Дениз Робинс - Сладкая горечь

• Название: Сладкая горечь
• Автор: Дениз Робинс
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-9524-0710-2

Юная Рейн уверена, что влюбилась раз и навсегда, ведь ее Клифф — самый красивый, веселый и нежный мужчина на свете. Но мама и бабушка-герцогиня твердят ей, что Клифф — охотник за приданым, и запрещают с ним встречаться, а на балу он танцует с Лилиас, дочерью банкира… Единственным человеком, который поддерживает Рейн в это трудное время, оказывается Арман. Который сам безнадежно влюблен в нее…

---

— Разве я не говорил вам, что вы тоже не должны любить Клиффорда Калвера? И что же? Неужто любовь различает, что можно, а что нельзя? Ах нет, моя радость, все гораздо сложнее, гораздо труднее и запутаннее. Человеческое сердце склонно увлекаться. Я дал своему сердцу волю — и вот, потерял его. Оно принадлежит вам с первой нашей встречи… Теперь вы все знаете.

Рейн опустила ресницы. Ей тяжело было видеть нескрываемое обожание в этих темных горящих глазах. Арман — такой идеалист, такой романтик! Каким превосходным обожателем и возлюбленным он будет для какой-нибудь женщины! Но не для нее. Она сидела, не в силах ответить на его порыв, потому что любила другого. Она еще помнила последний поцелуй Клиффорда, его пальцы, которые гладили ее волосы, его голос, который говорил ей, что для него никогда не будет существовать на свете никто другой, кроме его «сладкого сердечка».

Она услышала голос Армана, слегка дрогнувший:

— Я вас обидел? Наверное, глупо было признаваться вам в любви, когда у вас такое горе? Простите меня, дорогая. Да, я знаю, это безумие. — Он прижал ее руку к своим губам. Это был горячий поцелуй истинной страсти, но в ее нынешнем состоянии он взволновал и смутил ее скорее духовно, чем физически. Раз уж Клиффорд оскорбил и причинил ей боль своей неверностью, она сама хотела быть честной с Арманом.

— Жаль, что я не могу полюбить вас. Было бы лучше, если бы я вообще никогда не встречала Клиффорда. Лучше бы вместо него я полюбила вас. Тогда мы оба были бы счастливы, А теперь мне ничего не остается, как вернулся в Англию. Мы с вами больше не будем видеться.

— Рейн, я вас умоляю — не делайте этого! Я боюсь, что просто умру, если вы уедете, — произнес он едва слышно.

— Но Арман…

— Нет, пожалуйста, не уезжайте! Позвольте мне быть подле вас. Для меня» это так много значит. Я все понимаю — вы меня не любите и никогда не сможете полюбить, но вот сейчас, когда вы говорили, что Клиффорд значил для вас все в жизни, я вдруг понял, что и вы значите для меня то же. Когда-нибудь вам все равно придется покинуть Францию, уехать домой, но не сейчас, прошу вас, не так скоро! Останьтесь, позвольте мне быть вашим другом — только другом, не больше. Позвольте мне хотя бы написать ваш портрет — доставьте мне такую радость. Всем сердцем, всем своим существом я прошу вас об этой милости, Рейн.

Девушка вздохнула. Она чувствовала усталость, смущение и была очень-очень несчастна. Наверное, Арман прав — лучше сейчас остаться здесь, у бабушки, в тишине и покое…

— А вы уверены, что вам не будет тяжело видеть меня каждый день, если я останусь? — спросила она, поразмыслив некоторое время.

— Для меня это будет наивысшим счастьем! Прошу прощения, что заговорил с вами о своей любви. Больше этого не повторится, обещаю.

Рейн была глубоко тронута. Она импульсивно протянула ему руку, и он склонился над ней.

— Спасибо вам, Арман. Вы были ко мне бесконечно добры. Я остаюсь. Думаю, я переживу свой разрыв с Клиффордом, и для этого мне не нужно бежать из Канделлы. Вернее, не надо пытаться бежать от себя. Я напишу Клиффорду — пусть знает, что тетерь мы квиты, потому что мои чувства к нему тоже переменились, и я этому даже рада, Пусть себе наслаждается обществом Лилиас Фицбурн, потому что я… я тоже… мне тоже очень даже хорошо… с Арманом де Ружманом. — Она с трудом выговорила его имя, попыталась рассмеяться, но смех замер на ее губах, а на глаза навернулись слезы.

Молодой француз понимал, что эти слова ничего не значат — он вообще мало что для нее значит, — и все же он ликовал.

Почти не понимая, что делает, он оплатил счет и вышел вслед за ней из ресторана.

Глава 12

Было жаркое июльское утро. Рейн раздвинула занавески и впустила в спальню каскад золотистого солнечного света. Скоро жалюзи снова придется закрывать, чтобы уберечься от страшной жары, но пока она вполне могла понежиться в лучах солнца. Все ее тело было покрыто красивым ровным загаром, и сегодня утром она чувствовала себя превосходно, а ночью спала лучше обычного. Ее нервная система с каждым днем становилась крепче и здоровее, и девушка радовалась, что не поддалась первым безумным побуждениям, продиктованным горем и болью, и не уехала из Канделлы. Хорошо, что она послушалась страстной мольбы Армана остаться здесь.

Да, Рейн всегда была счастлива в Канделле, с любимой бабушкой, особенно (что случалось, увы, так редко!) когда матери с ними не было. Сейчас миссис Оливент уехала в Лондон по делам. Рейн она с собой не взяла и даже не спросила, хочет ли та поехать. Она была рада оставить дочь в безопасности на ее второй родине, во Франции. Рейн ничего не сказала ей про разрыв с Клиффордом, но обе взрослые дамы и так знали об этом деле куда больше, чем невинная жертва их обмана. Они знали, что Рейн больше не пишет Клиффорду; однако от него в Сент-Кандель приходило множество писем, и все они неизменно доставлялись герцогине старым Жаном, К концу июля от него пришло не совсем обычное письмо — с норвежской почтовой маркой на конверте. И это письмо из чисто женского любопытства герцогиня вскрыла и прочла. Оно уже не было наполнено милыми нежностями — тон был раздосадованный и обиженный:

«Вижу, ты меня очень быстро забыла. Я получил от тебя только одно послание, а с тех пор — ни строчки. Остается лишь предполагать, что ты переменилась ко мне. Что ж, пусть так. Не стану тебя преследовать — я не добиваюсь женщин, которые ко мне равнодушны. Кстати, я отлично провожу время в Норвегии в гостях у папаши Фицбурна, а Лилиас кажется мне очаровательной. Если на это письмо я опять не получу ответа, буду считать, что между нами все кончено, Рейн, моя радость. Должно быть, наш очаровательный француз начал тебя интересовать…»

И так далее, в таком же духе. Герцогиня и ее дочь, очень довольные, поздравили друг друга с успехом своего плана по разлучению Рейн и Клиффорда. Они были не меньше рады тому, что Рейн бросила писать Клиффорду и стала спокойнее и веселее, к тому же она отлично ладила с молодым де Ружманом. Арман написал превосходный портрет Рейн, который уже висел в главном зале.

Так постепенно проходило лето. Порой целыми неделями Рейн была мрачна, под впечатлением горького разочарования в своей первой страстной и наивной любви, которая так бесславно закончилась, Она пыталась держаться молодцом и сохранить свою гордость. Однако роковое увлечение Клиффордом не могло так скоро забыться. Иногда она лежала ничком на кровати, заткнув уши и закрыв глаза, — словно чтобы отгородиться от всяких воспоминаний и мыслей о нем. Но образ его никак не шел из ее хорошенькой головки.

Тем утром — прошло уже три недели после ее звонка в Лондон — она особенно много думала о Клиффорде. И вдруг вспомнила, что обещала Арману поехать с ним в город. Ему удалось — что случалось редко — освободиться на вторую половину дня. Арман должен был заехать за ней в одиннадцать часов — они собирались на пикник в Жуан-ле-Пэн.

Рейн с нежностью думала об Армане. Он был неизменно предупредителен и ласков с ней. Безукоризненно следовал данному ей слову и поддерживал с ней чисто дружеские отношения, несмотря на то что был отчаянно влюблен. Только изредка его прекрасные темные глаза останавливались на ней с выражением такого обожания, что казалось, будто в них полыхает огонь. Но она делала вид, что не замечает этого. А он ни словом, ни делом ни разу не напомнил ей о своих чувствах. Рейн привыкла к его обществу, стала постепенно проявлять интерес к его работе и тоже, вслед за бабушкой, считала, что его будущее связано скорее с живописью, чем с архитектурой. Он собирался писать портрет самой герцогини, как только появится свободное время.

Арман приехал в назначенный час. Он загорел больше, чем Рейн, и был довольно красив в шортах и безукоризненно белой рубашке. У него были стройные ноги, а густые непослушные вихры придавали лицу задорный мальчишеский вид. В последнее время девушка чувствовала себя так, словно она его сестра, — относилась к нему без страсти, с нежной симпатией. Рядом с ним было спокойно и надежно. Он никогда не огорчал ее, не заставлял напрягаться, и у нее не возникало ни малейших сомнений в том, что ему можно доверять во всем.

Сам же Арман если и испытывал чувства далеко не братские, когда она садилась рядом с ним в машину, то ничем этого не выдал. Он улыбался, шутил, ставя в багажник корзину с провизией, которую приготовила им Элен, однако успел кинуть на Рейн один восхищенный взгляд, отметив про себя, что сегодня она особенно хороша. Её стройную загорелую фигурку подчеркивало платье с узким лифом и широкой юбкой цвета лаванды, сверху была накинута вышитая блузка-безрукавка из хлопка, открывавшая гладкие загорелые плечи. В ушах сверкали цыганские золотые серьги, золотая цепочка обвивала стройную шейку. Голову покрывала Крестьянская соломенная шляпа, подвязанная под подбородком лавандовой тесемкой.