Владимир Артыков - Обнаженная модель

• Название: Обнаженная модель
• Автор: Владимир Артыков
• Жанр: Кино
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-88149-552-7

Книга рассказывает о жизни мастера, о его работе над фильмами, спектаклями, картинами. Героями книг стали актрисы Татьяна Конюхова, Валентина Титова, художники, сценаристы, режиссеры, операторы, писатели и критики, с которыми автору посчастливилось работать.

---

Можно сказать, что это было нашим свадебным путешествием. Рая обожала внимание мужчин, и не терпела соперниц. На нашей свадьбе были студенты из театральных и киноинститутов.

Среди будущих актрис необыкновенной красотой выделялась Лиля, нежная брюнетка с ярко синими глазами, дочь известного Кабардино-Балкарского поэта Кайсына Кулиева. Девушка была воспитана в духе традиций светского Кавказа: сдержана, общительна и приветлива.

На свадьбе поэт Эмиль Лотяну не сводил с нее глаз, был в ударе, читал свои стихи и говорил пространные тосты. Среди гостей были также молодые актеры Света Данильченко, Витя Филлипов, Роман Хомятов, Слава Жариков и будущий оператор Анатолий Зубрицкий. Рая немного нервничала, и я понял причины — центром внимания на свадьбе была не она, а красавица Лиля Кулиева, ее подруга по театральному училищу. Рая также ревновала меня к известной киноактрисе Светлане Данильченко, с ее яркой вызывающей внешностью.

Приехав в Казань, Рая в ближайшее воскресенье повела меня в Казанский государственный академический русский Большой драматический театр имени В. И. Качалова.

— Сегодня идем на спектакль, там главную роль играет моя подруга Юнона Карева. Для меня важен не спектакль, пьеса наверняка — советский проходняк, мне важно увидеться с Юноной, узнать казанские театральные новости, и конечно, вас познакомить, — сказала Рая.

Январский день выдался не очень морозным, мы шли пешком по старому центру Казани.

На улице было многолюдно, фланировала молодежь, и почти все грызли семечки, сплевывая шелуху.

— Не удивляйся, — посмотрела на меня Рая, — в моем городе любят грызть семечки. Это особенность и достопримечательность Казани.

— Я это уже заметил, только не знал, что это — ваша достопримечательность.

Действительно, под ногами был толстый слой шелухи от семечек, перемешанной с грязным подтаявшим снегом. Это месиво плотным ковром покрывало тротуар, ступать по которому было мягко и комфортно.

Архитектура центра Казани, ее улицы с двух- и трехэтажными приветливыми купеческими и дворянскими домами с крылечками, украшенными ажурными козырьками, удивительно взволновали меня, напомнив родной Арбат моего детства.

Спектакль был дневной. После того как закрылся занавес, мы зашли за кулисы, где жена познакомила меня со своей подругой.

— Юнона, — удивительным бархатным голосом сказала молодая красивая актриса и протянула мне руку, внимательно оценивающе разглядывая меня.

— Вы прекрасная актриса, я с наслаждением смотрел и слушал вас.

— Спасибо, — продолжая смотреть на меня своими большими выразительными темными глазами, ответила она. — Я приглашаю вас с Раечкой на обед ко мне домой. Мы отпразднуем нашу встречу. Я переоденусь, а вы подождите меня в фойе театра. Думаю, Володе будет интересно познакомиться с моим мужем. Станислав — журналист, работает на телевидении редактором, режиссером и автором программ.

По скрипучей деревянной лестнице мы поднялись на второй этаж бревенчатого дома. Маленькая прихожая, служившая одновременно кухней и гардеробной, вела в светлую комнату с большим окном. В ней стоял стол со стульями, диван, рядом с дубовым книжным шкафом плотно набитым книгами притулился маленький столик с пишущей машинкой, в которую был вставлен лист белой бумаги. Под столиком на полке лежали пухлые папки в картонных обложках, завязанных шнурками на бантик.

На стенах висели фотографии Юноны в актерских костюмах. С одной фотографии на нас смотрела Юнона с малышом на руках.

Я увидел деревянную детскую кроватку, в которой спал укутанный в белоснежное атласное одеяльце малыш. Он сладко посасывал пустышку.

— Спит, — ласково и негромко сказала Юнона, низко наклонившись к сыну.

Она повесила пеленку на спинку кроватки так, чтобы свет из окна не мешал малышу спать.

Молодой симпатичный мужчина внимательно разглядывал меня.

— Володя, познакомься, это мой муж, — представила меня Юнона.

Худощавый мужчина с шевелюрой жестких темных волос, высоким лбом и глубокими залысинами пронзительно, но по-доброму посмотрел мне прямо в глаза:

— Слава Говорухин, — представился он и пожал мне руку.

— Володя.

— Выйдем в предбанник, пока девочки накрывают на стол.

Слава плотно закрыл дверь в комнату, и мы оказались в прихожей. Встав у небольшого окна, он открыл форточку, взял в руки коричневую трубку, набил табаком и начал раскуривать ее. Голубая струйка дыма потянулась в морозный воздух.

Я рассказал, что в Казани впервые, что город мне нравится, что успел побывать в Музее изобразительных искусств, в Казанском Кремле, где был поражен коллекцией живописи.

— Особенно долго я простоял у картин Фешина «Бойня», «Обливание у колодца», «Портрета Вари Адоратской».

Еще в начале 50-х годов будучи студентом Ленинградского художественного училища я видел рисунки Фешина, точнее их фотокопии, которые передавались из рук в руки. Каждый старался или купить, или сфотографировать их для себя. В основном это были портреты европейских детей и стариков. Были и выразительные образы американских индейцев. Фешин в те годы был в опале, т. к. в 1923 году эмигрировал в Америку, и мы о нем почти ничего не знали.

— Я люблю живопись, часто бываю в нашем музее. Мне Рая сказала, что ты студент ВГИКа, а я, признаться, мечтаю туда поступить.

— Так в чем же дело, Слава? Ты работаешь на телевидении, занимаешься журналистикой, режиссурой. Такие люди нужны в кинематографе. И мне понятно твое желание поступить туда.

— Дело вот в чем, Володя. Если я поеду в Москву и не смогу поступить в институт, то здесь меня обратно на работу не возьмут, так жестко предупредили меня на телевидении.

— Слава, я уверен, что ты поступишь во ВГИК, и возвращаться тебе в Казань не придется. Ты куда решил? На сценарный или киноведческий?

— Нет, хочу рискнуть на режиссерский.

Дверь в прихожую открылась, Юнона своим бархатным голосом позвала нас:

— Мальчики, прошу к столу.

Юнона угощала нас селедочкой, винегретом, пельменями, копченой конской колбасой казы.

— Рая, — спросила Юнона, — ты успела угостить Володю татарскими национальными блюдами?

— К нашему приезду мама наготовила эчпочмак, катламу, на сладкое к чаю чак-чак.

— Володя, и что тебе больше понравилось? — спросил Слава.

— Треугольники с бараниной, картошкой и луком, — ответил я.

— Это называется эчпочмак, — уточнила Рая.

— Слава большой гурман, он любит вкусно поесть, но у меня не хватает времени: ребенок, репетиции, спектакли, гастроли, словом, актерская жизнь, — вздохнула Юнона.

Мы с Раей ушли поздно. Под ногами поскрипывал снег, мы дождались трамвая и сели в полупустой вагон. Трамвай был абсолютно такой же, как московская «Аннушка» из моего детства. В трамвае было очень холодно. Молоденькая девушка, укутанная в клетчатый платок с бахромой, в вязанных шерстяных перчатках, из которых выглядывали обнаженные пальчики с ярко-красным маникюром, и черной кожаной кондукторской сумкой на груди, что-то сказала Рае по-татарски, взяла с нее шесть копеек и оторвала билеты. Мы сели на холодную деревянную скамейку и, дрожа от холода, тесно прижались друг к другу. Изо рта густо валил пар, оседая инеем на пушистом воротнике Раиной шубки. Мороз расписал окна пальмами, которые вспыхивали от проплывавших мимо уличных фонарей. Несколько пассажиров съежились на своих сидениях.

— Ну и перепады у вас в Казани. Днем тепло, а ночью такой мороз, — заметил я, прижимая дрожащую Раю к себе.

Неожиданно на остановке в вагон вошла веселая компания. Все преобразилось. Мы встрепенулись — вошедший парень растянул меха гармошки и заиграл татарскую народную песню. Девушки и парни пустились в пляс в такт раскачивающемуся вагону. И даже замерзшая кондукторша встала со своего сидения и начала притоптывать и подпевать гармонисту. Сразу потеплело, настроение поднялось, и даже Рая стала потихоньку напевала татарские куплеты.

— Владимир Аннакулиевич, у нас все готово, — тронул меня за плечо Андрей, — можно начинать работу, садитесь рядом со мной на стул.

Ровно в шесть утра в монтажную вошел неутомимый Нагаев.

— Ну, что у вас? Успели? Сейчас войдет другая смена.

— Да, Расул. Картина готова! — ответил я.

— Успели — не то слово, — сказал звукооператор Игорь, — я не припомню, чтобы кто-нибудь так быстро монтировал ленту. Успели даже подложить текст и музыку!

— С Владимиром Аннакулиевичем легко работать, он точно определяет размеры эпизодов, крупных и средних планов. Сразу видно, что весь фильм в мельчайших подробностях в уме он уже собрал, — подытожил Андрей.

— Да, уж. Это он может, — хмыкнул Расул. — Главное впереди, примет ли фильм заказчик?