Андрей Бондаренко - Карибская сага

• Название: Карибская сага
• Автор: Андрей Бондаренко
• Жанр: Прочие приключения

Когда-то этот роман (по настоянию Санкт-Петербургского издательства «Крылов»), назывался – «Логово льва». Прошли годы, права на книгу вернулись к Автору. По этому поводу роману возвращено первоначальное название, «нарисована» новая обложка и проведена дополнительная (объёмная), авторская редактура.

Итак. 1939–1940-ой годы. Приближается Война. Советская внешняя разведка резко активизирует свою деятельность. Сотрудники группы «Альфа» откомандированы – для выполнения особо важного задания – в одну из стран Карибского бассейна, где их ждут самые невероятные и изощрённые приключения…

---

Во-первых, вода в Облямбино достаточно тёплая: в зимний период лёд на нём устанавливается на три недели позже, чем на соседних водоёмах, а по весне, соответственно, сходит на три недели раньше.

Во-вторых, в мае месяце на Облямбино ловится невиданно-крупная для этих мест рыба: плотва – до двух килограммов, окунь – до трёх, язи, и вовсе, до десяти. Причём, только в мае. В остальное время и стограммовые полосатые окуньки здесь – редкость невиданная.

Старые лопари рассказывают, что под горными хребтами существует пещера, заполненная водой, по которой рыба из большой озёрной системы, расположенной за этими хребтами, заходит в Облямбино, отъедается, а потом уходит обратно. Хотя, и в этих больших озёрах такой крупной рыбы не ловили никогда…

В-третьих, в Облямбино, по утверждению многих уважаемых лопарей, обитает ужасное чудище: то ли гигантская змея, то ли не менее огромная ящерица.

Как бы то ни было, но местные охотники и рыбаки это озеро не любят и стараются обходить его стороной.

– Так, когда мы дойдём до Облямбино? – уточнил Ник, невежливо перебив увлечённого собственным рассказом Вогула.

– Упрямый ты, начальник, – неодобрительно покачал головой шаман. – Плохо это…. А может, наоборот, хорошо? Кто знает…. Ладно, я всё понял. К завтрашнему полудню, если Бог даст, добредём…

Нику выпало дежурить в предрассветное время. «В час волка» – как принято говорить в современных остросюжетных романах.

Ночь выдалась тёплой, ветер дремал где-то между покатых склонов сопок, звёзды кружились в нескончаемом хороводе всей своей дружной командой.

В метре от небольшого костра, изредка постреливающего во все стороны яркими угольками, стоял походный котелок, полный крепкого чая, в который были добавлены веточки брусники и морошки.

Короче говоря, присутствовали все необходимые условия для успешного мыслительного процесса.

«Итак, начнём, пожалуй», – приступил к размышлениям Ник, доставая из портсигара с профилем Александра Сергеевича Пушкина крепко набитую беломорину. – «Вольф Мессинг…. Что мне известно о нём? Родился, кажется, в 1899 году. Одиннадцати лет от роду сбежал из дома и уехал в Берлин. Голодал, заболел, попал в больницу. В больнице его случайно заметил профессор Абель, знаменитый в те годы невропатолог. Вернее, даже не заметил, а реально убедился в том, что этот маленький мальчик умеет читать мысли других людей. Что документально и подтвердил. После этого Мессингу была уготована судьба юного Моцарта: гастроли по всей Европе и некоторым странам Азии, аншлаги, сеансы гипноза, чтение мыслей на расстоянии, предсказывание судеб, чтение прошлого. В совсем ещё юном возрасте Вольф Мессинг встречался с Фрейдом и Эйнштейном, а затем в Индии – с Махатмой Ганди, и еще со многими видными людьми тех лет, на которых он, в свою очередь, произвёл неизгладимое впечатление…. В 1939 году Мессинг бежал из захваченной немцами Польши. Он перешел границу СССР и сразу же был принят Сталиным, который, как это ни странно, признал способности Мессинга. Признал, пригрел и, так сказать, облагодетельствовал…. Хотя некоторые историки утверждают, что Мессинг состоял в переписке с Иосифом Виссарионычем ещё с 1929 года, а в тридцатых годах несколько раз тайно посещал СССР. Достоверно известно и документально подтверждено, что Мессинг ещё в 1941 году правильно предсказал День Победы над фашизмом, предвидел гибель космонавтов Владимира Комарова и Юрия Гагарина, многие другие события. Все его предсказания неизменно сбывались. Много работал с дельфинами, по сведению очевидцев – общался с ними на дельфиньем языке…. Что ещё? Пожалуй, что и всё. Личное дело Мессинга хранится в архивах ФСБ под грифом «секретно» и вряд ли когда-нибудь будет рассекречено. Что это мне даёт? Ровным счётом ничего…. Надо обязательно лично встретиться с Мессингом и поговорить обо всём. Обо всём! Легко сказать – надо повстречаться…».

Банкин, тащивший на поводке облезлого оленя, на котором сидела раненая Мэри Хадсон, первым забрался на нужный перевал, после чего разразился восторженными воплями:

– Мать его так и разэтак! Ну, и ни фига же себе! Командир, греби сюда скорее! Тут такая хрень – офигеть и не встать!

Рядом с ним аналогичный текст – только на английском языке – так же возбуждённо лопотала Мэри, резво соскочившая со своего смирного оленя.

Ник сбросил с плеч рюкзак и налегке рванул вверх по распадку: кто его знает, что там, вдруг, что-то важное? Больно уж дурацкий вид был у Гешки, да и глаза Мэри от удивления увеличились вдвое.

Открывшийся его взгляду пейзаж по-настоящему поражал: вся котловина озера, вплоть до горных серо-голубых хребтов, серьёзной стеной поднимающихся на востоке, была покрыта толстым чёрно-бурым шерстяным ковром. Ковёр местами топорщился и тут же безвольно опадал, перекатываясь волнами с севера на юг, вслед за лёгким шаловливым ветерком…

Ник стоял в полном обалдении, не зная, что и думать по поводу увиденного. До озера оставалось метров шестьсот, но подходить к нему ближе совершенно не хотелось.

В голове упорно и настойчиво пульсировала мысль о пришельцах и инопланетном разуме – давали знать о себе стереотипы, почерпнутые когда-то из глупых голливудских фильмов.

Отдуваясь, на перевал выбрался Вогул в сопровождении вьючных оленей.

– Что это с вами случилось? – поинтересовался. – Чего-то не того съели на завтрак? Дурака валяете, как у русских заведено? Это же обычные комары. Красный мотыль со дна всплывает, в комаров превращается. Только много его очень. Такое только на Облямбино и можно увидеть. Поэтому и рыба крупная сюда в мае месяце заходит. По подземной пещере, заполненной водой. Чтобы жир нагуливать…

Они вышли на берег озера. Беспрестанно копошащиеся комары покрывали воду неровным слоем, толщина которого в отдельных местах достигала двадцати сантиметров. Вокруг стоял громкий неприятный гул, ноющий в ушах одной неизвестной нотой. Отдельные насекомые поднимались от общего слоя вверх сантиметров на сорок и тут же падали обратно. А ещё сквозь гул было слышно, как кто-то громко и часто чавкает. Присмотревшись к комариному ковру повнимательней, Ник сразу же установил и источник «чавка». Это крупная рыба, всплывая к поверхности воды, жадно поедала незадачливых насекомых, всасывая их десятками и сотнями за один раз.

То тут, то там на чёрно-бурой поверхности образовывались большие и маленькие воронки, сопровождаемые громкими чавкающими звуками.

– Жирует рыбёха. Отъедается за голодную зиму, – подтвердил Вогул догадку Ника.

– Меня же комары любят, – дрожащим голосом протянул Банкин. – Что же будет, если вся эта банда взлетит? Они же меня на части мелкие порвут. Не нравится мне здесь. Давайте побыстрей найдём этого мерзкого поручика и свалим отсюда…. Где этот гад?

– Ерунда это всё, – шаман в сотый раз раскурил свою трубку. – Видишь, как олени себя спокойно ведут? Это мирные комары, они только ночью воду покидают. Утром встанешь, а озеро чистое. Улетели все куда-то в тундру. К полудню новая порция поднимается со дна. И так – две недели. Потом всё прекращается, ни комаров, ни крупной рыбы. Что до этого Синицы… Тут всего одна избушка имеется, где зиму можно пересидеть. Там его и найдём. Если не помер уже, конечно…

Старая избушка пряталась в густом неполовозрелом ельнике, метрах в пятидесяти-шестидесяти от берега необычного озера.

Когда-то давно это была крепкая изба-пятистенок, но время безжалостно. Сейчас брёвна этого покосившегося строения почернели и местами прогнили насквозь, на крыше, поросшей зелёным мхом, шумели на ветру своими пока ещё голыми ветками несколько взрослых берёз и осин. На нижнем венце можно было с трудом разобрать вырубленные некогда топором цифры: – «1852».

– Древность-то какая, – восторженно прошептал Банкин и легко прикоснулся пальцем к бревну рядом с отметкой о дате постройки избы. Палец легко и беспрепятственно погрузился в древесину…

Было видно, что Синицын попытался как-то обновить и утеплить избушку: местами стены были обмазаны толстым слоем глины, местами – обложены свежим дёрном. Окон не было вовсе, зато дверь была практически новая, сколоченная из ошкуренных стволов молоденьких сосёнок.

Ник осторожно постучал. Банкин замер за дверным косяком, держа браунинг двумя руками стволом вверх.

– Да нет там его, – лениво зевнул Вогул. – Я же говорил, что Синица в зверя превратился. Зверь и есть. Мы ещё только на перевал вышли, а он нас уже почуял и спрятался где-то…

Ник осторожно потянул за сыромятный ремешок, прибитый гвоздём к двери и заменявший, по-видимому, дверную ручку. В нос шибанул такой сильный запах, что Ник тут же опустился на четвереньки и, спрятав нос в воротник ватника, максимально быстро отполз метров на пятьдесят в сторону, борясь из последних сил с рвотными позывами.

Воняло как на хорошей звероферме, где разводят всяких норок и ондатр, только сейчас эта вонь была возведена в квадрат, в куб или даже в десятую степень.