Валентина Григорян - Царские судьбы

• Название: Царские судьбы
• Автор: Валентина Григорян
• Издательство: АСТ, Астрель, Ермак
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-020545-7 (ООО «Издательство АСТ») ISBN 5-271-07621-0 (ООО «Издательство Астрель») ISBN 5-9577-0499-7 (ЗАО НПП «Ермак»)

Данная книга включает биографические очерки о правивших представителях дома Романовых, начиная с Михаила Федоровича и кончая Николаем II. Написанная хорошим языком, живо и увлекательно, она, несомненно, привлечет внимание всех, интересующихся отечественной историей.

Об авторе

Григорян Валентина Григорьевна родилась в 1932 г. в Западной Сибири. Закончив среднюю школу с золотой медалью, поступила в Московский государственный институт международных отношений на международно-правовой факультет. С первых студенческих лет проявляла особый интерес не только к юридическим наукам, но и к русской истории. После защиты диплома по государственному праву ФРГ была оставлена при институте для учебы в аспирантуре. Работу над диссертацией по вопросу германороссийских отношений вынуждена была прекратить по семейным обстоятельствам.

С 1958 по 1962 г. работала в Издательстве литературы на иностранных языках в немёцкой редакции.

Проживая много лет с семьей в Германии, занималась переводами текстов с немецкого на русский язык, в том числе биографической литературы.

Последние годы работала над материалами о династии Романовых, проявляя особый интерес к родственным связям романовской семьи с западноевропейскими правящими Домами, особенно германскими. В своих исследованиях широко использовала архивные документы, письма, воспоминания очевидцев, историческую и мемуарную литературу, материалы выставок, проводимых как в России, так и за рубежом.

В 1997 году в Германии опубликована книга «Царские судьбы». В настоящее время готовится к печати книга «Мекленбургская ветвь на древе Романовых» (Деммлер Ферлаг, Шверин).

---

Много немцев было и вокруг растущей семьи Романовых, большинство членов которой проживало в России. Это и прислуга, которую они привозили с собой, и родственники, и друзья, игравшие определенную роль при дворе. Директором личной канцелярии Александры Федоровны был Гофман, чистокровный немец, полагающий, что вторым государственным языком в России должен стать немецкий. Кроме того, все медицинское обслуживание при дворе выполняли немцы-врачи. А по стране — из немногим более семи тысяч врачей почти треть были немцами.

Среди врачей прославился Фридрих Йозеф Гаас. В России его звали Федор Петрович. Сын аптекаря, он по приглашению русской княжеской семьи приехал в Россию из Мюнстерейфеля. Сначала он был лишь домашним врачом, но через некоторое время интересы его расширились, и он стал главным врачом крупной московской больницы. За работу среди преступников и ссыльных его прозвали «святым». Это был удивительно добрый человек и великолепный врач. Русская медицина ему обязана многим. Его имя помнят по сей день.

Имя еще одного немца николаевских времен широко известно в России и в наше время. Имеется в виду писатель, этнограф и лексиколог Владимир Даль. Его отец, врач по профессии, эмигрировал из Голштинии в Россию в конце царствования бабушки Николая I. Мать, тоже немка, была дочерью писательницы и переводчицы Фрейтаг. Владимиру как бы по наследству перешли способности его родителей. Объездив всю Россию, он стал жить в Петербурге и сначала работал врачом, как и отец. Потом Даль взялся за перо… Его «Толковый словарь живого великорусского языка» и сейчас является настольной книгой каждого образованного человека.

Но про таких людей, как Гаас или Даль, не принято было говорить как о немцах. Их называли и называют до сих пор «русский врач», «русский писатель»… А вот немецкое влияние вокруг царского трона, весьма ощутимое в период правления Николая I, вызывало недовольство со стороны определенного круга российской аристократии. «Нет русского царя, а есть император немецкий… Русский царь — отец, а немец — враг народа… Вот уже два века, как сидят у нас немцы на шее», — такие голоса раздавались в среде высшего дворянства. Русского народа как такового иностранцы, приезжающие в Россию, практически не видели. Они видели императора, имеющего рабов, и вельмож, имеющих крепостных. А средний класс, относительно малочисленный, состоял почти исключительно из иностранцев. Он увеличивался лишь за счет выкупившихся на волю богатых крестьян и поднявшихся по службе мелких чиновников.

Ну а что сам император? В свободное от войн время он активно занимался внутренним устройством России. В первую очередь Николай I занялся упорядочением законодательства — при нем было издано «Полное собрание законов Российской Империи», в котором заключалось около тридцати тысяч законов, начиная с «Соборного уложения» царя Алексея Михайловича. Всей работой по изданию руководил Сперанский, получивший за это графский титул. Николай I ввел в уголовное законодательство смертную казнь — это была его личная инициатива. Запретил он и всевозможные секты, поощряя, однако, восстановление русских церквей.

В годы правления Николая I в России появились первые железные дороги. Строительство железной дороги царь взял под собственный контроль. В октябре 1837 года был завершен первый участок — между Петербургом и Царским Селом — длиной в двадцать три километра, а через четырнадцать лет пошли поезда между Петербургом и Москвой — в народе их назвали бегущими самоварами. Так и стала эта дорога называться Николаевской. В эти же годы было проложено около 10 000 км шоссейных дорог, активно развивалась промышленность, опять же не без помощи иностранцев. В стране было открыто несколько технических высших учебных заведений. А вот свобода университетов была несколько урезана, прием студентов ограничен, плата за обучение увеличена — освобождены от нее были лишь бедные дворяне.

Значительное развитие в царствование Николая I получили русская литература и искусство. Сам император был большим любителем и знатоком живописи, собирал редкие картины как русских, так и иностранных художников. Для размещения произведений искусства было сооружено специальное музейное здание — так называемый «Новый Эрмитаж». Его открытие состоялось почти через сто лет после приобретения Россией за границей первых живописных полотен. Отныне выставка была открыта для всех желающих, билеты для входа в императорский Эрмитаж и его галереи выдавались в придворной конторе. Посетителей записывали в особую книгу. Причем император строго указал, что допускать посетителей в «публичный музеум», как его стали называть, разрешается лишь в парадном костюме.

В 1845 году государь совершил поездку в Италию, интересовался архитектурными памятниками страны, музеями, в которых были выставлены живописные шедевры, знакомился с жизнью русских мастеров, окончивших Петербургскую Академию художеств и посланных за счет государственной казны за границу для совершенствования своего мастерства.

В эти же годы в Петербурге был построен Исаакиевский собор, известный своими громадными размерами, строгостью и изяществом линий, красотой и богатством.

При случае император Николай I любил поговорить об освобождении крестьян, как о своей заветной мечте. Еще в 1837 году на одной великосветской вечеринке он сказал своей собеседнице: «Я хочу освободить крестьян, чтобы оставить моему сыну империю спокойной». В Петербурге уже ходили слухи, что вопрос об освобождении крестьян скоро станет на повестку дня. Но дальше разговоров дело не пошло.

А ведь в России того времени в число пятидесятимиллионного населения входило около тридцати миллионов крепостных, которых можно было продать и купить, как вещь, отправить на двадцать пять лет в солдаты, наказать или помиловать по желанию их хозяина.

Николай I хотел уничтожить крепостное право, но так, чтобы не нанести ни малейшего ущерба, ни малейшей обиды помещикам. Однако за тридцать лет своего царствования ничего в этом направлении он так и не смог придумать. Был придуман, пожалуй, только новый акт насилия и расправы за идеи освобождения крестьян. На этот раз он был направлен против петербургской, молодежи, собиравшейся по пятницам у юриста Михаила Петрашевского, человека широкой эрудиции и большого интеллекта, проповедовавшего демократизацию политического строя в России и раскрепощение крестьян.

В 1849 году многих, входивших в этот кружок, арестовали, двадцать одного человека приговорили к смертной казни, заменив впоследствии приговор ссылкой на каторгу. Среди последних был и двадцативосьмилетний писатель Федор Достоевский, получивший впоследствии столь широкое признание в Европе. Он пережил страшную сцену казни и получил помилование лишь в самую последнюю минуту, уже стоя на эшафоте с мешком на голове. Эта экзекуция над великим русским писателем описывается (якобы со слов современников) так: «Зачитывается приговор. Священник протягивает осужденному крест для поцелуя. Отряд экзекуционной службы занимает соответствующее положение с ружьем наготове. Ожидается лишь последняя команда: „Огонь!“ И вдруг совершенно неожиданно к эшафоту подъезжает флигель-адъютант государя, держа в руке запечатанный пакет. Слышится резкое „Отставить!“ Громко зачитывается приказ: заменить казнь каторжными работами. Все приговоренные ранее к смерти переправляются в Петропавловскую крепость». Так что это? Жестокость государя или милость?… Такой вопрос задавали себе тогда многие. Впоследствии царь сократил Достоевскому срок принудительных работ.

Немало страданий перенес и писатель-социалист Александр Герцен, исключительно образованный человек и, несомненно, очень интересная личность. В своих произведениях он резко выступал против крепостного права и разрабатывал политические программы будущей России. Его отец, Иван Яковлев, был аристократического происхождения, а вот мать, Луиза Гааг, являлась всего лишь дочерью немецкого булочника из Штутгарта. В шестнадцать лет она влюбилась в представительного молодого русского аристократа, находившегося в Германии для получения там образования. Влюбившись, Луиза бросила своих родителей и последовала за своим избранником в Россию. А чтобы не вызывать лишних толков, переоделась в мужское платье. Через три месяца после прибытия в Москву, в доме большого семейства Яковлевых Луиза родила маленького Александра, которому отец дал фамилию Герцен, от немецкого слова «херц» (в русском произношении «герц») — «сердце», поскольку к Луизе он обращался не иначе, как «майн херц» — «сердце мое». На матери своего сына Яковлев так и не женился, она осталась до конца своей жизни фрау Гааг. Мальчика окружили няньками, воспитателями, но основные знания он получил благодаря заботам своей матери. Она привила ребенку вкус к чтению, сделала немецкий его вторым родным языком.