Михаил Шевердин - Набат. Агатовый перстень

• Название: Набат. Агатовый перстень
• Автор: Михаил Шевердин
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1958

Эта книга о борьбе с басмачеством в лихие 20-е годы прошлого столетия, когда ставленник англичан при поддержке местных контрреволюционных сил турецкий генерал Энвербей пытался создать на месте нынешнего Узбекистана и Таджикистана государство Туран, объединив в нем все мусульманское население Средней Азии. Но молодая Бухарская народная республика, скинувшая эмира, поднялась против несостоявшегося диктатора. При поддержке Красной Армии в жесточайших боях басмачи были разбиты и отброшены в Афганистан и Иран…

---

«Опять шашлык, — простонал про себя Алаярбек Даниарбек, — клянусь никогда и не нюхать запаха шашлыка!»

—  Бум, бумм! — в темноте гудел барабан, а мирза вопил:

—  Тысячи аскеров сгорели, тысячи забились в норы. Эй, эй! И мы, славные воины ислама, за ноги их от­туда вытаскивали. Сорок палачей встали на краю ямы смерти, сорок палачей сорок дней и сорок ночей руби­ли головы   красным. Руки доблестных палачей устали, а они рубили и рубили. Эй, эй, смотрите, вон в степи курган сложил Батырбек Болуш из голов большевиков. Эй, эй, курган до самого неба достанет. Эй, эй!  Слав­ные джигиты, сколько  коней и сёдел досталось вам!. Эй, эй, славный курбаши Батырбек Болуш.

От хвастливых славословий глашатая мужества у Алаярбека Даниарбека не прибавилось. Он отлично по­нимал всю вздорность и ребяческую наивность воплей мирзы, но знал, что говорят вообще о Батырбеке Болуше, Алаярбек Даниарбек терялся все больше. Он поминутно вздрагивал и даже начинал икать, пото­му что горбун имел неприятную привычку вкрадчиво трогать руку или плечо собеседника, точно стараясь физическим прикосновением крепче утвердить в нём высказанную им мысль. Алаярбеку Даниарбеку рука Болуша казалась холодной, ледяной, a прикосновение её — прикосновением ангела смерти Азраила. Горбун чувствовал необыкновенное расположение к вновь об­ретенному другу, как он его называл, и развлекал его разными занимательными историями. Вообще, если бы не все самые достоверные зловещие слухи, Алаярбек Даниарбек мог бы подумать, что рядом с ним едет приятнейший и воспитаннейший человек, заслуживаю­щий глубокого уважения.

Весь день ехали по степи и только после захода солнца остановились на привал. Костер горел ярко. Дым отгонял противно гудевшие комариные стаи, про­хлада приятно ласкала лицо, вкусно пахло из котлов, и Алаярбек Даниарбек постепенно пришёл в себя и обрел способность спокойно рассуждать и думать… Нет, трусить он не собирается. Чего пугаться? Он ещё обведёт вокруг пальца этого проклятого с жен­ственным лицом курбаши. Не с такими ещё Алаярбек Даниарбек имел дело! Но почти тотчас холод липкими струйками опять пополз в сердце. Батырбек Болуш всё таким же вкрадчивым ласковым тоном рассказывал:

—  Вы, дорогой Даниар, говорят, родом с Кавказа, где знают толк в драгоценностях. Говорят, вы поездили по свету немало. Имели счастье совершать   молитвен­ные ракъаты под куполом Айя-Софии в Стамбуле, ли­цезреть мечеть Омейядов в Каире, успели посетить да­же страну ференгов. Вы знаток вещей     восточных и западных. Не откажите осмотреть и оценить вот это.

Он вынул из мешка золотой браслет, весь усеянный рубинами. Повертев его в руках и подивившись его блеску и красоте. Алаярбек Даниарбек вдруг заме­тил, что во впадинах узоров и в гнёздах, в которые вставлены драгоценные камни, спеклась не то чёрная грязь, не то... И вдруг ему стало жарко и холодно от внезапно мелькнувшей страшной догадки.

—  Э, э, — пробормотал он, — я, я не специалист... это ювелир может...

—  Жаль, — заметил Батырбек Болуш, — я хотел бы знать, браслет дорогой? А знаете, его носила одна намданекская красавица. Я увидел его у неё  на руке, когда она полой камзола закрыла своё лицо. «Зачем тебе, простой дехканке, такая ценная вещь? Времена, красавица, неспокойные, как бы тебя   не обидели, а? Продай лучше мне браслет!» Но она оказалась упря­мой и несговорчивой, как все женщины. Она не хоте­ла продать браслет. Видит аллах    всемилостивый, я хотел купить его.

Он замолчал, как будто не замечая, что Алаярбек Даниарбек смотрит на него с ужасом.

—  Увы, она оказалась сварливой и злой, точно самка барса. Красавица дралась и царапалась, как кошка. Застежка  не раскрывалась, а я решил взять браслет, и пришлось....

Он рубанул ребром ладони в воздухе.

—  Вы... руку... ей? — холодея спросил Алаярбек Даниарбек.

—  Увы, я торопился... А жаль, что вы не хотите оценить браслет.

—  А женщина?..

Но мысли Батырбека Болуша уже отвлеклись в сто­рону, и он заговорил о другом:

—  Господин Даниар, — проговорил он медленно, — мы не достигли высоких степеней и не заслужили высокого доверия зятя халифа, но, зная, что вы озаре­ны его благосклонностью, мы хотели бы получить у вас скромный  совет.

—  П-п-пожалуста!

—  Вы не заметили в степи кое-чего?

—  Нет.

—  А на реке?

При всей почтительности тона вопросы Батырбека Болуша очень смахивали на допрос, и Алаярбек Да­ниарбек вдруг вспылил:

—  Что вы, господин Батырбек Болуш, от меня хо­тите, наконец?

—  Извините... — несколько оторопел курбаши, — по­говорят два глупца — дело испортят, поговорят два умных — дело сделают. Мы не хотим вам    доставить беспокойства, мы хотим вашего совета. Мы даже не осмеливаемся беспокоить вас вопросом: где ваши про­славленные воины? Почему вы так с безумной храб­ростью ездите в одиночестве по степи, не боясь подстерегающей всюду гибели?..

—  Ладно, ладно, — пробормотал Алаярбек Даниар­бек, видя, что он зашёл далеко, — вы спрашиваете о каюках на реке?

—  Вот именно.

Тут получилось то, что случается чаще всего с чело­веком, когда он долго хитрит. Алаярбек Даниарбек заговорил. Он торопился. Слова его срывались с языка, опережая мысли.

—  Каюки? Да, каюки плывут. Большие каюки. Мно­го людей  в каюках, и все вооружённые. В каждом каюке есть пулемёты — по два, по три пулемёта. В каж­дом каюке тридцать-сорок красных солдат, все с вин­товками. У каждого солдата — двести патронов. Очень серьёзное дело.

Батырбек Болуш слушал с интересом.

—  Каюки плывут, мы это знаем, — сказал он, когда Алаярбек Даниарбек кончил, — три каюка. Везут ору­жие, много оружия, патронов. Охрана на каюках сла­бая. Двадцать-тридцать солдат на каждом. Все мусуль­мане. Вот захотят ли они против нас пойти? Клянусь, не знаю.  Вот только пулемётов    наш человек не ви­дел.

—  Пулемёты есть, — твёрдо сказал  Алаярбек Дани­арбек. — Вы  что, хотите протянуть руку к каюкам?!

Снова Батырбек Болуш поглядел на Алаярбека Даниарбека, и во взгляде его промелькнуло нечто вроде сомнения.

—  Там, мне сказал один человек — он от них пере­бежал, — в каюках двадцать тысяч винтовок, сто тысяч патронов, а охрана слабая. Но людей у меня    мало. Вот бы теперь ваших орлов, господин Даниар... О, я понимаю, — прервал он сам себя, истолковав по-сво­ему гримасу растерянности на лице Алаярбека Даниарбека, — вы сами приберегли добычу себе... Но вам тоже трудно... а вдруг они будут драться... Когда красные мусульмане дерутся, они дерутся, как дьяволы... Послушайте... объединим усилия... Давайте ваших кав­казцев... Позовите их... Добыча пополам... Нет — две части ваши, я соглашусь на одну.

Не зная, что и говорить, Алаярбек Даниарбек мол­чал.

—  На рассвете мы выйдем к реке. Нам сопутствует успех. Каюки плывут раздельно.  Один от другого на расстоянии десяти-пятнадцати верст. Сначала    мы за­берём один каюк. Затем другой. Затем третий. Утром на рассвете. Скажите, куда послать джигитов к вашим людям? Или  вы, — голос Батырбека  Болуша прервался от почтительного восхищения, — вы знаете, конечно, способ подать о себе весточку.

Положительно этот Батырбек Болуш воображал, что Даниар, как сверхестественный батыр древних дастанов, один  разъезжает по горам и степям и ищет подвигов, не позволяя своей воинской дружине мешать ему и призывая её к себе только при крайней необходимости.

—  Семь планет во вселенной, семь океанов на земле и семь климатов, — резко сказал Алаярбек Даниарбек, входя в роль начальника, — и клянусь, надлежит семь раз подумать и взвесить причины и следствия. На каюках — пулемёты. Вся охрана — большевики, рабо­чая кость из Бухары. Неужели если бы дичь давалась легко, то я бы упустил её. И не забывайте, господин Батырбек Болуш, у них там приказ: если придется ту­го, всё потопить.

—  А? — мысль о том, что охрана может потопить каюки со всем  грузом,  ошеломила Батырбека Болуша. Он растерялся.

Больше он не говорил. Только укладываясь на по­поне спать, подозвал к себе нескольких басмачей и долго с ними шептался.

—  Господин Даниар, — сказал он наконец, — ваши мудрые советы преисполнили нас решимостью, и руки наши затвердели на великий подвиг.  Вот именно, друг узнается в совете, жирное мясо — на блюде. И теперь жирный кусок этот — груз на каюках, клянусь, уже на нашем блюде. Выслушав почтительно ваш совет, мы увидели, что под чашкой есть ещё полчашки. Дело не так просто, как с виду. Мы поняли, что бес­смысленно и бесцельно напасть на каюки средь белого дня и дать проклятым отступникам возможность, сра­жаясь лицом к лицу, проявить мужество или утопить оружие, дарованное нам премудрым определением божь­им. Но мы также одарены храбростью и мудростью.

План Батырбека Болуша заключался в том, чтобы немедленно идти к берегу Вахша и напасть на каюки в предрассветный час, когда сон людей особенно крепок.