Екатерина Краснова - Шарманщик

• Название: Шарманщик
• Автор: Екатерина Краснова
• Жанр: Русская классическая проза

Поэтесса, детская писательница и переводчица, дочь профессора Андрея Николаевича Бекетова и Елизаветы Григорьевны Бекетовой, старшая тетка Александра Блока. Жена Платона Николаевича Краснова

---

— О женщины, женщины! Ёще и башмаков не износили! [2] — воскликнул он, возмутившись и припоминая, что где-то слышал какое-то такое выражение, применённое в каком-то таком случае, — ну, словом, вроде этого.

— Верочка, а я ведь ей-Богу верил, что ты влюблена в Ртищева! — укоризненно сказал он сестре, оставшись с ней вдвоём. — Уж если не за Ртищева, так выходила бы лучше за этого болвана Кривцова: он же так за тобой ухаживает!

В ответ на это братское увещание, Верочка заплакала горькими слезами.

— Душка, не плачь! Плюнь ты на мамашу! Пускай она сама выходит за своего барона, если он ей так нравится.

— Да ведь она уж за-а-мужем, Жорж, за па-па-шей.

— Ну, так я его отколочу, и дело с концом, и не нужно никакой свадьбы… Не плачь, не плачь, Верочка!

Верочка не только перестала плакать, но вдруг даже развеселилась и начала смеяться сквозь слёзы.

— А давно ты его видел, Жорж?

— Кого? Поля? — Третьего дня.

— А как же мамаша запретила тебе к нему ходить? — и она принялась хохотать до упаду.

— Успокойся ты, ради Бога! Что это с тобой!? — с беспокойством проговорил Жорж, совершенно сбитый с толку.

— А что он тебе говорил?

— Кто? Поль? Да ничего особенного.

— Ничего особенного?

— Конечно, ничего. Чему ты так смеёшься? Вера, выпей воды! Честное слово, выпей!

«Не сошла ли она с ума? — мысленно прибавил ошеломлённый Жорж, выходя из комнаты. — Вот поди, разбери их, этих женщин!»

Он махнул рукой и решился отправиться во французский театр, благо вечер был субботний, и время — свободное. По крайней мере, развлечение! Потом выспаться, и завтра всё ясней будет. Но вышло не так, как он предполагал…

VI

Во-первых, вместо того, чтобы сидеть в партере Михайловского театра и скромно созерцать добропорядочную пьесу, он переоделся в штатское платье и украсил своим присутствием Картавовский храм искусства, в котором звонили на этот раз «Корневильские колокола» [3]. А во-вторых, встретил там «взрослого» друга, обладателя собственных саней; и так как обратный путь лежал им как раз мимо Бореля, которому они оба уж и без того были много должны, то и оказалось, что мамашин любимец очутился у родительского подъезда очень поздно. При этом шляпа сидела у него совсем на затылке, в голове было немножко странно, и он не очень хорошо отличал правую руку от левой, так что даже нисколько не удивился тому, что швейцарская была ярко освещена в этот поздний час, и там стоял сам толстый Корней, в обществе дворника и околоточного.

— Э, Корней! Как ты поживаешь? — приветствовал его молодой барин из-за густого дыма крепкой сигары, от которой ему было ужас как тошно.

— Беда, Юрий Петрович! Беда у нас стряслась! — отвечал Корней, совсем невпопад.

— Что-о ты, ей-Богу? — с любопытством осведомился юный Жорж, подпирая руки в бока, чтобы стоять покрепче.

— Барышня-то наша! И вот случись же такая напасть!..

— Ну, что ты там болтаешь!?

— Чего мне болтать, своими глазами видел! Опять же и околоточный и дворник… Сами извольте спросить — вот они стоят.

— Да что мне у околоточного спрашивать!? Вот, очень нужно!

Корней нагнулся чуть не к самому уху барина и произнёс таинственно:

— Барышня пропали: уж три часа, как нет. Убежали-с!

— Как? Куда убежала?

— Совсем ушли-с из родительского дому-с. В бегство изволили обратиться.

— А свадьба-то?

— Стало быть, уж и свадьбе теперича не бывать… Какая уж тут свадьба!?

К немалому удивлению Корнея, молодой барин вдруг разразился неудержимым хохотом, замахал руками и, задыхаясь от смеха, возопил в неистовом восторге:

— Поддедюлили мамашу! Уррра!

Затем он утих и, совершенно отрезвлённый радостной вестью, спросил:

— А она не спит?

— Мамаша-то? Какое тут спать! Уж сколько спирту вынюхали: в истериках лежат. Давеча горничная с горячими салфетками побежала.

Успокоенный таким образом, Жорж отправился наверх в мамашину спальную.

— Ах, Жорж, ах, Жорж! — закричала её превосходительство с кушетки, на которой предавалась негодованию в самом плачевном виде.

— Вы как будто чем-то расстроены, мамаша?

— Он ничего не знает! Бедное дитя! Она погубила себя и погубила всех нас, Жорж!

— Кто, мамаша?

— Сестра твоя, негодная эта девчонка! Боже мой, Боже мой, никогда мне не поднять головы после такого позора!

— И не поднимайте, потому что сами виноваты! Что вы к ней приставали как с ножом к горлу?

— Молчи, дерзкий мальчик!

— Замолчу, успокойтесь. И тоже убегу… очень скоро. А где папаша?

— Почём я знаю, где этот ужасный человек? Он, он со своей непростительной слабостью всему виной! Он, он…

«Эк куда хватила!» — подумал изумлённый Жорж и пошёл отыскивать отца.

Он сидел в кресле у своего письменного стола, подавленный событиями. Вид у него был такой жалкий, что Жоржу вдруг представилось, что сестра вовсе уж не так хорошо поступила, и что радоваться, может быть, неуместно.

— Вот так происшествие! — произнёс он совсем иным тоном.

— Да, мой друг, происшествие, — уныло отозвался генерал. — Я, впрочем, не стал бы очень винить бедную девочку, если бы только…

— Если бы что, папаша?

— Если бы она убежала с кем-нибудь другим, Жорж.

— Да, так она не одна?.. Ну, да, конечно! Так она с кем же? С Кривцовым?

— Кабы ещё с Кривцовым, куда ни шло. Всё-таки он в гвардии!

— Так не с Экземплярским же?

Жоржа начинало разбирать некоторое беспокойство. Экземплярский был его бывший репетитор, — семинарист, вздыхавший по Верочке.

— Ах, если бы с Экземплярским!

— Папаша, вы меня пугаете! С кем же, наконец? Я могу подумать, Бог знает, что: что она с приказчиком из магазина…

— Хуже, Жорж! Хуже!

— Ради Бога, скажите же, наконец! Я с ума сойду! С трубочистом, что ли?!

— С шарманщиком, мой милый! Кто бы мог этого ожидать? С шарманщиком, ты только подумай!

Жорж раскрыл было рот, но только свистнул.

— Представь себе, какой скандал! Бедная, бедная! И завтра весь Петербург об этом узнает. Нам просто никуда показаться нельзя будет!

— Чёрт знает, что такое!

— Я себя виню во всём; да, во всём… Бедная девочка была доведена до крайности, мне следовало вступиться.

— Положим, мамаша хоть святого выведет из терпения, но шарманщик!?. Согласитесь, папаша, что это слишком!

— Соглашаюсь, мой друг, соглашаюсь…

— Да вы совершенно уверены, что она… бежала? Вы её хорошо искали?

— Ещё бы! В десять часов мы её хватились… Она целый день была такая странная, и глазки заплаканы…

— Но почему же вы думаете, что она с шарманщиком?

— Все говорят, Жорж. Вся прислуга. Видели.

— Видели и не остановили?!

— То есть видела-то не прислуга, а какой-то мальчишка и, кажется, околоточный; а когда мы хватились…

— Да это ни на что не похоже! Надо хорошенько узнать, расспросить! Я бегу!

И Жорж устремился вниз в швейцарскую.

VII

Там собралась вся домашняя прислуга, и кроме того, тут же находились околоточный, дворник и мальчишка из мелочной лавки, вокруг которого все столпились, заинтересованные его повествованием. При появлении молодого барина он замолчал.

— Корней, ты видел, как барышня… вышла? Ты, что ли, её выпускал?

— Я-с, Юрий Петрович. Около девяти часов этак вышла, одемши в пальте, и с саквояжем.

— Так ты что же её не остановил?

— Да смею ли я, барин? И как же мне их теперича останавливать? Ещё кабы я знал… Ну точно, что мне удивительно, зачем они и с саквояжем; однако же опять…

— Хорошо, хорошо. Ты говоришь в девять часов…

— В десятом часу мы их хватились, — вмешалась молодая горничная. — Пошла это я к ним в бадувар доложить, что чай подан, а их уж и след простыл.

— Кого, их? Что ты выдумываешь?

— Обнаковенно Веры Петровны. Гляжу: все комоды и ящики переворочены, я туды-сюды — ищу, зову, так меня вдруг и осенило! Бегу это я к Корнею Васильевичу…

— Хорошо, хорошо… Дело не в этом. Да что вы это все здесь стоите? Убирайтесь вон! — вдруг огрызнулся барин. — Мне нужно одного Корнея! Ты почему же думаешь, что барышня… не одна? А?

— Осмелюсь доложить, барин, — выступил городовой, — как вся прислуга в полном согласии насчёт того, что у здешнего дома постоянно шарманщики прохаживались, и барышня деньги ежедневно им кидали, и с другой стороны, мальчишка из лавки напротив; опять же и эту вещь у самого дома я нашёл на трохтуаре.

— Что ты городишь? Какой мальчишка? Какая вещь?

Тут прислуга расступилась, и Жорж увидел, во-первых, курносого мальчишку в вихрах и в белом переднике, а во-вторых — шарманку.

— Очень оно подозрительно выходит, — продолжал городовой уже совершенно уверенно. — Да и не то что, а прямо мальчишку извольте допросить: он всё должен знать.

— Что такое он должен знать?