Владимир Артыков - Обнаженная модель

• Название: Обнаженная модель
• Автор: Владимир Артыков
• Жанр: Кино
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-88149-552-7

Книга рассказывает о жизни мастера, о его работе над фильмами, спектаклями, картинами. Героями книг стали актрисы Татьяна Конюхова, Валентина Титова, художники, сценаристы, режиссеры, операторы, писатели и критики, с которыми автору посчастливилось работать.

---

Я предложил выпить за нашу встречу и за блистательную актрису Ларису Лужину.

Мы просидели в ресторане до самой ночи. Во время перерыва, когда зал опустел, к нам подсели директор, шеф повар и официантки, одни женщины. Они придвинули еще один столик, поставив на него бутылку советского шампанского и два цыпленка табака на скворчащей сковородке со словами:

— Это презент от нашего заведения.

Персонал не отрывал глаз от Ларисы, они с восхищением смотрели на нее и засыпали бесконечными вопросами, на которые она вежливо и терпеливо отвечала:

— Да, замужем, сейчас у меня муж Володя, сценарист. Да, сын — Павел Шувалов, от второго брака, его отец кинооператор Валерий Шувалов. Да, сейчас снимаюсь, но у нас, актеров, не принято рассказывать о работе, пока фильм не выйдет на экран. С Володей Артыковым мы давние друзья, он тоже работает в кино.

После окончания перерыва ресторан вновь заполнился народом. Руководитель оркестра объявил:

— В нашем ресторане находится известная киноартистка Лариса Лужина! Давайте поаплодируем ей.

В зале зашумели, раздались аплодисменты. Вертя головами, посетители отыскивали Ларису. Она встала, улыбнулась всем и кивком головы ответила на приветствие. Потом села и, опустив голову, тихо сказала:

— Володя, как мне это все надоело! Одно и тоже повторяется в каждом городе.

— Наш оркестр посылает Ларисе Анатольевне музыкальный привет, — и руководитель оркестра прижал к губам трубу, раздалась танцевальная музыка и к нашему столу потянулись мужчины, желающие потанцевать с кинозвездой. Лариса вежливо отказывала им, и мы протанцевали вдвоем до самого закрытия. Я проводил ее в номер и на прощание сказал:

— Тебе надо выспаться. Рано утром ты летишь на Каспий в Красноводск, где начнутся твои встречи со зрителями.

— Когда я вернусь в Ашхабад, мы, надеюсь, увидимся? — спросила Лариса.

— Нет, к сожалению, я улетаю на выбор натуры в Сухуми.

Глава 33

Как и обещала Зоя, в аэропорту меня встретила директор сериала Лариса Элкснис и отвезла в гостиницу «Салют», в конце Ленинского проспекта.

— Володя, вечером поедем к Азизбаеву. К твоему приезду Юсуф готовит узбекский плов, у него же познакомишься с Юрой Голубевым, твоим будущим оператором. Я заключу с ним договор, только если ты найдешь с ним общий язык и вы придете к взаимопониманию.

— Лариса, у меня к тебе вопрос. Свой фильм я буду монтировать сам? Или надо сдавать отснятый материал в общий котел?

— Ты все будешь делать сам. И, снимать, и монтировать, и озвучивать и даже подбирать диктора на свое усмотрение. Словом, ты обязан сдать готовый, законченный фильм, который Иосиф вставит в сериал, также как и прочие короткометражки, отснятые другими режиссерами. К тому же, ты как художник-постановщик всего фильма, придумаешь и осуществишь изобразительный ряд стыковок всех тридцати серий, а также заглавный титр «Праведный путь» и концовку. Поэтому, как только отснимешь материал и привезешь в Москву, я подготовлю на «Мосфильме» монтажную. Заранее могу сказать, что работать будешь с Люсей Баториной, она много лет была монтажером в картинах Владимира Басова, а с ним ты был хорошо знаком. Люся не только мастер своего дела, но и приветливый, обаятельный человек. Думаю, у вас найдутся общие темы для разговоров, и я уверена, что вы сработаетесь.

Вскоре мы с Юрой Голубевым вылетели в Ашхабад. Самой сложной сценой в моем сценарии было ритуальное мусульманское обрезание. Перебрав в памяти все виденные мною документальные фильмы на эту тему, я не мог вспомнить ни одного кадра, где бы на экране было запечатлено само мгновение усечения крайней плоти — знака покорности Аллаху. Прежде всего, надо было найти сам объект праздника, и договориться, чтобы родители позволили снять весь процесс обрезания. Я взял на ашхабадской киностудии толкового администратора, хорошо знающего туркменский язык, и вскоре он свел меня с муллой, которому предстояло совершить этот священный мусульманский обряд в семье, живущей на окраине города. Байрам привел меня в дом муллы, в его большой двор с тенистым садом. Мулла предложил нам присесть на широкий топчан, покрытый ковром. Юноша, видимо, внук муллы, развернул перед нами сачак с еще теплым чуреком и поставил блюдо с восточными сладостями, печеньем, леденцами, курагой, кишмишем, фисташками, и каждому — по фарфоровому чайничку зеленого чая и пиале. По туркменскому обычаю подается столько чайничков чая, сколько гостей, каждому персонально. У узбеков и таджиков принято ставить один большой чайник на всех, а гостеприимный хозяин наливает каждому гостю пиалу, подавая чай правой рукой, а левую прижимая к груди.

Мулла присел с нами на топчан, прочитал небольшую молитву, разломил лепешку, дал каждому по ломтику и по-туркменски спросил:

— Что привело в мой дом уважаемых гостей? — перевел на русский язык Байрам.

— Уважаемый яшули, — сказал я по-русски, — сейчас снимается фильм о мусульманах Туркмении. Я режиссер только двух серий большого тридцатисерийного фильма, в котором рассказывается о жизни мусульман Советского Союза. Мне очень бы хотелось снять обряд обрезания мальчика. Этот фильм будет показан во многих странах мира, прежде всего в тех, которые исповедуют ислам. Одним из главных спонсоров этого фильма является Саудовская Аравия. Художественный руководитель и режиссер-постановщик мусульманин Иосиф Азизбаев. Сейчас он в Москве, к нему будут поступать готовые короткометражки, снятые в регионах нашей страны, где есть большие мусульманские диаспоры.

Я дал знак Байраму, чтобы он перевел мои слова уважаемому мулле.

— Переводить не надо, мы поговорим на русском, — без всякого акцента сказал мулла и неторопливо стал задавать мне вопросы.

— О чем будущий фильм я понял и считаю, что это очень важное и нужное дело. Особенно сейчас, когда исповедование любой религии в нашей стране стало свободным и не преследуется властями. Мне хотелось бы узнать, в вашем фильме ислам будет подан с положительной стороны? Поймут ли зрители верность учения ислама, исполнения его праведных обрядов? Или вы поставите под сомнение нашу веру?

— Уважаемый мулла, — ответил я, — уже одно название фильма «Праведный путь» заключает в себе ответ — праведный, значит священный, правильный.

— Тогда я благословляю ваше начинание, — мулла прикоснулся кончиками пальцев к лицу, прошептал слова молитвы, и, проведя ладонями ниже подбородка, произнес:

— Аминь.

Мулла, обращаясь к Байраму, по-туркменски подробно рассказал, где и когда будет ближайшее обрезание, что он поговорит с родителями ребенка, чтобы они не препятствовали проведению съемок, и обещал помочь в этом очень сложном вопросе.

В назначенный день мы приехали в дом на окраине города, небольшой двор которого был украшен гирляндами из лепестков роз. Это был дом восточной архитектуры с высокими окнами, подоконники которых были почти на уровне земли, здесь их почему-то называют «персидскими». Такие окна позволяют домочадцам, сидящим в комнате на полу видеть все, что происходит во дворе. В глубине двора у казанов возились мужчины, они разжигали огонь в мангалах. Подвешенная на крюк туша барана была уже освежевана, и стоящий рядом мужчина в белом фартуке держал в руках оселок и точил об него большой кухонный нож. Женщины, сидя на корточках, перебирали в тазиках рис, мыли помидоры и зелень, на досках резали желтую морковь. Во дворе было множество гостей в нарядных национальных праздничных одеждах с детьми. Мальчики в белых вышитых рубашках и тюбетейках, а девочки постарше с косичками, перекинутыми вперед, в которые были вплетены серебряные украшения с бусинками красных, зеленых и синих камушков. Девочки угощали конфетами и леденцами многочисленную детвору. Царило праздничное настроение.

Нам разрешили снимать героя праздника через открытое окно комнаты, самим же оставаться стоять во дворе с камерой.

На полу комнаты был расстелен ковер, поверх него, на стеганых одеяльцах лежал на простыне подготовленный к обряду мальчик лет трех-четырех. Перед ним сидел отец, он поглаживал сына по голове и что-то тихо говорил ребенку, успокаивая его. Вокруг мальчика были разложены подарки — игрушки, шоколадки, конфеты. Ребенок куксился, хныкал, было видно, что он боится предстоящего обряда. У его ног расположился мулла, рядом лежали на чистом полотенце две палочки размером с авторучку, маленькая дощечка, раскрытая опасная бритва и пиала серого порошка, похожего на древесную золу. Мулла тихонечко читал молитву, сидя на кошме скрестив ноги, на его коленях лежал раскрытый томик Корана, в который он иногда заглядывал. Мулла сидел, слегка покачиваясь в такт читаемой молитвы и периодически проводя ладонями вдоль своего лица.

Во дворе неожиданно наступила тишина. Мужчины, возившиеся у казанов, приостановили свою работу, женщины замерли, дети прекратили игры и притихли. Оператор взял в руки камеру «Конвас», плечом прижался к раме открытого окна, поймал в кадр лежащего мальчика и муллу, продолжавшего читать молитву. Кивком головы я дал знак оператору включить мотор. Услышав жужжание камеры, мальчик повернул лицо в сторону окна, и оператор взял в кадр крупный план его широко раскрытых заплаканных удивленных глаз, и в этот момент мулла резко резанул лезвием по кусочку кожицы, прижатой отцом двумя палочками к дощечке. Оператор мгновенно отреагировал, успев перейти от крупного плана глаз ребенка к рукам муллы и захватить мгновение обрезания. Мальчик пронзительно вскрикнул и начал громко плакать, но его плач заглушили восторженные крики детей и взрослых. Бахши ударил по струнам дутара, а пожилая полная женщина застучала кулачком в бубен. Все пожимали друг другу руки и обнимались.