Сергей Бузиновский - Знак вопроса 1993 № 3-4

• Название: Знак вопроса 1993 № 3-4
• Автор: Сергей Бузиновский
• Издательство: Знание
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1993
• ISBN: 5-07-002666-6

Велись ли в Советском Союзе работы по созданию самолета-невидимки? Почему в экстремальных ситуациях организм человека способен на действия, невозможные в обыденных условиях? Какими «талантами» наделены наши домашние мурки? Авторы очередного выпуска «Знака вопроса» пытаются найти ответы на эти вопросы.

http://znak.traumlibrary.net

---

Я располагаю письмом, которое приведу почти полностью, без исправления стиля, орфографии и пунктуации с целью сохранения колорита и информативности.

«Здравствуйте!.. Заранее простите меня, я не очень грамотный. В 1977 году со мной случилось нечто непонятное. Я работал заведующим мастерской, нужно было снять с комбайна мотор, подвалили к комбайну снег, а по ходу движения мотора, с правой стороны, положили швеллер, а с левой стороны положили доску пятидесятку. Не успел я отойти из-под доски, как ребята пустили мотор, доска хряснула и я увидел мотор, падающий на меня боком (вес двигателя ремонтируемого комбайна „Колос“ порядка 900 кг. — Ю. Р.).

Во мне рост 180 см, поднятыми над головой руками (на всю длину рук) я укладывал вышеназванные детали, двигатель, когда я его увидел, был примерно сантиметрах в 50.

И потом все остановилось. Я оказался внизу, а двигатель потихоньку падает, а я от него сторонюсь, вот проплывает (!!! — Ю. Р.) крышка клапанов, выхлопной коллектор проходит впритирку от моей правой ноги, потихоньку входит в снег, из-под него поднимается снежная пыль. Швеллер, который лежал на правой стороне, перелетел на левую и сбил у меня с головы шапку, никакой боли не причинив.

После я при ребятах складывался, не получается (следственный эксперимент. — Ю. Р.) уж очень мои габариты не вписываются между двигателем и швеллером. Я только следил, как потихоньку падает двигатель, а я сторонюсь от него (!! — Ю. Р.). Инвалид Отечественной войны, рождения 1917 года, Гладышев Дмитрий Алексеевич. Тамбовская область. Старое Сабурово».

Если полагать, что наблюдаемый эффект вариации временных интервалов носит субъективный характер, то удивления достойны приведенные заявления лиц, в которых благоприятный исход ситуации, по оценке рассказчиков, определялся именно благотворным масштабом времени, позволившим произвести большой объем рабочих операций либо скорректировать положение тела относительно быстро перемещающихся в опасной близости масс, несущих смерть.

Как же объяснить множество сходных описаний, свидетельствующих об «удлинении» времени в экстремальных ситуациях?

Полагать, что стимулируемые страхом заявители проявили чудеса расторопности, многократно (против обычного!) увеличив скорость проводимых работ или положение тела, видимо, нельзя. Это не согласуется ни с опытом человечества, ни с результатами скрупулезных исследований ученых по выявлению скрытых возможностей организмов для их использования в «большом» спорте. Можно допустить прирост скорости движения максимум на 5–7% за счет гормональной стимуляции организма в режиме стресса. Однако этого явно недостаточно, поскольку в ряде случаев наблюдалось нечто совсем невероятное.

Так, участник Великой Отечественной войны, офицер Федор Николаевич Филатов из города Балашова (Саратовской области) пережил на фронте удивительные мгновения. И снова — ощущение пережито в критической ситуации смертельной опасности.

В бою снаряд упал рядом, и время словно замедлило свой неутомимый бег. «Я четко видел (и никогда не забуду!), — пишет Ф. Н. Филатов, — как таял снег вокруг раскаленной болванки, как по стальной поверхности зазмеились огненные трещины, как медленно начали отделяться и плавно подниматься осколки. Все это происходило бесшумно (!? — Ю. Р.), словно в немом кино… И тут все обрело привычный ритм. Яростно взметнулся столб взрыва, рявкнуло, будто доской ударило по ушам, и я потерял сознание» («Техника — молодежи», 1980, № 3, с.57).

Свидетельство поистине уникально, ибо визуально зафиксированы процессы, обычно не поддающиеся зрительному восприятию из-за кратковременности и чрезвычайно большой скорости перемещения тел, ведь разлет осколков оболочек происходит со скоростью в несколько сотен метров в секунду.

Однако факты существуют вне нашей воли и сознания. Они не нуждаются в наших разрешительных санкциях. Не несут они и ответственности за наше недомыслие, незнание, глупость. Не нам решать, что возможно, а что — нет! Мы обязаны лишь, как послушные ученики, запомнить это и подобные свидетельства и искать ответ. Иного пути нет!

Парадоксальная бесшумность наблюдаемых в состоянии стресса ситуаций (либо невосприятие шумов в этом состоянии?) отмечается и другими свидетелями. Так, в словесном комментарии к документальному кинофильму «Штрафники» Герой Советского Союза, вице-президент Академии наук республики Азербайджан Зия Мусаевич Буниятов, в годы Великой Отечественной войны командовавший подразделениями штрафников, свидетельствует, что во время рукопашного боя… схватка происходит в полной тишине. В ответ на мою просьбу письменно подтвердить сообщение, Зия Мусаевич пишет:

«Рукопашный бой — явление настолько экстраординарное, что об этом стоит писать специальное исследование. Знаете, писать об этом не очень-то просто. Я сам был в таком бою два раза. Первый раз я ни черта не разобрал, все было как в замедленной киносъемке. И тогда я решил, что если снова окажусь в таком бою, то буду специально, так сказать, обозревать происходящее, хотя и могут запросто шпокнуть…

Итак, наступление, атака. Не верьте никому, кто будет говорить, что он ходил в атаку запросто…

С какого-то времени я стал следить за поведением солдат перед наступлением или атакой, и я уже мог определить по глазам даже, жилец он или нет.

Когда подается сигнал на атаку, состояние в момент выброса из окопа… точно такое, каким оно бывает, когда самолет заваливается в воздушную яму, т. е. кишки подпирают к горлу и где-то в районе селезенки становится жутко холодно. Ведь стреляют же!

Но как только вылез, заорав что-то вроде „За мной!“, вокруг все становится тихо, т. е. для меня тихо. Я все вижу и многих вижу, вижу, как рвутся снаряды и мины, как падают люди, но кругом… тишина!..

Знаете, во время атаки становишься увертливее, проворнее, ловчее и силы прибавляются. Через забор можешь перемахнуть, довольно высокий, без особого труда, через ров, канаву.

Наверное, этот инстинкт самосохранения от природы».

Отсутствие шумов и другие парадоксальные сопутствующие эффекты отмечает и В. М. Медведев из Севастополя. Он пишет в письме: «В 1973 году я работал на заводе вместе со своим братом. Работали мы на большом сверлильном станке (марку не помню), сверлили в стальных плитах 300 x 300 x 20 см отверстия D32. Станок работал со скоростью 260 об/мин. Я стоял справа от станка у штурвала, а брат подставлял плиты. Он находился прямо перед станком слева от меня и работал в рукавицах, хотя я и предупредил его, что это опасно. И вот в какой-то момент, когда брат подставлял очередную плиту, я вдруг увидел, как он слегка коснулся сверла тыльной стороной правой руки. Сверло каким-то непостижимым образом как бы приклеилось к рукавице и медленно-медленно стало наматывать рукавицу. Брат попытался правым плечом надавить кнопку „грибок“, но промахнулся. Сверло продолжало медленно вращаться и выворачивать ему руку. Тогда он попытался надавить на грибок левой рукой, но уже не дотянулся, поскольку его начало затаскивать под станок. И я стою и все это спокойно наблюдаю. Я еще подумал: „надо было сразу левой рукой, а не плечом“. Потом медленно поднял руку и надавил на кнопку. Сразу ворвался шум и грохот цеха, а ушел он как-то незаметно (выделено подчеркиванием автором письма. — Ю. Р.), а рука у него потом распухла и сильно болела. Я еще тогда подумал, что, для того чтобы оторвать руку на таком диаметре сверла, достаточно 1, ну максимум 2 оборота, а ведь, когда я нажал на кнопку, сверло провернулось примерно на 1/2, я это хорошо видел. Если посчитать, то это заняло примерно 1/8 — 1/9 секунды, а субъективно длилось секунд 25–30».

Парадоксы зрительного восприятия кратковременных быстропротекающих процессов или отдельных их фаз в подобных свидетельствах встречаются часто. Так, инженер-строитель Людмила Михайловна Караева рассказала об автомобильной аварии — столкновении двух грузовиков, один из которых попытался в последний момент во избежание удара отвернуть. Она пишет: «Столкновение… произошло, как я поняла позже, мгновенно, но для меня оно длилось очень долго и медленно. И самое поразительное мое впечатление — я видела, как помутнело (! — Ю. Р.) боковое стекло грузовика и как медленно, как при замедленной съемке, стали падать осколки стекла на землю».

В заключение приведу еще одно свидетельство, полученное мною в ответ на публикацию в серии «Знак вопроса» брошюры «Последняя книга Сивиллы?», где затрагивалась в общих чертах рассматриваемая в настоящей работе проблема. Автор письма — Александр Никодимович Басов, проживающий в Минске, к сожалению, не указал своего адреса, лишив меня возможности задать дополнительные вопросы, сообщает:

«Это произошло летом 1975 года во время прохождения мной действительной военной службы в Московском военном округе. Часть наша стояла в Реутово. Мне часто приходилось ездить старшим машины. В тот день мы с водителем возвращались в часть на грузовой машине ГАЗ-53. Направлялись к путепроводу через кольцевую дорогу из Перовского района г. Москвы в Реутово. Дорога была узкая, пустынная. По краям дорожного полотна кюветы, а за ними насыпи. Скорость около 80 км/ч. Объезжаем возвышенность, и вдруг прямо перед нами посреди дороги резко затормозил „Москвич“. Объехать его было невозможно, для торможения мало расстояние. И вот тут случилось то, что запомнилось мне на всю жизнь. Полное спокойствие, я никогда в жизни не был так спокоен, очень ясная голова. Первая мысль: „Спокойно. Не мешай водителю. Все сейчас зависит от него“. И вот я спокойно сижу и наблюдаю, что происходит. Очень медленно, как в замедленном кино, капот машины стал разворачиваться в сторону кювета справа. „Сейчас упадем в кювет“. Все происходит страшно медленно. Поворачиваю голову к водителю и удивляюсь — все происходит медленно, а вот руки его быстро, стремительно (!! — Ю. Р.) вращают баранку! Меня поразил этот контраст. Опять смотрю на дорогу. Капот машины уже поворачивается влево. „Вот сейчас ударим „Москвич““ — мысли текут в нормальном времени (!!! — Ю. Р.). Но наша машина медленно проплывает в нескольких сантиметрах от легковой машины и замирает, став поперек дороги. Сколько мы с водителем стояли неподвижно, я не знаю. То, что, я описал, мне казалось, происходило 45–60 секунд. Но я понимаю, что на самом деле это мгновения. Когда отъезжали, „Москвича“ уже нигде не было видно. Меня поразило, что когда все кончилось, никаких эмоций не было! Никаких! Все то же спокойствие! И только по моей спине текла струйка холодного пота, а вместо мышц спины кто-то поместил ледяную глыбу».