Владимир Артыков - Обнаженная модель

• Название: Обнаженная модель
• Автор: Владимир Артыков
• Жанр: Кино
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-88149-552-7

Книга рассказывает о жизни мастера, о его работе над фильмами, спектаклями, картинами. Героями книг стали актрисы Татьяна Конюхова, Валентина Титова, художники, сценаристы, режиссеры, операторы, писатели и критики, с которыми автору посчастливилось работать.

---

— Это работы моей дочери Карины, — перехватил мой взгляд Беник, — еще студенческих лет.

Обращаясь к Расулу и Лене, Беник с гордостью стал рассказывать:

— Представьте себе, дипломной работой моей дочери была искусствоведческая монография «Художник Владимир Артыков». За нее Карина получила отличную оценку с рекомендацией опубликовать диплом в печати. Сейчас Карина работает в Музее космонавтики, пишет кандидатскую диссертацию.

— Беник, работы ее красивы, — сказал Леня, — глядя на них, я уверен, что и она хороша собой.

— Да, уж! Карина красивая девушка! — подтвердил Расул.

— Карина, судя по ее акварелям, не отстает от отца, молодец! Беник, ты член Союза художников? — спросил Леня.

— В Ашхабаде мне не удалось вступить в Союз. Председатель правления Иззат Клычев укорял меня за то, что я не даю свои работы на выставки, напоминая, что по уставу надо участвовать как минимум на трех республиканских выставках и одной всесоюзной. Без этих выставок Москва не утвердит. Однако, переехав жить в Москву, я был принять в МОСХ. В этом мне помог мой давний приятель знаменитый живописец Степан Дудник, — ответил Беник.

— Ну, теперь уж в своей новой мастерской ты осуществишь мечту серьезно заняться живописью. Пусть твоя работа на оформительском комбинате станет отныне не главной. Времени у нас осталось не так уж много, надо сосредоточиться на высоком искусстве, — сказал я.

— Предлагаю тост за наших друзей, они, как и мы, были постоянными гостями твоего салона, — предложил Леня. — За архитектора Абдулу Ахмедова, живописцев Степана Дудника, Сашу Саурова, скульптора Эрнста Неизвестного, графика Эдуарда Серопяна, режиссера Рената Исмаилова, актрису Люсьену Овчинникову и тогда еще совсем молодого Леонида Филатова.

— Сегодня только мы с Расулом и Леней у тебя в гостях, Беник, но уверен, что все наши друзья с радостью пришли бы поздравить тебя в эту новую мастерскую, — сказал я.

— Спасибо, Володя, вы с Расулом приходили ко мне и раньше: то на Ухтомку, то в Армянский переулок, где мы иногда встречались, а ты, Мирзоев, у меня впервые, — укоризненно посмотрел он на Леню.

— Не переживай, теперь будем чаще встречаться. Приглашаю тебя к себе в Чвырево, там моя вилла. Познакомлю с женой Юлей, она — большой любитель живописи. Посидим, сразимся в нарды.

— Леня, зачем откладывать до встречи в Чвырево, сейчас и поиграем, — предложил Беник.

— Когда к Бенику приходят гости, он всегда играет с ними в нарды и побеждает, — подтвердил я.

— Вы же знаете, меня друзья не забывают, и всегда навещают. Помню такой случай.

Беник лукаво прищурил глаза. После короткой паузы продолжил:

— Однажды Володя привел интересную даму в мой подвал на Ухтомке.

— Лариса Элкснис, директор фильма, — представилась она, протянув мне руку.

— У Володи хороший вкус, его всегда окружают красавицы, — сказал я, целуя руку даме.

На что Володя заметил:

— Беник, это не то, что ты думаешь, не суетись, мы пришли по делу.

Володя стал рассказывать, что сейчас работает на тридцатисерийном фильме «Праведный путь», что они хотят предложить мне сделать киноплакат и пригласительный билет на этот фильм, что премьера вскоре состоится в Киноцентре на Красной Пресне.

Володя рекомендовал меня Ларисе как профессионала плакатиста, и выразил надежду, что я не откажусь выполнить творческий заказ за приличное вознаграждение.

— Володе я отказать не могу, — ответил я Ларисе — мы с ним давние друзья. Я берусь за работу только с одним условием, что вы пригласите меня на премьеру фильма.

Лариса приветливо пригласила меня на официальный просмотр в Киноцентр и попросила поторопиться с плакатом.

Володя, правда, выразил большее сомнение, что я высижу утомительный показ всех тридцати серий. Куда лучше подождать, сказал он мне, и сидя дома перед телевизором с чашкой чая просмотреть весь фильм по одной серии в день.

Лариса заразительно рассмеялась этой шутке. Она открыла свою сумочку и достала оттуда бумаги.

— Сейчас же заключим договор на плакат и пригласительный билет, — сказала она мне, — а что и как должно быть изображено там — вы обсудите с Владимиром Аннакулиевичем, нашим художником-постановщиком.

Через неделю плакат к фильму и пригласительный билет я выполнил. Это событие мы с Володей и Ларисой отметили в кафе на берегу Яузы.

Мы продолжали сидеть за столом в мастерской и вспоминать.

Мой взгляд блуждал по живописным картинам и остановился на больших, еще не завершенных полотнах, стоящих на мольбертах. Одно было выполнено в пылающем огненно красном колорите, второе — в золотисто-коричневых тонах. На первом холсте смелыми широкими мазками были написанные горы цвета багровой кожуры спелого граната, взращенного в садах Карабаха. На вершине крутого холма были руины средневекового христианского храма, они напоминали древнегреческий Парфенон. В картине я почувствовал щемящую ностальгию художника по родине его предков — Карабаху.

Бенуард Степанов хорошо помнил своего деда Степаняна, который пережил геноцид 1915 года. Дед покинул родную землю. Часть беженцев из Карабаха осела в Туркмении. Здесь, на земле Закаспия, они обрели вторую родину, сохранив свою веру, язык и обычаи. Еще в неоконченном произведении Степанову удалось передать настроение нежной тоски по родине его праотцов.

Я обратил внимание, что и Леня с Расулом тоже почтительно и молча разглядывали эту картину. На втором холсте было изображено ущелье в горах, дорога, зажатая отвесными хребтами. Расул и Леня ударили друг друга по ладоням и почти одновременно воскликнули:

— Это же Фирюзинское ущелье под Ашхабадом!

— Молодцы, узнали! Оно самое, — с легкой грустинкой подтвердил Беник, и процитировал:

— «Как много в этом звуке для сердца нашего слилось, как много в нем отозвалось»!

Он мечтательно вздохнул.

— Я часто вспоминаю те времена, когда в летние каникулы подрабатывал художником оформителем в санаториях и в пионерских лагерях Фирюзы. Вы же помните, в советское время многие художники и фотографы неплохо кормились в профсоюзных здравницах. Для меня это была возможность порисовать с натуры ребятишек, наших славных пионеров. И, конечно, пописать этюды маслом и акварелью в свободное от работы время. Вы же знаете, как там красиво!

— Да, уж! Места там знатные, — вздохнул Расул, — есть что вспомнить!

— Этот пейзаж, — Беник показал рукой на картину, стоящую на мольберте, — особенно мне приглянулся. — Горная речка Чулинка впадает в реку Фирюзинку. Шоссе выскакивает из ущелья на мост, соединяющий две реки, и попадает в густую тень вековых карагачей и платанов. Красота! Это место было паломничеством не только туристов и художников, но и киношников. Эти пейзажи запечатлены в кадрах многих игровых фильмов, в том числе и тех, на которых работал наш Володя!

— Знаем, о каких фильмах ты хочешь сказать, — встрепенулся Расул, — «Сбежала машина», «Приключение Доврана», «Дезертир».

Леня рассмеялся:

— Тебе, Расул, пора лекции читать по киноискусству!

— На твой сарказм, — огрызнулся Расул, — я не в обиде. Пока ты, Мирзоев, пребывал в зарубежных соцстранах, где снимал политические сюжеты для нашего Центрального телевидения, мы, между прочим, жили и работали в нашей родной советской стране, и смотрели наши, советские фильмы, потому отлично осведомлены о творчестве своих друзей по искусству.

— Убедил, Нагаев! Сдаюсь! — поднял руки Леня, — но я уверен, что шашлычные Фирюзы ты изучил гораздо лучше, чем искусство кино!

Беник заразительно засмеялся и, шлепнув ладонь о ладонь с Леней, сказал примирительно:

— Разве можно забыть о красоте тех дивных мест, о пикниках под кронами гигантских платанов на каменистых берегах прохладной Фирюзинки в кругу друзей, где было столько горячих споров об искусстве и жизни. Неповторимая красота природы подпитывала и вдохновляла нас. Вспоминая наши посиделки на пленере, у меня и сейчас перед глазами возникает живописное полотно Клода Моне «Завтрак на траве». Солнечный свет проникает яркими бликами сквозь густую листву на белую скатерть, расстеленную на траве, на роскошные золотистые платья дам с кринолинами.

— А у меня, — улыбнулся Леня, — между прочим, перед глазами картина нашего русского живописца Василия Перова «Охотники на привале», — Леня нарочито и многозначительно посмотрел на Расула.

Быстро пролетело время. За окнами мастерской отрылась панорама ночной Москвы. Разом вспыхнули разноцветьем фонари улиц, окна домов, споря с мириадами мерцающих в небе звезд. Подсвеченное прожекторами высотное здание Университета сияло, протягивая золотой шпиль к небу, словно желая прикоснуться к далеким неизведанным мирам. Беник погасил свет. Мастерская превратилась в космический звездолет, парящий над бескрайней столицей.