Михаил Шевердин - Перешагни бездну

• Название: Перешагни бездну
• Автор: Михаил Шевердин
• Издательство: Издательство литературы и искусства имени Гафура Гуляма
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1974

Роман М.Шевердина "Перешагни бездну" разоблачает происки империалистических кругов Европы и Азии, белоэмигрантов, среди которых был эмир бухарский Сеид Алимхан, и иностранных разведок с участием английского разведчика Лоуренса Аравийского по подготовке интервенции против республик Средней Азии в конце 20-х - начале 30-х годов прошлого века.…

---

—  Жить хочется, а? — пискнул по-птичьи Молиар. Он  никак не мог согреться.

—  И ты здесь! — Очевидно, лишь теперь Пир Карам-шах раз­глядел и узнал Молиара. А тот схватился за оружие и воскликнул:

—  Мсти сделавшему тебе добро!

—  Осторожно! — остановил  его Сахиб Джелял. — Даже  вора называют «братец», если есть к нему дело.

—  Отложим   оружие! Спокойно! — властно   проговорил   Бад­ма. — Никто из нас не виноват, что дорога из Мастуджа в Афган­ский  коридор одна-единственная. Мы с вами  уже разошлись,  и снова затевать драку нечего.

Поморщившись, вождь вождей слабым голосом протянул:

—   Вам нужна тишина тайны. Начнется   стрельба — и   сюда явятся афганцы, и вы не попадёте на Памир, а вы идете на Памир.

Но доктор Бадма уже не слушал его. Он по обыкновению раз­мышлял вслух:

—  Такие люди, скажем, искатели приключений, любят  жизнь. Очень любят жизнь. Господин Пир Карам-шах воображает себя сверхчеловеком, и ему очень жаль себя: какой артист погибает! И как! От случайной пули. На дне пропасти, среди камней. Брр! Значит, стрелять господину Пир Карам-шаху не хочется, да и бес­смысленно. И первым он стрелять не начнет.

—  Сущность обстановки ясна, — проворчал вождь вождей. — Но и вы стрелять боитесь. Вам невыгодно привлекать внимание кого бы то ни было. Вам ещё предстоит перейти Ваханскую доли­ну, а это не просто.

Он говорил, но в его голосе звучала безмерная апатия. Каза­лось, если бы его сейчас подталкивали к пропасти, он едва ли оказал бы сопротивление. И даже память о страшной участи его гурков не заставила    бы его бороться. Голова    Пир Карам-шаха склонилась на грудь.

—  Что ж! Так и будем сторожить друг друга всю ночь? — усмехнулся Бадма. — Мне лично это не доставляет удовольствия. Распорядитесь лучше. Этот ваш спутник очень горяч.

Пир Карам-шах что-то вполголоса сказал человеку в синей чалме, и тот нехотя положил винтовку рядом с собой. Из шерстя­ной тряпки, закутывающей  нижнюю  половину лица, захлюпало, забурчало:

—  Издравству,  худжаин  зиофати!   Встретились,  значит!

В прореху между синей чалмой и тряпкой глядел знакомый глаз, черный, острый, злой. Бадма зябко шевельнул плечами.

—  Куда, господии курбаши, путь держите? Опять в Фергану?

—  Нет. Не в Фергану.

Он тихо хрипел. И стало понятно, что Кривом курбаши очень болен. Высокомерный потомок кокандских ханов заговорил на рус­ском языке. Удивительно! Он заискивал перед доктором. Бес­страшный, свирепый, он боялся, дрожал за жизнь. Но что не сде­лает болезнь с человеком.

—  Всех разговоров на дырявый пенни, — с трудом выдавил из себя, не поднимая головы, Пир Карам-шах. Он едва выговаривал слова, настолько ослабел от ли-шений. — Мы хотим уйти. Нам надо спокойно уйти, иначе...

Молиар взвизгнул:

—  Вы и пикнуть не успеете!

Однако выглядел он совсем не воинственно.

—   Прежде чем вы до нас дотянетесь, — бормотал вождь вож­дей,— кое-кто из вас отправится на тот свет... и прежде всего вот... очаровательная принцесса.

Сиплым лаем Кривой, видимо, хотел показать, что слова Пир Карам-шаха очень развеселили.

—  Что вам пользы от мёртвой царевны?! — выпалил он.

—  Не смей! — вскрикнул Молиар. Он заслонил собой Монику и смешно растопырил пальцы над костром. Пир Карам-шах даже не удостоил Молиара взглядом и, напряженно посмотрев на док­тора Бадму, протянул:

—  Что ж, давно мне следовало понять, что и вы, и этот Дже­лял, и даже он, — взгляд его, полный презрения, остановился на красном, потном лице Молиара,— что вы все не те, за кого себя выдаёте. Но принцессу-большевичку вижу впервые.

Он даже попытался изобразить на лице нечто вроде улыбки, но получилась только болезненная гримаса. С унылым любопытст­вом он смотрел на разгоревшееся алым румянцем личико куклы, высовывавшееся из кудлатой шкуры яка, и бормотал:

—  Какой просчёт! Сами на свою голову выпестовали змею, Бе­лую Змею. И она нас же укусила!

В голосе его можно было уловить иронические нотки, а в руке, лежавшей на коленях, поблескивала вороненым огоньком сталь оружия, и белесые глаза смотрели жестоко, беспощадно. И Молиар истерически закричал:

—  Покончить с ними! Они подлецы, убийцы!

—  Да, — тихо проговорил Сахиб Джелял, — степь и горы уста­ли носить на себе таких, которые убивают женщин.

—  Берегитесь! — вырвалось из горла Пир Карам-шаха. Кривой курбаши рванулся было, но страшно закашлялся, весь сотрясаясь, отхаркиваясь, отплёвываясь, и плевки его громко зашипели в рас­каленных углях.

Как ни странно, эти звуки сразу же утихомирили всех. Первым заговорил, вернее, засипел Кривой курбаши.

—  Худжаин, — обратился он к доктору Бадме, — прикажите этому барабану перестать греметь. На базаре в наши ферганские дни такие шли по медному грошу пучок.

—  А, ты сам болтун и трус! Тебе только с женщинами и деть­ми расправляться, мерзавец!

—  У вас нет выбора, — в изнеможении простонал Пир Карам-шах, не сводя угрожающих глаз с Моники.— Что ж поделать, она, принцесса,— выкуп за меня. Отбросим громкие слова.

И Монике показалось, что тень смерти легла на её лицо.

—  Или вы откроете нам дорогу, или...

Напряжение достигло   предела. И вдруг   заговорила   Моника, тихо, но решительно:

—  Стреляйте... в него... Я не боюсь...— Потемневшие глаза её блестели на бледном, как мел, лице, губы крепко, до крови, прикушены.

—  Убрать руки! Не стрелять! — Голос Бадмы прозвучал так властно, что все повиновались, даже Пир Карам-шах.

—  Не знаю, как голова твоя, Курширмат, уцелела от клинков моих белуджей, — с ненавистью проговорил Сахиб Джелял. — Вид­но, дрогнула в темноте рука Малик Мамата.

—  Отпустите его! — вдруг прозвучал слабый голосок. И все по­смотрели на куль из шуб и паласов, в которые была завернута Моника.

—  Ого, женщина  заговорила, — удивился  Пир  Карам-шах.

—  Он не плохой. Он не сделал мне плохо. Мы ехали через го­ры, и этот... курбаши оберегал меня.

Доктор Бадма резко остановил её:

—  Разговоры разговорами, а решать надо. В отношении вот этого господина,— он кивнул в сторону Пир Карам-шаха, — мы ре­шение приняли уже раньше. Он свободен и может ехать. Но, пре­дупреждаю, если он когда-либо ступит на землю Советского Союза, с ним мы церемониться не станем. Да он к тому же «провалился» и никого больше не обманет. А теперь вот о нашем старом зна­комце.

Он смотрел на Кривого и говорил по-узбекски:

—   Курбаши Курширмат объявлен Советским государством вне закона. Тише! Молчать! Преступления Кривого чудовищны. Кривой курбаши зулум — злодей. И таким даже не мстят, их просто унич­тожают. — Из-под тряпки, закрывающей рот Кривого, послышалось что-то вроде рычания. — Но своей рукой... Не могу. У меня особые счёты с ним. А потому... Слушай же, господин Курширмат, предла­гаю идти  со  мной.  Предстать  перед трибуналом.  Понести  ответ перед народом за свои дела, кровавые дела.

Снова Кривой зарычал:

—  Попробуй!

Отлично понимал доктор Бадма всю нелепость своего положе­ния. Заставить Кривого следовать за собой он не имел ни милей­шей возможности. И Пир Карам-шах несомненно поддержал бы басмача.

Рисковать не имело смысла.

Понял это и Сахиб Джелял. Он успокоительно заговорил:

—  Отложим гнев! Огонь в очаге греет отлично. Я вижу вон там еще один знак мира — чугунный котелок. Обыкновенный котелок! Чугун покрыт коростой копоти, но котелок отлично выполнит свое назначение — сварит пищу  путешественникам.  Да, есть  чему   по­учиться у горных людей. Они говорят нам: «Мир входящим в гор­ную страну!»

—  Вижу, вы больны,    изнурены, — обратился доктор Бадма к Пир Карам-ша-ху. — Вы больше не вождь вождей. И Кривой курбаши более не курбаши. Ваше дело проиграно. Ваше дыханье было ядом. Теперь ваше дыхание дурно пахнет, но безвредно.

—   Поэт писал, — подхватил Сахиб Джелял, — «Был я подобен весне, и цветы распускались для меня, но позволил я прийти осе­ни, дал всё иссушить». Были вы вождем вождей — теперь вы вождь теней.

Не удержался, конечно, и Молиар:

—  У мусульман на одре смерти не стонут, не охают, а благо­честивыми возгласами заглушают боль.

—  Мой  совет: сдавайтесь! — заключил  доктор Бадма. Но он зорко следил за каждым движением Пир Карам-шаха и Кривого. Оба сидели, опустив головы на грудь и не поднимая глаз.

Неожиданно Пир Карам-шах повернулся, взглянул в глубь пещеры и глухо окликнул:

—  Эй ты, бездельник!

Из-за спин вьючных ослов вынырнула  малиновая  чалма:

—  Что угодно?

—   Вставай! Поехали!

—  Ох, господин! Ночь, господин! Мои ишаки, господин, не ви­дят, куда и копыта ставить.

—   Вставай! Тебе золотом плачено!

Пир Карам-шах поднялся и пошел из-под гранитного навеса. Кривой курбаши, озираясь, тяжело припадая на ноги, побрел за ним.