Франк Коллар - История отравлений

• Название: История отравлений
• Автор: Франк Коллар
• Издательство: Текст
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-7516-0846-0

Яд как инструмент политики употребляется с глубокой древности. Великие отравления, как и великие отравители, не раз перекраивали политическую историю. В книге видного французского историка, исследователя средневековых трактатов о ядах, Франка Коллара рассказана долгая история отравлений – от античных времен до наших дней, от Нерона до Сталина, от Александра Македонского до Александра Литвиненко.

---

Точно так же в Англии действовали первые Ланкастеры. Громкие обвинения в попытках тайно пустить в ход яд помогали власти завоевать любовь своего народа, ибо неудача злодейских замыслов доказывала, что династию защищает Господь.

Людовик XI также использовал данную модель, причем в ее обосновании не знал себе равных. Король не без ехидства писал, что провал всех попыток отравления его самого и его сына объясняется благодатью Божией и любовью слуг Господа. Преступление, связанное с ядом как таковое, позволяло преувеличивать угрозу, провоцируя тем самым страх и добиваясь сплочения народа. Однако французский монарх стремился прежде всего заклеймить своих противников.

Ибо именно в этом заключалась первая цель. Если противника невозможно было поразить оружием, ему наносился ущерб оскорбительным обвинением. В период династических конфликтов, а потом правления Карла VI Безумного во Франции сложились политические группировки, которые вели интенсивную пропаганду. В своей борьбе они часто обращались к яду, как о том свидетельствует противостояние короля из династии Валуа и Карла Злого, принадлежавшего к династии Капетингов. Карл V намеревался осудить своего противника, квалифицируя его преступление как «ужасное и презренное», связанное с отвратительным оружием. 15 и 16 июня 1378 г. Жак де Рю зачитывал в Парижском парламенте свою исповедь в присутствии всей политической элиты. Она воспроизведена в «Хронике правления королей Иоанна II и Карла V», носившей практически официальный характер, и благодаря этому надолго стала известной. И это было не случайно. Государь хотел, чтобы о преступлении узнали все его подданные, он стремился подтвердить не только законность своих прав, но еще и беззаконие действий наваррца. Исполнителей казнили публично: их обезглавили, а затем расчленили в соответствии с ритуалом наказания за оскорбление величества. И это еще раз подчеркивало низость заказчика. В 1385 г. казнь обвиняемого разворачивалась таким же образом, хотя, по-видимому, фактор гласности эксплуатировался не так широко. Французская поэтесса Кристина Пизанская в «Книге о деяниях и добрых нравах мудрого короля Карла V», писавшейся для дофина, изображала благостную картину согласия и избегала упоминаний о Карле Злом. Она говорила только об исполнителях преступления.

Новые обвинения в отравлениях стали возникать в период борьбы Арманьяков и Бургиньонов. Слухи быстро распространялись в обстановке нестабильности, когда власть не могла их авторитетно подтвердить или опровергнуть. Под видом защиты идеалов свободы они постоянно провоцировались партией Бургиньонов, противостоявшей Арманьякам, сторонникам авторитарной власти. Трудно сказать, имел ли в виду Филипп Отважный манипуляцию общественным мнением, когда предавал гласности первые приступы безумия Карла VI и создавал вокруг них атмосферу скандала. На улицах Парижа болезнь короля приписывали veneficia (во всех смыслах слова) Валентины Висконти. Братья-августинцы, которые изо всех сил старались излечить короля, оправдывались преступным происхождением его болезни, чтобы извинить свое нерадение. Были ли их враждебные Орлеанскому дому инсинуации внушены герцогом Бургундским? В «Хронике монаха из Сен-Дени» утверждалось, что к последнему часто ходили колдуны.

После убийства 23 ноября 1407 г. в Париже герцога Орлеанского людьми герцога Бургундского теолог Жан Пти сформулировал апологию тираноубийства, призванную оправдать преступление. Его знаменитая речь 8 марта 1408 г. во дворце Сен-Поль, в известном смысле систематизировала пропаганду, пребывавшую до сих пор в несколько диффузном и несобранном состоянии. Продемонстрировав мощный арсенал аргументов в пользу тираноборчества, Пти включил обвинение в отравлении во впечатляющий перечень других преступлений. Во второй версии текста(1409 г.) эта составляющая подчеркивалась еще сильнее. Пти утверждал, что, не имея возможности никакими ухищрениями достичь своей презренной цели, герцог Людовик Орлеанский решил отравить Карла VI. Иоанну Бесстрашному оставалось только придать как можно большую огласку словам своего представителя. Текст речи продолжали тщательно копировать даже после его торжественного осуждения Парижским парламентом. Спустя много лет экземпляры все еще продолжали циркулировать. Пти разъяснял тезис о вредоносной власти Арманьяков, подвергавшейся язвительной критике на всем протяжении правления этой группировки «воров, мотов, тиранов, предателей, отравителей и убийц». Воспользовавшись аргументацией 1408 г., герцог Иоанн Бесстрашный обвинил Арманьяков в отравлении в 1415 и 1417 гг. дофинов Людовика Гиеньского и Иоанна Туреньского, сыновей Карла VI. В 1415 г. он организовал кампанию брошюр, информировавших население о предательских делах его врагов, а 26 апреля 1417 г., несколько недель спустя после кончины Иоанна Туреньского, у которого «раздулись щеки, язык, губы и горло, а глаза выпучились», письма с обвинениями были разосланы по городам и вывешены на стенах церквей. После отстранения Арманьяков от власти пропагандистская кампания продолжалась, хотя практического смысла уже не имела. Ее идеи отразились в таких произведениях литературы, как «Пасторале» (ок. 1422–1425 гг.) и «Книга французских предательств».

В середине XV в. снова стала нарастать напряженность между герцогом Бургундским и французской монархией. В 1461 г. граф Шарль де Шароле оповестил, что отказывается принять участие в коронации Людовика XI, потому что боится яда. В 1467 г. он взошел на бургундский престол и превратился в Карла Смелого. Враждебность бургундцев по отношению к Людовику XI резко усилилась и выражалась в интенсивных пропагандистских кампаниях. В 1470 г. широко распространилась молва о попытке отравить Карла Смелого, которую приписывали его единокровному брату бастарду Бодуэну Бургундскому. При этом герцог рассылал письма по городам своих владений, информируя их о черных замыслах короля Франции и прося возблагодарить Господа за спасение государя. Епископ Льежский зачитал герцогское письмо во время специальной благодарственной мессы. В ответ сеньор де Шасс, оказавшийся замешанным в пресловутом заговоре, публично отверг «бесчестную клевету». Скорее всего, по наущению Людовика XI он провел расследование против герцога Бургундского, заявив, что тот своим поведением отравляет воздух. Обвинение в отравлении возвращалось сторицей.

24 мая 1472 г. при подозрительных обстоятельствах умер юный Шарль Гиеньский, связанный с принцами, враждебными Людовику XI. Как писал Филипп де Коммин, Карл Смелый, «весьма опечаленный этой неожиданной смертью», 16 июля разослал повсюду письма с обвинениями короля, в которых, правда, не было слова яд. Канцелярия Бургундского герцогства составила манифест, в котором говорилось, что брат Людовика XI умер «из-за яда, колдовства, чар и дьявольских заклинаний, то есть самой жалкой смертью, которая когда-либо случалась в королевстве или за его пределами». Задача состояла в том, чтобы оправдать военное выступление вассала против своего сюзерена: честь и благородство якобы требовали отмщения за низкое и бесчестное преступление. Обвинение надолго пристало к Людовику XI и отразилось в историографии. Неумолимый критик короля знаменитый историк и епископ первой половины XX в. Тома Базен, автор книг о Карле Смелом и о Людовике XI, уподоблял монарха библейскому Каину. Прелат подчеркивал, что обвинение в veneficium перекрывает собой любой политический смысл, и поведение короля должно оцениваться согласно логике damnatio memoriae.

В ответ на бесконечные настойчивые обвинения Людовик XI разъяснял, как он способствовал расследованию истины о смерти своего брата. Но, кроме того, он не преминул использовать то же самое оружие, что и противник. Карлу Смелому неоднократно предъявляли обвинения в попытках отравления его сюзерена. Причем король заботился об умелом распространении историй, призванных нанести ущерб репутации герцога Бургундского. В 1473 г. на королевской кухне арестовали некого Жана Арди, которого обвинили в попытке подсыпать яд Людовику XI по наущению Карла Смелого. Для того чтобы широко продемонстрировать подлость своего бургундского кузена, король организовал показательный спектакль. Узнав об этом деле в Турени, он протащил закованного в цепи преступника до Бове, города епископа Кошона, союзника Бургиньонов, организовавшего в свое время суд над Жанной д'Арк. Наконец, 20 января 1474 г. Арди привезли в Париж – торжественно, на высокой повозке. Все эти издевательские процедуры и сама казнь призывали целое королевство в свидетели предательства вассала.

Дело 1476 г., касавшееся попытки отравления дофина Карла, по-видимому, не обставлялось подобными спектаклями. Зато в таком же духе разрабатывалась история предательства нового Иуды Жана де Шалона принца Оранского. Людовик XI поручил ему овладеть Бургундией, но он перешел на сторону дочери Карла Смелого. Из письма короля от 6 июня 1478 г. хорошо видно, чего он добивался: «Князь Тридцати Серебреников хотел нас отравить, однако Господь, Святая Матерь Божия и господин Святой Мартин, сохранили нас и защитили, как вы увидите из тех сведений, что мы вам посылаем; и пусть каждый знает о великом предательстве и негодяйстве означенного принца». В другом письме, полученном 18 июня лионскими эдилами, содержались «сведения ‹…›, касающиеся отравления [sic]». Его читали перед многочисленным собранием простого народа. Цель этого чтения состояла, прежде всего, в обещании награды тому, кто сможет выдать сообщников принца Оранского. Кроме того, лояльных королю лионцев информировали о преступлении, в то время как борьба монарха со сторонниками Карла Бургундского, действовавшими недостойными методами, была в самом разгаре.