Евгений Щепетнов - Возвращение грифона

• Название: Возвращение грифона
• Автор: Евгений Щепетнов
• Жанр: Городское фэнтези
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-66878-6

Все-таки практические навыки в полицейской магии — великая вещь! Если бы не они, разве удалось бы Васе Кольцову, его другу Сереге и подружке Василисе отнять у злоумышленников коллекцию золотых монет, да еще и кучу вполне современных денег в придачу? Правда, удачливые кладоискатели по-прежнему находятся в бегах, а теперь с таким богатством им и вовсе недолго пробыть на свободе. Ведь добыть деньги — это еще не все! Надо умудриться оставить их себе. Тем более что на счастливчиков очень скоро вышли весьма серьезные люди, от предложения которых обычно не отказываются даже самые гениальные маги Вселенной. Впрочем, бывший маг-оперативник Вася Кольцов на многое не претендует: деньги, свобода, любовь и… чтобы всякая потусторонняя нечисть знала свое место!

---

Постепенно дыхание пришло в норму, в груди уже не клокотало, грудь свободно поднималась и опускалась — хорошо быть колдуном. Тебя убивают, втыкают в грудь железки, а ты как огурчик!

«Огурчик» ухмыльнулся распухшими губами и ощупал пеньки на месте передних зубов. Несколько задних тоже были сколоты и при прикосновении языком причиняли невероятную боль, просто до воя, видимо, были обнажены нервы.

Поднялся на ноги и побрел куда глаза глядят. А глядели они у меня на огни города, находившиеся где-то далеко впереди. Остро захотелось увидеть Марию, и я представил ее лицо — таким, каким запомнил его в последнюю нашу с ней ночь, — припухшие от поцелуев губы, влажный розовый язычок, неумело ласкавший меня тогда, когда я уставал, зеленые глаза, смотрящие в мои, как будто хотели рассмотреть там то, что не видно никому, даже мне.

Внезапно как будто что-то щелкнуло, зазвенело, как струна, и я увидел в пространстве багровую нить. Откуда-то я знал, что она вела меня к Марии. Просто был уверен в этом.

Нить была довольно толстой и исчезала где-то в огнях, там, куда я и собирался идти — только чуть левее. Присмотревшись, я увидел вдалеке массив леса и, создав в голове картинку, понял — вдоль этого массива течет небольшая речка, почти ручей, и подходит с тыльной стороны к участку, где стоит дом Марии. То есть, чтобы добраться до ее дома и при этом максимально избежать попадания на глаза кому-нибудь из аборигенов, нужно добраться до речки, спуститься в овражек и зайти с тыла. Все просто, все легко! На словах.

А на деле — идти было трудно. Сломанные ноги, видимо, плохо срослись, криво, я ковылял, будто какой-то инвалид, в сущности — я таким и являлся. Левая рука искривлена, в челюсти справа вмятина — сюда бил участковый этим самым ломиком. А удар, пробивший мне грудь, был, так сказать, контрольным выстрелом. Ни один человек с ломиком в груди никогда бы не выжил. Или я не человек?

Дорога к лесу заняла около часа, я наращивал скорость и в конце уже довольно шустро передвигался — как полураздавленный автомобилем краб, волочащий сломанные ноги к морскому прибою.

Ноги тряслись от слабости, суставы, перебитые негодяями и каким-то чудом восстановившиеся, скрипели, трещали и грозили лопнуть — видимо, времени, чтобы восстановиться, было все-таки недостаточно. Но мне нужно двигаться, и, сжав обломки зубов, я упорно, как человек из рассказа Джека Лондона «Любовь к жизни», тащился и тащился вперед, теряя сознание и снова пробуждаясь. Тело работало практически без моего участия, и я даже удивился, когда в конце концов оказался у забора позади дома Марии. Дошел.

В заборе маленькая калитка. Я скинул со столбика веревочное кольцо и медленно, хромая, двинулся к дому. Окна были темны, дверь закрыта, вокруг ни души. Только следы ног — вчерашние блюстители порядка натоптали на грядке с цветами, раздавив кустик ночной фиалки. Она одуряющее пахла и напоминала мне что-то из моей прежней жизни… дедушка. Дедушка! Мелькнуло смеющееся лицо, обрамленное седыми волосами — борода. Мой дед. Потом картинка ушла…

Я постучал в окно — осторожно, костяшками пальцев. Потом еще, еще… Долго никто не отвечал, потом испуганный голос из-за занавески спросил:

— Кто там?! Кто это?!

— Маша, это я, Иван.

— Ты?! — за дверью закопошились, она распахнулась, и в прихожей вспыхнул свет тусклой лампочки, показавшейся мне целым прожектором.

— Аааах! — вскрикнула Мария. — Ваня, ты?! Откуда? Что с тобой?

Я покачнулся и упал бы, если бы женщина не подхватила меня под руку. Она практически втащила мое изломанное тело в коридор и опустила на пол. Затем захлопнула входную дверь и снова посмотрела на меня, ахнув и зажав рот рукой:

— Что они с тобой сделали?! Боже мой, боже мой, боже мой! Надо «Скорую»! Ты же весь изуродован!

— Не надо «Скорую», — с трудом выговорил я, шепелявя и откашливаясь, — мне нужно помыться, промыть раны, переодеться и отдохнуть. Отлежаться. Я потом тебе все расскажу. Вкратце — они меня пытали, требовали, чтобы я сознался в преступлении, которое я не совершал. А потом решили убить. Но я выжил. Мне надо отсидеться несколько дней, никуда не показываясь. Тогда все затихнет. Они сейчас распустят слухи, что в преступлении виноват не я, что я ушел от них своими ногами, типа меня отпустили. А кто меня прибил — они не в курсе. Могут и к тебе прийти. Так что держись. Ты как после вчерашнего? Не тронули тебя?

— Камнями кидали. Окно высадили, я подушками закрыла, а то комары летят. Ерунда, вставлю. Самое интересное, что я ведь всех их знаю, многим помогала — и от армии их детей спасала, и справки делала, — и даже денег не брала, если была такая возможность. И тут вдруг я превратилась в «сучку маньяка». Неблагодарные твари! Больше палец о палец для них не ударю!

— А чего отчим девчонки так на тебя выступал? С чего вдруг он на меня показал? Ты же знаешь, я и девчонки-то никакой не знаю и никогда не видел.

— Он подкатывал ко мне. Еще при муже. Я пожаловалась, что этот тип мне проходу не дает, так муж его встретил и морду набил. С тех пор он нас ненавидит. Как он был рад, что у нас случилась беда. Вот и сейчас — не удержался, чтобы не нагадить. И ведь знает, что невинного осудят и что преступник останется на свободе! И поди ж ты…

У меня в голове вертелись кое-какие мысли по этому поводу, но пока что обдумывать их я не мог. Тело зудело, болело, раны и ссадины чесались — надо было скорее вымыться, все остальное потом.

Мария поставила на газовую плиту ведра с водой, притащила здоровенное цинковое корыто. Налила туда холодной воды и, дожидаясь, когда нагреется вода в ведрах, стала меня раздевать.

— Что это за дырка в рубахе у тебя спереди? И шрам на груди? Раньше его не было…

— Они мне ломик воткнули в грудь, когда добивали. Насквозь пробили.

— Ничего себе… и ты выжил с таким ранением? Да этому шраму, кажется, месяца два!

— Всего часа два. Ты же знаешь, у меня все быстро заживает.

— Ляг на спину, я штаны с тебя стяну… ой, черт! У тебя тут все синее, они тебе все тут отбили! Может, все-таки «Скорую»?

— Не надо «Скорой». Я знаю, что все заживет. А синее — я участковому врезал по яйцам, вот он и оторвался за свою поруганную честь. Ничего, все заработает, еще покувыркаемся с тобой.

— Кувыркальщик, — жалостливо вздохнула Мария, — тебя сейчас только в могилу кувыркать, тьфу-тьфу-тьфу, какой из тебя…

— В могилу? Был я там. Ничего хорошего там нет. Выбрался. И еще выберусь. Хрен возьмут!

Женщина сняла с огня ведра, налила из них в корыто и помогла мне перебраться в емкость.

Горячая вода покрыла мое больное тело, и я расслабился, тут же провалившись в забытье. Сквозь сон я ощущал, как Маша меня мыла губкой, терла, намыливала и снова обмывала. Потом она властно потянула меня вверх, и я подчинился, встав на ноги, шатаясь, как пьяный. Накрыла полотенцем, вытерла и повела на мой диван, где уложила и укрыла одеялом. Я уснул.

Кто-то тихонько трогал мой лоб, потом коснулся губ, я ощутил теплое дыхание и почувствовал запах мяты, подумалось, наверное, недавно зубы почистила. Я улыбнулся и спросонок, не открывая глаза, протянул руки и прижал к себе горячее, упругое тело.

— Тише, тише ты! — пискнула Мария, и я, ослабив хватку, открыл глаза. Женщина лежала рядом со мной и с тревогой смотрела в мое лицо:

— Ты как себя чувствуешь? С тобой все в порядке? Не лихорадит? Не болит? Что ощущаешь?

— Ощущаю, что сейчас я лопну… пусти скорее, мне надо в заведение на огороде!

— Может, тебе… ведро поставить? Ты можешь сам-то идти?

— Могу. Только вот штаны надену, а то твои соседи воспримут все не так, как надо.

— Не выходил бы ты. Сам говорил, надо на время скрыться. Вдруг кто увидит?

— А сколько я спал?

— Больше суток. Если быть точной — около сорока часов.

— То-то меня так расперло! Штаны, давай скорее штаны! И опорки какие-нибудь, сходить в ваш сортир — целое приключение!

Я быстренько сбегал во двор, потом вернулся, тихий и благостный. Ничего не болело, ничего не ломило — здоров как бык. И так же голоден. Меня аж затрясло при мысли о еде.

Мария заранее наварила щей, и мы долго сидели, ели, вернее, ела она, а я заглатывал так, как будто не ел целый год. Подруга даже с какой-то тревогой смотрела за мной, но видя, что со мной ничего не случается, успокоилась и спокойно дохлебала свою чашку. Потом разлила по бокалам чай, и я рассказал ей, что со мной происходило после того, как меня забрали в милицию. Мария слушала, ахала, ужасалась, ее чай остывал, и когда рассказ закончился, уселась, подперев голову рукой и глядя на меня тоскующими глазами, спросила:

— Слушай, может, я проклята?

— С чего вдруг? — не понял я.

— Раньше не верила, смеялась, а теперь, когда встретила тебя, начинаю верить. Ну как же — какой мужик со мной ни свяжет жизнь — получает неприятности. Жил бы ты, да жил в клинике. Сытый, здоровый… а я притащила тебя сюда, и вот чем кончилось. Разве не проклятие?