Джейк Хайт - Осада

• Название: Осада
• Автор: Джейк Хайт
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-55170-5

Середина XV века. Мусульманская армия нанесла тяжелое поражение войскам христиан. Последний Крестовый поход закончился катастрофой, и теперь между Европой и турками лишь одна преграда — Константинополь.

Юный султан Мехмед мечтает выиграть битву, какой еще не знала история. Завоевав город цезарей, он предстанет перед всем миром как умелый полководец и государь. На его пути встает горстка христианских воинов во главе с генуэзцем Лонго, жаждущим отомстить за смерть родителей. Но судьбу города решит не только оружие…

---

Тогда Лонго снова прыгнул, заставив врагов отступить, и кинулся к двери, выходившей в проход. Один из зашедших с другого конца успел туда раньше, но Лонго отбил его удар и ткнул кулаком в лицо. Поднял оглушенного, развернулся и швырнул головой в дверь. Та от удара распахнулась, а несчастный рухнул на пол и остался лежать. Лонго прыгнул в обширную сумрачную комнату, где стояли чаны со свечным жиром. Захлопнул за собой дверь, но запереть не смог — сам же засов и выбил. Подпер ее плечом.

Мгновением позже в дверь стали ломиться. Лонго шатнулся, но сумел ее удержать. Ударили снова, и на сей раз Лонго вовремя отступил. Дверь распахнулась, и неудавшийся взломщик влетел в комнату. Лонго деловито его прирезал и снова захлопнул дверь. Четверо оставшихся начали переругиваться, решая, что делать дальше. Лонго немного выждал, затем распахнул дверь и выскочил наружу.

Двоих он свалил сразу: одного пырнул в живот, другого полоснул по лицу. Третий сделал выпад, целясь в грудь, но Лонго сумел уклониться, рубанул по руке — враг выронил меч и упал на колени, выставив окровавленный обрубок и тонко визжа. Затем лишился чувств.

Лонго повернулся к последнему оставшемуся, тот отступил.

— Синьор, мы еще встретимся, — пообещал он угрожающе.

— Кто ты? Кто тебя послал? Отвечай!

Последний бросился наутек. А Лонго, тяжело дыша, прислонился к стене. Ярость боя ушла, оставив усталость и боль. Бедро горело огнем. Рядом калека держался за обрубок руки, застонал. Лонго перевернул его на спину, уперся коленом в грудь. Содрал маску, влепил пощечину. Калека открыл глаза, а Лонго поднес к ним кинжал.

— Кто тебя послал? — прорычал Лонго.

Калека не ответил и смежил веки, как будто снова теряя сознание.

— Говори! — крикнул Лонго, приставив лезвие к самому его носу.

— Паоло! — прохрипел калека и затих.

* * *

Лонго приковылял во двор палаццо Гримальди, неся беспамятного калеку на плече. Швырнул его наземь и заревел:

— Паоло! Где ты, Паоло?!

Бледный, ошарашенный Паоло сбежал по ступенькам.

— Что случилось? Кто это?

— Это ты мне скажешь! — Лонго схватил Паоло за шиворот, грохнул о стену. — Он и десятеро его дружков напали на меня сегодня ночью, когда я отсюда ушел!

— Да к-как же т-ты уц-целел? — промямлил Паоло.

Лонго в ответ прошипел:

— Не будь ты моим родичем, был бы уже трупом! Ты же их и подослал.

— А ты подослал английского ублюдка зарезать моего брата! — ощерился Паоло. — Ты убийца!

Лонго и сам не понял, как у него в руке оказался кинжал. Лезвие уперлось в глотку Паоло.

— Лонго? Что такое? — закричал Гримальди-старший от двери.

Он сбежал по лестнице, посмотрел на окровавленные одежды Лонго.

— Что стряслось?

Лонго выпустил Гримальди-младшего и повернулся к старшему:

— Ваш сын нанял убийц разделаться со мной.

— Паоло, это правда? — вскричал старик.

Гримальди-младший молча отвернулся.

— Синьор Лонго, я прошу прощения. — Старик вздохнул. — Я знал, что он переживает из-за смерти старшего брата, но не подозревал, насколько далеко зашла его ненависть.

— С этим нужно покончить. Завтра я буду драться с ним на дуэли.

— Я не могу этого позволить, — ответил угрюмо старик. — Паоло — мой последний сын. Если поднимете руку на него — значит, подняли и на меня. Синьор Джустиниани, я не хочу быть вашим врагом.

— И я не хочу быть вашим.

Лонго отвернулся и плюнул под ноги Паоло. Процедил:

— Считай, тебе повезло. — И пошел прочь.

— Эта ночь еще не кончилась, — крикнул ему Паоло в спину. — Карлос еще тебе покажет! Считай своего английского ублюдка трупом!

— Уильям, — прошептал Лонго и бросился бежать.

* * *

— Уильям, противный, прекрати! Бородой щекочешься! — Порция хихикнула.

Уильям перестал целовать ее в ушко и прошептал:

— Но я же люб тебе с бородой?

Уильяму уже исполнилось восемнадцать, и он безумно гордился своей куцей рыжей бороденкой.

— Так себе.

— Так себе? Вот тебе! — Он поцеловал ее в шейку, а рука Уильяма уверенно поползла вверх по бедру.

— Уильям! — Порция отпихнула его руку, уже забравшуюся намного выше колена.

Тогда он убрал руку, обнял Порцию и повалил на душистое сено, страстно целуя.

Она прижалась к нему, впилась в рот, а дерзкая рука Уильяма скользнула с талии на бедро, и дальше, дальше…

— Стой! — Порция вновь оттолкнула руку, перекатилась.

Такая вся аппетитная: длинные черные волосы разметались, платье наполовину спущено, темные глаза призывно блестят в свете лампы.

— Ты меня не любишь! — капризно упрекнула она.

— Зачем такое говорить?

— Сам знаешь!

Она отвернулась и села, прижав колени к груди.

— Ты такой же, как все. Одного только хочешь.

— Ты же знаешь — это неправда!

Уильям положил руку ей на плечо — она стряхнула.

Уильям встретил Порцию два года назад, за пару недель до приезда греческих послов. Тогда красивой дочери кожевенника из соседней деревни было всего пятнадцать. Молва о ее необыкновенной красоте разнеслась по округе, и не однажды уже зажиточные торговцы заводили с ее отцом разговоры о замужестве. Деревенские парни восторженной толпой ходили за нею, но Порция на них и не глядела. Потом она призналась Уильяму: парни ее ужасали. Ее кормилица, угрюмая обиженная жизнью вдова, потерявшая мужа и сына во время чумы, рассказывала жуткие истории о том, что мужчины делают с девушками, попавшими к ним в руки. Кормилица рассказывала — Порция верила.

Уильяму пришлось терпеливо обхаживать Порцию много недель, прежде чем она хотя бы заговорила с ним. Да и потом они долго не могли поговорить — Порция робела, а Уильям едва мог связать пару слов на ломаном итальянском. В конце концов Порция оценила постоянные ухаживания, а заодно и пользу от Уильямова присутствия. С ним можно было не опасаться толпы глазеющих и регочущих недорослей, таскавшихся по пятам, когда приходилось выходить в город. Уильям однажды в одиночку разогнал целую ораву, шлепая мечом плашмя по задницам и по-английски угрожая отрезать языки и засунуть в уже побитые задницы. Потихоньку Порция приучилась видеть в нем друга, а затем — и не только друга.

Отец выбор Порции не одобрял. Не хотел он, чтоб дочь вышла замуж за воина. Потому им приходилось встречаться тайно, проводя долгие вечера в прогулках по окрестностям, а восхитительные ночи — на ферме рядом с дорогой. Во всей окрестности не было места укромнее, теплее и безопаснее, даром что там смердело коровьим навозом и курами.

— И чего ты от меня хочешь? — спросил Уильям.

— Ты знаешь, чего я хочу.

Уильям замешкался, но собрался с силами и выдавил: «Порция… э-э… ты выйдешь за меня замуж?» Порция обернулась, вся лучившаяся радостью, бросилась на него.

— Да, да, — прошептала она, целуя горячечно. — Да!

Со скрипом растворилась дверь — и оба замерли.

— Отец! — прошептала Порция. — Он нас убьет!

Она отстранилась и принялась лихорадочно зашнуровывать платье. Уильям же подкрался к краю сеновала и осторожно выглянул. Явился не отец Порции, а облаченный в черное незнакомец, с мечом на боку, мелкий, смуглый, мрачнолицый. Посмотрел вверх — прямо в глаза Уильяму. Сверкнула сталь, и через мгновение кинжал врезался в дерево прямо перед Уильямовым носом. Уильям отпрянул.

— Сиди здесь! — приказал он Порции, а сам схватился за меч и спрыгнул вниз, в стойло.

Перекатился, вскочил — как раз, чтобы отбить нацеленный в сердце укол. Проворный, по-кошачьи гибкий и грациозный враг ударил снова, и Уильяму пришлось отскочить. Он ступил за брус, подпиравший сеновал, и спросил:

— Ты кто?

— Меня зовут Карлос, и я — последний человек, которого ты увидел в своей жизни, — ответил смуглолицый на скверном итальянском.

С тем он прыгнул к брусу, и Уильяму снова пришлось отступать. Карлос надвигался, делая молниеносные выпады, Уильям старался изо всех сил отбивать их, но отступал вновь и вновь. Он потратил бездну времени, обучаясь у Лонго фехтованию, но Карлос намного превосходил его мастерством. Испанец замахнулся сверху, Уильям пригнулся, уклоняясь, и встретил подбородком колено врага. Отшатнулся, грохнулся спиной о стену, подставил меч под удар. Лезвия сомкнулись; Карлос давил, клоня меч все ближе к лицу, и вдруг уткнулся лбом в переносье. Ошеломленный Уильям замешкался, и враг полоснул по руке. Уильям выронил меч. Это был конец — отступать некуда.

Карлос ударил, но юноша сумел уклониться, а меч глубоко воткнулся в стену. А затем о голову смуглолицего грянулась лампа, разлетевшаяся осколками и горящими брызгами. Карлос выругался, оглушенный, а Уильям, вскочив, мощно двинул кулаком в подбородок и свалил малорослого соперника. Глянул наверх — Порция стояла на краю сеновала. Бросила-то она метко, но горящее масло разбрызгалось по полу, и устилавшая его солома немедленно занялась. Суматошно заорали куры, замычали коровы, закатывая влажные глаза. Огонь распространился мгновенно, заполнив сарай удушливым дымом. Пламя поползло по стене, подбираясь к сеновалу. — Прыгай! — заорал Уильям.