Дарья Зарубина - Тот, кто ест твой мозг

• Название: Тот, кто ест твой мозг
• Автор: Дарья Зарубина
• Жанр: Ужасы и Мистика

«…Руки от страха ходили ходуном, в висках оглушительно стучала кровь. Андреев вонзил скальпель прямо в центр живота зомби. Сухая и желтоватая, как пергамент, чуть натянутая кожа мертвеца лопнула с бумажным шелестом, скальпель дрогнул и пошел в сторону. Андреев ткнул еще раз, и снова мимо.

– Все, Андреев, приходите завтра. На пересдачу. Сегодня неуд, дружочек. Только неуд…»

---

Дарья Зарубина Тот, кто ест твой мозг

Руки от страха ходили ходуном, в висках оглушительно стучала кровь. Андреев вонзил скальпель прямо в центр живота зомби. Сухая и желтоватая, как пергамент, чуть натянутая кожа мертвеца лопнула с бумажным шелестом, скальпель дрогнул и пошел в сторону. Андреев ткнул еще раз, и снова мимо.

– Все, Андреев, приходите завтра. На пересдачу. Сегодня неуд, дружочек. Только неуд.

– Ну, Сергей Федорович, вчера последний срок закончился. Мне больше отсрочки не дадут. Отчислят. Мне сегодня надо, – начал было Андреев, но профессор медленно спустился с мраморного стола, закрепил зажимами неровный шов на животе, так, чтобы внутренности не выскочили наружу, а оставались там, где поместила их природа, и там, где они и находились до бесцеремонного вмешательства двоечника Андреева. Сухой и поджарый профессор не слишком изменился после смерти. Может, движения стали чуть резче, под стать характеру, да заострились черты лица.

– Что «Сергей Федорович»? – Экзаменатор отряхнул костюм и вдел ноги в черные туфли. – Вы уж извините, Андреев, но мне некогда. Материала вы не знаете, поэтому учите, а завтра придете и попробуем еще разок. А сейчас, уважаемый, мне пора. Экзамен окончен, а у меня поминки.

– Поминки? – переспросил Андреев. – Чьи?

– Мои, – отозвался Сергей Федорович, поправляя галстук. – Но если вас допустить к хирургическому столу, Андреев, то я смогу на поминки как в кино ходить. Может, вам в сельхоз перевестись, на ветеринарное, пока Гринпис отвернулся. Коров тоже жалко, но людей как-то жальче. А у вас, дружочек, все предпосылки врача-убийцы.

– Так мы вас вроде в прошлом месяце поминали? – забормотал Андреев.

– Как же, как же. Надежда Николаевна сказала, пол-общежития можно было в вытрезвитель сдать. Помянули так помянули. Сороковой день у меня сегодня, – бросил Сергей Федорович через плечо, направляясь к двери. – Полный дом народу. Жена готовила два дня. Так что не буду вас задерживать. И жду от вас того же.

– Сергей Федорыч, ну поставьте, хоть условно. Я потом все доучу и отработаю, – предпринял последнюю попытку Андреев, с видом заговорщика развязав лямки рюкзака. Подмигнула, сбликовав от света лампы, крышка бутылки. – Я еще принесу завтра, если надо. Только сегодня поставьте.

– Вы все-таки клинический идиот, Андреев. Вы пытаетесь дать взятку коньяком мне, единственному неживому экзаменатору в академии, да что там – пока еще в стране. Андреев, миленький, я не пью. Я вам больше скажу – я уже больше месяца не ем. И дышу только тогда, когда мне приходится разговаривать. Например, с такими умственно ущербными людьми, как вы, милейший. Спрячьте ваш коньяк и приходите завтра. И попытайтесь за ночь хоть что-то выучить. Например, как держать скальпель.

Понурый и пристыженный, Андреев поплелся к выходу. Сергей Федорович запер кабинет и отправился в преподавательскую. Кафедра анатомии и некромантии была темной и пустой. В переходе горела дежурная ночная лампа. Ночная лампа дневного света и живой труп преподавателя – хорошее сочетание. Сергей Федорович и при жизни засиживался позже всех.

Выдвинул ящик стола, достал оттуда несколько коробочек, вынул из держателя на столе пару пробирок, осторожно смешал эликсир и выпил залпом, по привычке поморщившись. С самой смерти он не чувствовал вкуса, но разум не обманешь – тот знал прекрасно, какой мерзостный привкус должен быть у подобного коктейля. Однако жидкость легко скользнула в горло, и стянутый зажимами шов на животе начал быстро рубцеваться, пока не остался едва заметный след от кривого разреза. Сергей Петрович подошел к зеркалу, потрогал впалые щеки, неодобрительно поцокал языком, отметив излишне зеленоватый цвет лица. Подумал, что неплохо бы принять ванну с формалином после ухода гостей. Все-таки жизнь после смерти требует определенных жертв, в том числе и косметических. Понятно, что преподавать можно, пока голова работает, даже если она уже и к плечам-то не крепится. Сергей Федорович представил, как какой-нибудь лопоухий Андреев несет в кювете его голову на лекцию, ставит на кафедру, поправляет микрофон.

Некромант усмехнулся, еще раз оттянув кожу над бровью. Эластичность ниже нормы. И цвет. С таким лицом перед гостями как-то неудобно. Все-таки смерть как болезнь – нехорошо, когда она выставлена напоказ. А с такой зеленой мордой слишком очевидно, что виновник торжества необратимо мертв.

Друзья, казалось, привыкли к тому, что Сергей Федорович продолжил существование в качестве зомби значительно быстрее, чем он сам к этому притерпелся. Никто, казалось, даже и мысли не допускал, что он – доктор медицинских наук, профессор, анатом с сорокалетним стажем и некромант с двадцатилетним – может просто умереть, один раз, как все остальные, не имеющие его знаний и опыта. Сергей Петрович не разочаровал ни коллег, ни знакомых. Тело свое он содержал в должном порядке, поэтому зомбификация прошла легко и успешно.

Он умер за кафедрой на лекции. Но к такому повороту событий был готов уже давно. Среагировав на пропуск восьми диастол, сработала вшитая под кожу еще в прошлом году система, одновременно вводившая в брюшную часть аорты и нижнюю полую вену комплекс, поддерживающий деятельность ЦНС и мягко зомбифицирующий организм без потери «человеческого облика». Комплекс он разработал сам и тщательно протестировал на всем, что позволялось использовать для экспериментов. Лабораторные животные реагировали хорошо, маленькие зомби продолжали жить и демонстрировать вполне нормальные для своих видов реакции. Поэтому профессор был спокоен. Еще ползшая по сосудам кровь медленно разносила по органам одну из ценнейших разработок Сергея Федоровича. А через две минуты сработал таймер и переключил систему на второй контур – в сосуды хлынул консервирующий раствор. Соответствующий объему вводимого раствора объем крови откачивался микропомпой в резервуар, крепившийся на внутренней стороне бедра пластырем, таким же обычным пластырем были закреплены на пояснице емкости с комплексом и консервирующим раствором и связывающие их трубки. Эту довольно сложную систему Сергей Федорович носил с собой постоянно. Каждое утро после чистки зубов он перепроверял работу таймеров и заново крепил к телу всю конструкцию. Смерть в шестьдесят девять лет может застигнуть где угодно. Со смертью он был знаком и дружен давно – работа обязывала. Страшило то, что комплекса не окажется под рукой, когда прекратится жизнь, и будет сорвана финальная стадия эксперимента: первое и, возможно, единственное испытание на человеке.

Немного нервировало, что что-то может пойти не так и зомбификация будет произведена с потерей мозговой активности. Сергею Федоровичу не хотелось превратиться в тупого зомби, хрипящего, капающего слюной и бросающегося на окружающих. Поэтому через какое-то время он добавил в систему третий контур – с раствором, который должен был при неудачном течении эксперимента навсегда упокоить экспериментатора, не позволив ему перед этим загрызть пару студентов или коллег.

Все было выверено до сотой доли секунды. Так что когда перепуганные студенты с первых рядов справились с шоком и подбежали к внезапно упавшему профессору, он открыл глаза и медленно сел. В кровеносную систему уже хлынул консервирующий раствор, резервуар на бедре неспешно заполнялся откачиваемой кровью. Профессор вытащил из-за пояса рубашку и отключил третий контур. Эксперимент шел успешно.

– Что с вами, Сергей Федорович? Вам плохо? Может, «Скорую» вызвать?

– Ничего страшного, друзья мои, – отозвался профессор, поднимаясь с пола. – Я умер. И поздравляю вас с тем, что вы стали свидетелями очень интересного и важного для некромантии эксперимента, точнее – самой первой и самой сложной его части. Поэтому прошу меня извинить, лекцию мы сегодня завершим несколько раньше. Мне необходимо сделать замеры и закрепить результат.

Это была первая лекция, которую Сергей Федорович не довел до конца. Утешало, что жизнь к этому моменту успела закончиться и он мог продолжать с гордостью говорить, что ни с одной лекции в жизни не отпускал студентов раньше времени.

Уже на следующий день Сергей Федорович позвонил ректору сообщить, что согласен работать посмертно. Хотя из заведующих ушел. Освободил место живым.

Но на работе задерживался по-прежнему. И не потому, что это было уделом начальника, а потому что в этом институте прошла вся его жизнь. И сам институт как-то незаметно стал этой жизнью, вытеснил ее, заместил, поглотил, как огромный макрофаг, устремился тысячами лизосом и мгновенно переварил Сергей Федоровича, разобрал на аминокислоты и из этих аминокислот легко и скоро выстроил нового заведующего кафедрой анатомии и некромантии, профессора, академика, создателя российской школы некромантии, светило науки. Разобрал человека и соорудил преподавателя. Педагога. Сорок шесть выпусков вот таких вот Андреевых. Работают по всему миру. И кое-кто обещает стать неплохим некромантом. Хотя большинство так и не поднимется выше среднего уровня. А некромантия все-таки наука достаточно новая. Не то что дедовское поднятие мертвецов, что описано в сказках. Некромантия современная, основанная на тщательном изучении человеческого тела и искренне-научном наплевательском отношении к душе. А иначе наука и не делается.