Оскар Курганов - Сердца и камни

• Название: Сердца и камни
• Автор: Оскар Курганов
• Издательство: «Советский писатель»
• Жанр: Техническая литература
• Год: 1971

Писатель О. Курганов известен своими военными очерками и документальными повестями — «Коробовы», «Мать», «Три километра», «Американцы в Японии», «Оставшиеся в живых», «Двое под землей».

Новая повесть О. Курганова посвящена первооткрывателям, людям пытливым, ищущим, увлеченным. В основе повествования — история, в которой изобретательность и одержимость таланта вступают в извечную борьбу с равнодушием и ограниченностью. Это история со своими отступниками и героями, поражениями и победами. О. Курганов увлекательно рассказывает о технике, создает самобытные характеры изобретателей.

---

Дело в том, что при изготовлении силикатобетона применяется не дезинтегратор Лехта, а шаровая мельница. Песок не разбивается сильными, следующими друг за другом ударами, а размалывается шарами. Так не все ли равно, из-за чего копья ломать? Это резонное восклицание вырвется у читателя, которому, может быть, и без того наскучили все эти технические дебри.

Вы, конечно, помните, читатель, что Лехт тоже начинал свои исследования с шаровой мельницы. Да и вся мировая строительная наука многие годы топталась вокруг шаровой мельницы. И прорыв, который совершил Лехт, был связан прежде всего с тем, что он создал, пусть еще несовершенную, но новую машину — дезинтегратор. И вот уже более пятнадцати лет идет своеобразная скрытая борьба между сторонниками шаровой мельницы и дезинтегратора. Выход силикальцита на мировой рынок, сооружение силикальцитных заводов в Италии и Японии как будто подтвердили прогрессивность и громадные перспективы, которые открываются перед дезинтегратором.

В то же время сторонники шаровой мельницы не уступали своих позиций, а продолжали действовать — создавать новые заводы, новые технологические процессы, а в последние годы — и строить жилые дома. Лехт считал это естественным, закономерным, разумным. Бесцементный бетон только-только начинает завоевывать право на жизнь, дело новое, сложное, со многими еще не раскрытыми тайнами. Так пусть развиваются оба направления. Еще явится высший судья — опыт. Он рассудит, применив свое извечное мерило — экономику, рубль, выгоду. К тому же Лехт был уверен, что всем хватит места на земле — нужда в строительных конструкциях превеликая. С этой точки зрения как будто примирились и Долгин, и Королев, и их помощники, и ученики. Но это была кажущаяся тишь, она оказалась предвестником бурь.

Сергей Александрович Туров, как ему казалось, слишком медленно и долго взбирался по трудным ступеням иерархической лестницы. На каждой ступеньке его задерживали. Присматривались, как бы давали отдышаться, собраться с силами. Потом — новый шаг, новая передышка. Идти становилось все труднее и труднее, но Сергей Александрович продолжал свой путь.

Он слыл человеком настойчивым и справедливым, твердым, даже крутым, не щадящим ни себя, ни других. За ним утвердилась такая репутация, и она не была ни надуманной, ни дутой. Он умел быстро находить верных помощников и всегда сторонился людей заносчивых, «с отсебятиной», как назвал их Туров. Он считал, что они помогали не ему, Турову, а «чужому дяде». Под этим неопределенным понятием он разумел всех, кто хотел бы воспользоваться его успехами, приписать их себе, даже в нужный момент обойти его. Нет, этого он никогда не допускал. Он уверенно нес свое грузное тело от ступеньки к ступеньке и к тому времени, к которому относится это повествование, он уже занимал в строительной индустрии один из влиятельных постов. И здесь он решил быстро, со свойственной ему энергией, показать, на что он способен. Перелом в одном деле, подъем в другом, резкий рывок в третьем. Конечно, были у него и ошибки, и просчеты. И немалые. Но как уже повелось у Турова — и это считалось само собой разумеющимся — в ошибках и просчетах этих всегда оказывались повинными только его заместители или помощники: за каждым не усмотришь. И если того, будто бы виновного, наказывали или даже смещали с должности, то он, Туров, только разводил руками и сокрушался — в большом наступлении жертвы неминуемы.

Естественно, что успехи и победы связывались с именем Турова. Разве не он внес в дело свою, свежую струю?

И тот день, когда Турову подчинили строительные научные институты и предложили ему поинтересоваться бесцементными бетонами, можно назвать переломным в душевном равновесии Долгина и Королева.

Туров пригласил их для короткого разговора на два часа дня, и они пробыли у него до позднего вечера. Веселый и обаятельный Королев завоевал сердце Турова. Сдержанный Долгин, произносивший каждое слово с подчеркнутой значительностью, представлялся Турову неисчерпаемым кладезем научной мудрости. Кроме этого, выяснилось, что ученики Долгина были хорошими помощниками Турова, а однокашники Королева поддерживали Турова в самую трудную пору его жизни, когда тот только начинал двигаться по крутой лестнице строительной иерархии. Короче говоря, они поладили — теперь их объединяла общая дорога и общая цель. И вывел их на эту дорогу Алексей Иванович Долгин.

— Ну хорошо, — сказал он, когда вся история силикатобетона и силикальцита была рассказана и обсуждена,— хорошо, давайте подойдем к предмету по-деловому. Вы, Сергей Александрович, хозяин, а мы — ваши работники.

— Ну, ну — какой я хозяин? — усмехнулся Туров.

— Нет, серьезно, — настаивал Долгин, — вы хозяин — это точно. Так что же вам выгоднее? В короткий срок дать миллионы кубометров силикатобетона и без цемента понастроить разного жилья? Заманчиво? Или же все это время устранять пороки дезинтегратора? Что для вас лучше? А?

— Все это еще надо доказать, Алексей Иванович. — Туров прошелся по кабинету и задумался.

— А что ж тут доказывать? Шаровая мельница всем известна — налаживать ее не нужно. Технология как будто отработана. Так, Михаил Борисович?

— Так, — согласился Королев.

— Ну вот, дадите миллион кубометров силикатобетона — и Сергей Александрович Туров на коне, и народ доволен, а если дадите тот же миллион силикальцита — только Лехт на коне. К тому же — до этого миллиона силикальцитного еще лет десять надо ждать. А время, Сергей Александрович, это ведь очень серьезная штука. Что же вам выгоднее, вам, хозяину?

— Конечно, я за миллион сегодняшний, а не завтрашний, — твердо сказал Туров.

— Теперь я вижу, что не ошибся, — вы хозяин, и, что важнее всего, умный хозяин. Что же касается доказательств, то вот они. — Долгин вынул из бокового кармана своего темного мешковатого пиджака вчетверо сложенный лист бумаги и подал его Турову.

— Что ж, — Туров бросил беглый взгляд на расчеты Долгина, — если сумеете доказать… Не только мне, но и кое-кому повыше. — Он ткнул коротким пальцем вверх.

— Нет, нет, увольте, Сергей Александрович, я за это не берусь, — Долгин с хитрой улыбкой посмотрел на Королева,— это не наше дело — доказывать, убеждать. У нас, Сергей Александрович, есть технический совет. Он все и докажет. Разве не так? Глас народа — глас божий. Как решит совет — так и будет.

Туров пристально посмотрел на Долгина, потом на Королева:

— С вами легко — вы деловые люди. Когда же совет?

— Его надо подготовить, — отозвался Королев.

— Разумеется, — подтвердил Туров, — вот вам мы это и поручим, Михаил Борисович.

— Как прикажете, Сергей Александрович, — улыбнулся Королев.

— Ну, вот — сразу и приказ, — улыбнулся Туров.— А вы, Алексей Иванович, поручите-ка поглубже изучить дезинтегратор и силикальцитные дела. В чем там дело?

— А как же — с заграницей? — неожиданно спросил Королев.

Туров помолчал, подумал и решительно ответил:

— Мы ведь не осуждаем, а только выбираем. Сегодня нам выгоднее делать одно, а завтра — другое. Но ни в коем случае не осуждаем — ни Лехта и ни его силикальцит. Так?

— Безусловно, — согласился Долгин.

Туров посмотрел на часы, начал собирать бумаги со стола.

— Вы на машине? — спросил он. — Подвезу вас. — И, вызвав секретаря, коротко бросил: — Машину.

Вскоре Лехт, Ванас, Тоом и Краус получили приглашение приехать в Москву на технический совет, который должен был обсудить все проблемы бесцементпых бетонов. Лехту же предстояло выступить с докладом о силикальците.

Глава вторая

Тихий зимний день. Накануне прошел снежок, чуть-чуть подмораживало. Лехт, Ванас, Тоом и Краус медленно шли из гостиницы «Москва» к дому, где собирался технический совет. Все они были в легких пальто, а Ванас в своем неизменном коричневом берете.

Их большие желтые портфели были набиты. Портфель Ванаса из-за обилия бумаг нельзя было застегнуть, он нес его под мышкой, придерживая левой, больной рукой. Были они весело настроены, смеялись, шутили.

Технический совет был назначен на десять часов утра, а часы на телеграфе показывали только без двадцати десять.

Лехта обогнал  какой-то человек, обернулся, сперва помахал рукой, а потом остановился, чтобы поздороваться.

Это был Алексей Иванович Долгин.

Он приветливо протянул руку Лехту, потом — Тоому, Краусу и Ванасу. Повернулся к Лехту, спросил о его здоровье, о настроении, сказал, что очень рад их видеть, потрепал Лехта по плечу, признал, что он помолодел, что годы его не берут, — словом, вел себя как истинно светский человек. Потом подмигнул Лехту: ему, мол, надо еще забежать в одно местечко, как бы давая понять, что это местечко не имеет ничего общего с предстоящим техническим советом.