление саркастична.

Хоть она и сказала, что хорошо помнит, казалось, что она вовсе не хочет об этом вспоминать.

– Эй, цыплёнок Арараги-кун, что мне делать? Я могу ничего не сделать, но, на всякий случай, спрошу. Что? Снять одежду? Что именно?

– …

Эм.

Похоже, в глазах Ханекавы моя мужественность стремилась к нулю.

Для мужчины нет большего унижения, но Ханекава кое-чего не понимает.

Действительно, весной я вёл себя как цыплёнок.

Я признаю это.

Однако она сильно ошибается, если думает, что я навсегда останусь цыплёнком. Как птенец становится цыплёнком, так и я… стоп, но это всё равно получается цыплёнок.

Я неправ.

Цыплёнок и есть цыплёнок, но я – Нагойский цыплёнок [43]!

И сейчас в этой ситуации я должен расквитаться за мой провал на весенних каникулах.

Хм.

Господь весьма милосерден, если даёт прямо в руки шанс сравнять счёт.

…

Действительно, «прямо в руки».

Эй, Бог, ты не слишком-то добрый?

– Хм…

Я подпёр рукой подбородок и задумался. Медленно ползал взглядом по телу Ханекавы, осматривая её с головы до пят.

– Ох…

Ханекава как будто дрогнула, однако затем решительно скрестила руки за спиной, выпрямляя спину, чтобы я лучше мог разглядеть её тело.

Какое напряжение.

Или она искренне верила, что я цыплёнок.

…именно так и есть.

И если так – я воспользуюсь её неосторожностью. Не о чем беспокоиться, эти книги никогда не экранизируют до шестого тома, поэтому, что бы я ни сделал, об этом мало кто узнает.

Если бы я сделал что-то на телевидении, это было бы опасно, но то же самое на бумаге не слишком повредит общественному мнению обо мне!

Новеллы не контролируются!

– Что такое, Арараги-кун? Нагнетаешь атмосферу, или ты ничего не придумал? Или, может быть, ты хочешь просто облизать глазами моё тело? Изнасилуешь меня взглядом?

– …

Хм.

А, я понял.

Для Ханекавы эти слова были всего лишь способом спровоцировать меня, или наоборот, разрушить мою решимость. Но для меня они стали отличной подсказкой.

Намёком.

Понятно.

Я повёлся на слова Ханекавы «я сделаю что угодно» и неосознанно думал только о том, что я могу потребовать у нее. Но это значит, что можно подойти и с другой стороны. Я могу не только заставить Ханекаву сделать что-то – я могу сам сделать что хочу с Ханекавой.

Другими словами, если сформулировать это в условиях просьбы, я могу заставить её «выдержать это»… ох.

Очень ценная подсказка.

И в ее словах она была не единственной – как глупо и неженственно.

Как будто она сама подсказывала, как мне заработать больше очков отношений [44]. Или она правда соблазняющий пассив – в таком случае, не нужно сдерживаться.

Во мне исчез последний кусочек сознания – нет, разве это не серьёзно?

Моё сознание.

Моё сознание исчезло.

– Ханекава.

– Что?

– Я не хочу пялиться на твоё тело так, будто облизываю тебя

– Ну, я догадываюсь… – сказала Ханекава, наклонив голову. – Ты и так постоянно этим занимаешься.

– Чёрт, меня раскрыли!

Она заметила, что на уроках я глазел на её грудь, я больше не хочу жить!

– Дружеский совет: на уроках смотри на доску. Учитель тебе много полезного расскажет.

– Хе…

Она мягко пыталась вразумить меня!…

Лучше бы она меня пытала… моё сердце сейчас разобьётся!

Держись!

Держись, сердечко!

Укрепить повреждённое сердце!

Если я преодолею это испытание, меня ждёт рай… наверное!

– И, кстати говоря, я тебе расскажу кое-что. Девушки очень чувствительны к взглядам, так что будь осторожен, когда пялишься.

– Чёрт… но даже твои попытки сокрушить мой дух бессмысленны…

Я каким-то чудом смог устоять на ногах, которые готовы были подломиться, и выпрямился.

– Я не хочу пялиться на твоё тело так, будто облизываю тебя.

– Ну, я догадываюсь.

– Я…

Глядя ей прямо в глаза, я произнёс:

– Я хочу облизать твою рану под повязкой!

004

Эта тема часто упоминается в качестве подсказки, так что на всякий случай, я доступно объясню, что случилось на весенних каникулах.

Честно говоря, поскольку всё, что тогда случилось – моя вина, мне не очень хочется говорить об этих двух неделях, но я посчитал, что в рассказе о Золотой Неделе без упоминания тех событий не обойтись.