Алина Дворецкая - Сказка о Снежной Королеве

• Название: Сказка о Снежной Королеве
• Автор: Алина Дворецкая
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2005

---

— Что? — переспросила Анжелика, не понимая.

— Ну, что-то, — сказал он вдруг радостно, залпом допил вино, поставил бокал. — Должен же быть отец у твоих детей. Некоторые говорят, что я неплохой отец.

Анжелика поперхнулась и закашлялась, тоже торопливо глотнула и тоже — так получилось — вино допила.

— С ума сошел? — спросила она испуганно. — Тебе своих мало?

— Мне мало тебя, — почему-то виновато сказал Макс.

Как это там в книгах пишут? «Ущипните меня, я, кажется, сплю», — подумала Анжелика.

Она вдруг поняла, что все это было уже когда-то: этот стол, и деревянные стулья, и мерцающие огоньки в низких бокалах, и глаза человека напротив — темные, странные, нездешние, будто бы обведенные черным, как у египетских фараонов, — виделось во сне или мечталось, до мельчайших черточек продумалось, просчиталось: только так, так только может быть.

— Мне нужна ты, — сказал Макс тихо. — Если бы у тебя было хоть десять детей, мне было бы все равно.

— Десять детей?! — ужаснулась Анжелика. — Представь, как бы я выглядела!

Он пожал плечами и опять уперся в свою лазанью, какие-то там кусочки грибов выковыривал между блинных коржиков — я все сказал, больше мне сказать нечего, теперь слово за вами, мадам.

— Ты, выходит, ко мне до сих пор неравнодушен? — спросила Анжелика.

* * *

И все-таки Снежная Королева была сильнее. Теперь Ромка каждый день возвращался домой вовремя, но дело было не в этом. Эта чокнутая Анжелика носила под сердцем его ребенка, и в этом была ее сила. Ребенок был незримой нитью, связывающей толстеющую психологиню с Катиным мужем. И ниточка эта в любой момент…

Господи, как Катя ненавидела Анжелику! Каждую ночь Ромка послушно ложился в постель рядом с женой; казалось, даже он забыл про свое предстоящее отцовство, но Катя-то помнила! Она по-прежнему чуть ли не ежедневно бегала к телефону-автомату, чтобы набрать номер мобильника Снежной Королевы. Она изобретала все новые и новые пакостные фразы, пытаясь хоть как-то добить, унизить соперницу. Она позвонила и спросила, не хочет ли Анжелика потрахаться с кем-нибудь? «Мы тебе такого мужика подгоним классного, — противненьким голоском издевательски пела Катя. — Он тебя так трахнет сладко — обо всем забудешь». «У меня нет таких проблем», — надменно ответила Анжелика и отключила трубку. Она была непрошибаемой, и когда Катя выследила ее у ее дома — Анжелика шагала по двору со спокойно-самоуверенным выражением лица, — это было нестерпимо.

Белокурый Олег в ответ на неловкую, но настойчивую Катину просьбу вроде бы даже нахмурился:

— Я вроде уже все ей объяснил.

— Ее нужно избить, — пояснила свою мысль Катя. — Сильно избить.

— Думаешь, поможет? — с сомнением спросил Олег. — Если твой ее любит… А если он узнает? Думаешь, он будет после этого с тобой жить?

«А вот это не твое дело», — мысленно вскипела Катя, но старательно улыбнулась, взяла Олега за руку.

— Не узнает, — сказала она вкрадчиво. — Он с ней расстался.

— А тогда зачем ее бить? — удивился Олег. — В целях мести, что ли?

Нервная гримаса на мгновение исказила Катино лицо.

— Ее нужно будет бить по животу, — сказала Катя. — Она беременная.

* * *

Как складно все складывалось (тавтология!), как уютно и по-домашнему готовила жизнь свои сюрпризы! Анжелика еще не понимала до конца всей прелести, всего уюта, какие-то мелкие мелочи (еще одна тавтология!) продолжали волновать ее, бередить, дергать. Да, эта неожиданность с Максом, то, о чем она, по сути, мечтала тайно уже несколько лет, волшебство свершилось, но, как и любая исполненная мечта, оказалось несовершенным. Макс собирался усыновить ее ребенка после развода с женой; вернее, обоих детей; но Анжелику другое мучило: ведь новый ребенок родится похожим на Рому (а как несхоже гибкое, совершенно-божественное узкое тело Макса с коренастым, мускулистым, мужицким туловищем Ромы; как несхож Ромин топором деланный боксерский фейс с гладким, тонким, изысканным лицом Макса!), что скажут родители Макса и все вообще? И потом, что это за семья, где оба ребенка не имеют никакого отношения к отцу, да еще и добавить сюда двоих настоящих максовских детей, которым нужно будет платить алименты… Нет, выход один: когда-то родить Максу третьего, его настоящего… но это уже вообще маразм! Анжелика — мать-героиня!

Мучила незавершенность отношений с Ромой, ее проигрыш, ее отступление в битве с Катей Потехиной. Если бы хоть какое-то малейшее движение, намек на реванш! Пусть бы Рома пришел и повинился, а она бы послала его на хрен, или еще что-то в этом духе. Мучило то, что вела себя, как последняя дура, осталась в Роминой памяти действительно растерянной курицей, цепляясь за него зачем-то там, где нужно было взять и отпустить… Если бы вернуть их былые отношения хоть на недельку, чтобы Анжелика сама могла его бросить! Нет, невозможно.

За этими дурацкими мыслями, в заботах о предстоящем на днях Новом Годе Анжелика почти забывала о своем счастье, отвлекаясь на глупые частности, боролась бесконечно с беспокойными мыслями и улаживала конфликты внутри себя. Нужно смириться с тем, что больно сейчас ни в чем не виноватой жене Макса, а должно бы быть больно Кате Потехиной. (Почему Катя не жена Макса? Нет, представить это чудище нелепое рядом с ее совершенным Максом — полная нелепица.) Нужно придумать объяснение для дочки, почему в ближайшем времени ее привычная фамилия будет заменена короткой китайской. Нужно…

Она шла и думала обо всем этом, перескакивая, как заезженная пластинка, мыслями с одного на другое в произвольно непредсказуемом порядке, когда в арке ее дома (почти уже бывшего дома!) дорогу ей преградил невысокий парнишка в слишком легкой, не по погоде, куртке.

— Привет, — сказал незнакомец, нехорошо улыбаясь.

— Здрасьте, — кивнула привыкшая к подобным эксцессам Анжелика (сейчас будет и «девушка, дайте телефончик», и «не лишайте бедного солдата последней надежды на любовь»), но тут глубже, у стены, увидела еще две тени.

— Кажется, ты не поняла ничего, — со вздохом произнес парень, и из двоих отклеившихся от стены теней одна принадлежала тому человеку с родимым пятном, напоминавшему футболиста Бэкхема — когда он еще не брился налысо.

— Чего я не поняла? — почувствовав неладное, спокойно удивилась Анжелика и попыталась отступить, но «Бэкхем» с другом уже заняли нужные позиции.

— Тебя просили сделать аборт, — заученно сказал незнакомец. — Просили?

— Ребята, вы чего? — попыталась вырваться, прорваться, но один схватил за руку, дернул, короткий правильный удар отшвырнул Анжелику к стене, и она, защищая руками самое ценное, что у нее было — лицо, — поняла: бить будут по животу.

…Получасом позже, придя в себя после короткого провала в памяти (серые камни перед глазами, квадрат темного неба где-то сбоку и спереди, в вырезе арки, снег и лед под оцарапанными руками), поднявшись, почистившись, мучительно думая, видел ли кто-нибудь ее валявшейся на асфальте (могли подумать, что пьяная), доплетясь до квартиры и раздевшись, поняла, что то теплое, что стекает по ногам в брюки и носки, — это кровь. Странно-спокойная, лишь чуть возбужденная по сравнению с обычным, без всяких уже глупых левых мыслей, набрала номер «скорой» и вызвала врача.

— Ты себе вызывала? — испуганно блестя глазами, спрашивала беспокойная мама. — Что случилось?

Объяснять было долго и нелепо: нужно было пересказать все несколько последних месяцев ее жизни, с самого начала, со встречи с Ромой начать, чтобы понятно было. Поэтому Анжелика постаралась улыбнуться успокаивающе и сказала просто:

— Кажется, у меня выкидыш начался.

Больше не теряла сознание ни в «скорой», ни в приемном отделении огромной больницы в Озерках, куда ее привезли на ночь глядя через весь город, только ежилась от невозможно острой боли, пока молодая красивая докторша смотрела ее в кресле. И даже удивилась, когда вердиктом осмотра стала страшновато-неудобная фраза «срочно в операционную».

Анжелике хотелось попросить какую-то паузу, отсрочить, чтобы подождали, но это было невозможно, и в белой с цветочками больничной рубашке, в наспех захваченном малиновом материном халате она растерянно стояла посреди операционной, стеснительно думая, куда девать окровавленные тряпки. Ее заставили снять халат и подняться — кажется, опять на кресло, впрочем, Анжелика уже не была полностью уверена, потому что от волнения и возбуждения закружилась голова.

— Не беспокойтесь, это обычная чистка, просто аборт, только нужно сделать срочно, убрать все лишнее, и кровотечение закончится, — успокоила красивая докторша.

Анжелика кивнула. Медсестра перетянула вену жгутом и что-то вколола. Анжелика, чтобы не смотреть на шприц, подняла глаза вверх, к ослепительно белым лампам. Вдруг все закачалось и поплыло, ламп стало невероятно много. В ушах нарастал невозможный шум, белый потолок неумолимо приближался, вот-вот, казалось, взлетающая Анжелика ударится об него лицом… Хотела сказать что-то, возразить, но голоса своего не услышала, он раздваивался, растраивался, превращался в сотню голосов, и все они эхом проваливались куда-то вниз…