Валентин Черных - Взрыв Секс-бомбы

• Название: Взрыв Секс-бомбы
• Автор: Валентин Черных
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-94278-981-9

Валентин Черных — один из самых известных российских писателей и сценаристов, автор знаменитого романа «Москва слезам не верит» и многих других книг.

Новый роман мастера «Взрыв Секс-бомбы» посвящен жизни современных российских кинозвезд. В нем виртуозно переплетены трагедия и фарс, пронзительная любовь и циничный расчет.

---

Продюсер уехал домой далеко за полночь.

Поскребыш

Отснятый материал для фильма «Пансионат для богатых» она попросила перегнать на видеопленку и перед встречей с режиссером просмотрела несколько раз.

Фильм запустили в прошлом году с опозданием, поэтому до осенних дождей успели снять только несколько ее проходов с влюбленным в нее врачом пансионата.

Режиссер хотел снять историю о том, как исчезают санатории и пансионаты для всех — последние преимущества социализма, и как они превращаются в пансионаты для богатых, чтобы у зрителя возникли ассоциации с чеховским «Вишневым садом».

Она перечитала сценарий, в котором никак не объяснялось, почему ее героиня вдруг решила восстанавливать пансионат. В реальности на этом месте, где велись съемки, еще недавно существовал санаторий, размещенный в бывшей барской усадьбе, в которой, по преданиям до революции жил обрусевший барон. Господский особняк в двадцатые годы прошлого века сделали домом отдыха наркомата рыбной промышленности, потом перепрофилировали в профсоюзный санаторий по сердечно-сосудистым заболеваниям. Барский особняк сохранился до сегодняшних дней, в нем размещалась администрация санатория и несколько врачебных кабинетов.

Она решила в биографию своей героини вложить эту легенду. После окончания медицинского института молодая докторица узнает, что есть место врача в пансионате, который размещается в бывшей усадьбе ее бабки-баронессы. О своем замысле она рассказала режиссеру, который начинал снимать фильм.

— Героиня — баронесса? Полное фуфло, — уверенно заявил режиссер.

— Почему? — удивилась она.

— Посчитаем, — предложил он. — Если даже настоящая баронесса-бабка родилась, предположим, накануне революции, в девятьсот семнадцатом году, то следующая баронесса, мать, должна родиться не раньше тридцать седьмого года, следующая, уже внучка, в пятьдесят седьмом году, а правнучка — в тысяча девятьсот семьдесят седьмом.

— Пусть будет правнучка, — согласилась она. — Значит, в две тысячи пятом году ей двадцать восемь лет. Я выгляжу старше, прибавляем пять лет, тогда мне будет тридцать три года, следовательно, институт я закончила в девяносто четвертом году. Советской власти уже нет, все начинает разваливаться и за десять лет развалится окончательно.

— Мне нравилась героиня парвенюшка, плебейка, провинциалка. Почему ты хочешь, чтобы она была обрусевшей немкой?

— Потому что национальные черты характера передаются на генном уровне и с семейным воспитанием. Немка — это в первую очередь четкость и «орднунг». — Она вспомнила это немецкое слово потому, что в поселковой школе на Украине два года изучала немецкий язык и ей нравилась учительница немецкого языка из херсонских немок. Под Херсоном с времен Екатерины были поселения немцев-колонистов.

— Про немку я снимать не буду, — заявил режиссер.

— Значит, вместо тебя снимет другой режиссер, — ответила она.

— Это еще надо найти такого дурака, который согласится снимать с половины уже отснятого фильма. К тому же существует корпоративная солидарность. Трудно тебе будет найти такого дурака.

— Не трудно, — сказала она.

После очередной катастрофы, а разводы она относила к катастрофам, она особенно тщательно демонстрировала себя и просчитывала каждого встреченного мужчину. И совсем необязательно разведенных и вдовых. Не отвергались старые, уродливые, пьющие. Главное, чтобы это был востребуемый профессионал, даже и не очень богатый, потому что, если профессионала правильно настроить и поставить ему конкретную цель, он всегда что-нибудь да заработает, а к уродливому можно привыкнуть, пьющего — вылечить…

Ей повезло. В первый же день, когда она зашла в Дом кино, она встретила режиссера, у которого когда-то снялась в двух фильмах, правда, не в главных ролях. У них был короткий экспедиционный роман, и она даже рассматривала его как потенциального будущего мужа.

Режиссер поцеловал ей руку, и она почувствовала запахи водки и селедки.

— Свободен? — спросила она режиссера.

— Женат, — ответил тот.

— Успокойся, я замужем и счастлива. А ты все с той гримершей?

— Другая. Эта теперь занимается бизнесом.

— В кино?

— Держит на рынке киоск, торгует клинскими колбасами.

— Тогда ты богатый и счастливый.

— На водку и селедку хватает.

Пока они говорили, она вспомнила, что режиссера недавно отстранили от съемок телевизионного сериала — он не выдерживал телевизионных темпов.

— Надо доснять фильм, — сказала она.

— Кому надо? — спросил режиссер.

— Мне. — Она решила ничего не скрывать. — Я выкупила материал фильма.

— У тебя в этом фильме главная роль?

Не идиот, значит, не надо ничего объяснять.

— Сама будешь снимать? — продолжал он расспросы.

— Сама.

Начиная этот разговор, она еще не знала, что будет снимать сама. А что? Снимет не хуже, чем большинство режиссеров. Но и не лучше. Она это тоже понимала, не рассчитывая на большой успех в кинопрокате. Хорошо, если этот фильм купят телевизионные каналы. А почему бы не купить почти семейный фильм, в котором не будет откровенного секса и политических обличений? Будут красивые пейзажи, красивые актрисы в белых халатах и, может быть, любимые народом песни. По сюжету в пансионате может же отдыхать известная певица, которая будет петь по просьбе отдыхающих новую песню.

— А я тебе зачем нужен? — спросил режиссер. — Если фильм частично отснят, значит, найдено какое-то стилевое решение.

— С профессионалом всегда спокойнее, — призналась она.

— Когда начинаешь?

— Сейчас ремонтируют главный корпус — барскую усадьбу, русский классицизм восемнадцатого века. Оператор ведет съемки ремонта, чтобы зрители увидели, какой усадьба была и какой стала, когда героиня приложила к ней свои ручки.

— Разумно, — согласился режиссер.

— Я оставлю тебе сценарий на вахте Дома кино.

— Оставляй, — сказал он.

Это было почти согласием.

Поскребыш и Редактор

Она запомнила тот день, когда возненавидела Секс-символ десятилетия. Она тоже снялась обнаженной, в «Московском комсомольце» напечатали заметку, что в стране появился Секс-символ-2, и в этот же день ей передали, что Секс-символ назвала ее Поскребышем. Кличка прилепилась и закрепилась. Может быть, из-за ее небольшого роста.

Сценарий, написанный для Секс-символа, она прочитала ночью, когда Продюсер уже спал, и поняла, что в нем многое верно просчитано. Офисных фильмов у нас еще не снимали. Раньше снимали производственные фильмы, в которых герои что-то строили, выплавляли, переделывали. У них были противники, консерваторы. Но проигравшие в этих конфликтах ничего не теряли, а победившие ничего не выигрывали.

В будущем фильме героиня могла потерять или выиграть все, но побеждала, потому что была умна, хитра, расчетлива. И большинство женщин видят себя такими. Да, не красавица, зато умна, хитра, надежна и сексуальна, если надо, она в постели может взорваться получше любой секс-бомбы.

И то, что любовь — не главное в фильме, тоже было достоинством замысла. Не надо женщине в сорок, хотя и выглядит на тридцать, играть любовь. Эти тридцать — для неопытных и молодых зрителей, а женщины — зрительницы ее возраста, приметливы и понятливые. Они запомнили, когда они впервые появились на экране, могут просчитаться на год, максимум на два, но не на десять.

Когда в кинотеатрах начинали показывать фильмы с ее участием, она покупала в кассе билет и заходила в зал в самый последний момент. Ее узнавали, но не так уж часто. Чтобы узнавали всегда, надо было сыграть в двух-трех популярных и хотя бы в одном очень популярном фильме и чтобы этот фильм показывали лет тридцать по телевидению, и еще постоянно мелькать на кинофестивалях, кинопремьерах и вообще там, где снимает телевидение, чтобы потом снятое показать в новостях.

Она смотрела на экран, но слушала реплики сидящих рядом зрителей и запомнила суждения об актрисе, которую она не любила, но которой хотела бы подражать. Актриса, как и она, приехала из провинции, прославилась сверхтонкой талией и умением петь и танцевать. Потом были годы забвения, а потом, через четверть века, когда обычные женщины, у которых уже выросли дети и подрастают внуки, грузнеют, она снова начала петь и танцевать, поражая темпераментом и стройностью тела.

— Какая тоненькая! — похвалила зрительница.

— Старушки с возрастом или подсыхают, или разбухают, — ответила другая.

— Но она не старушка!

— Старушка, старушка, — возразила другая. — Когда она начинала, мы были школьницами, а сейчас пенсионерки.

Актрисы, получившие признания в любви от поклонников и поклонниц, думают, что их любят все и будут любить всегда. Кто-то любит, конечно, но очень многие завидуют, потому что тоже хотели стать Актрисами, и тоже считают себя красавицами, только артисткам повезло, а у них не получилось. А они совсем не хуже: и спеть смогут, и станцевать, и, если бы очень захотели, то и фигуру имели такой же стройности. А разъелись на макаронах и картошке, потому что не для кого держать такую фигуру, и так радостей мало от постоянно пьющего мужа, и зарплата маленькая, и сын хамит, и сапоги нужны не элегантные, на шпильках, а зимние, прочные на меху, потому что актрис возят на автомобилях, а им приходится ждать автобус на морозе.