К. Харрис - Когда рыдают девы

• Название: Когда рыдают девы
• Автор: К. Харрис
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2012

Эпоха Регентства, Англия, август 1812 года:

Планы Себастьяна Сен-Сира сбежать от лондонской жары на медовый месяц рушатся, когда тело Габриель Теннисон, убитой подруги его жены, находят в потрепанной лодке, дрейфующей возле давно исчезнувшего замка в месте, известном как Кэмлит-Моут. Мисс Теннисон, молодая красавица-антиквар, недавно вызвала бурю негодования и споров, заявив, что на этом островке располагался древний Камелот. Также пропали без вести и считаются погибшими два маленьких племянника Габриель, девятилетний Джордж и трехлетний Альфред.

В то время как расследование переходит из средневековых судебных иннов в глухие лондонские переулки, из больших загородных поместий в сельские общины, где по-прежнему царят древние кельтские верования, Себастьян и Геро пытаются определить, чем же обернется их недавно заключенный брак, и порою действуют наперекор друг другу. Углубившись в дело, Девлин раскрывает темные тайны в самом семействе Теннисонов, а также находит загадочного молодого французского лейтенанта, обладающего опасным секретом.

Спеша разоблачить безжалостного убийцу и распутать загадку пропавших детей, молодожены вскоре обнаруживают, что их жизни и растущая любовь друг к другу под угрозой, поскольку расследование приводит их к отцу Геро, давнему врагу Себастьяна... а еще к высокому, темному незнакомцу, который, возможно, владеет ключом к тайне происхождения Сен-Сира.  

Перевод осуществлен на сайте http://lady.webnice.ru.

Перевод: lesya-lin

Редактура: codeburger

---

Себастьян вгляделся в высокомерное, слегка презрительное лицо леди Уинтроп,  угрюмо прижатый к шее скошенный подбородок. Будучи некрасивой, но единственной дочерью богатого торговца и невестой с невероятно щедрым приданым, она выходила замуж даже не раз, а дважды. Первый, непродолжительный брак с успешным финансистом окончился, когда супруг сломал себе шею на охоте, оставив солидные средства жене; через несколько лет второй брак, с сэром Стэнли, объединил два крупных состояния. Но и второй союз, подобно первому, оставался бездетным – просто выгодным слиянием капиталов, в котором не было ни привязанности, ни общности интересов, ни совпадения жизненных позиций.

«Должно быть, непросто, – подумал Девлин, – быть богатой, но невзрачной, скучной женщиной замужем за привлекательным, энергичным, обаятельным мужчиной». Себастьян понимал, насколько сильно супруга банкира должна была ненавидеть Габриель Теннисон, обладавшую всем, чего она, леди Уинтроп, не имела: не только молодостью и красотой, но и умом, образованностью и смелостью, достаточной, чтобы бросить вызов многим условностям,  которые обычно удерживали англичанок в подчинении.

– А ваша ссора?

Собеседница свела брови, разыгрывая замешательство:

– Разве мы ссорились? Откровенно говоря, не припоминаю. Вы что, разговаривали с кем-то из рабочих? Знаете, эти мужланы любят сгущать краски.

– Белыми нитками шито, леди Уинтроп.

На щеках супруги банкира пятнами проступил сердитый румянец.

– Насколько я понимаю, это одно из тех вульгарных жаргонных выражений, к которым питают пристрастие нынешние джентльмены. Лично я считаю новомодное веяние подражать речи низших классов более чем предосудительным.

Себастьян выдохнул смешок:

– Итак, зачем же вы в прошлую субботу посещали Кэмлит-Моут?

– Долгие годы до того, как свет Господень воссиял над этой страной, в Англии царило отвратительное идолопоклонство, возглавляемое кастой грешников, связанных нечестивым договором с силами тьмы.

– Под коими вы подразумеваете друидов.

– Именно, – наклонила голову леди Уинтроп. – К сожалению, в наше время находятся глупцы, кто по своему невежеству романтизирует дикое прошлое. Вместо того чтобы искать спасения в Господе нашем и его мудром слове, они предпочитают ритуалы и порочные традиции заблудших.

Себастьн загляделся с холма на декоративный водоем, у которого паслась лань.

– Я слышал, местные жители считают этот островок священным местом.

– Увы, это так. Вот почему я выбралась на Кэмлит-Моут в прошлую субботу. Я опасалась, что недавний всплеск внимания к этой местности может воодушевить необразованный люд на проведение здесь, на островке, какого-нибудь нелепого обряда.

– Потому что после захода солнца в субботу начинался праздник Ламмас?

Снова царственный наклон головы:

– Совершенно верно.

– Но почему вы обратились к мисс Теннисон? Почему не к своему супругу?

– Боюсь, я не совсем ясно выразилась. Я отправилась на раскопки, разыскивая мужа. Однако когда его там не оказалось, решила поделиться  своими соображениями с мисс Теннисон. – Тонкие губы поджались подковкой. – Ее ответ был предсказуемо грубым и бесцеремонным.

Таких слов по отношению к Габриель Теннисон виконт еще не слышал. Но ему говорили, что исследовательница на дух не выносила глупцов, и Себастьян подозревал, что в ее восприятии леди Уинтроп представала самовлюбленной и недалекой особой.

– Мисс Теннисон не согласилась, что у вас есть основания для беспокойства?

– Наоборот, она заявила, что верит, будто этот островок издревле является сакральным местом необычайной значимости.  

– И тогда вы поссорились?

Леди Уинтроп пронзила собеседника ледяным взглядом, полным морального превосходства женщины, поднаторевшей в искусстве самообмана, которая уже убедила саму себя, что никакой стычки не было.

– Мы не ссорились, – спокойно утвердила она.

У Себастьяна было что сказать. Но никаким словам не удалось бы пробить этот щит праведного негодования, поэтому виконт просто-напросто откланялся и ушел.   

Он ни на минуту не поверил, что леди Уинтроп преодолела свою неприязнь к раскопкам мужа настолько, чтобы приехать на островок ради разговора, который с легкостью могла затеять за завтраком. Вместо этого хозяйка Трент-Плейс намеренно выбрала время, когда знала, что сэр Стэнли находится в другом месте. 

Ревность могла стать веским мотивом для убийства. Виконту нетрудно было представить леди Уинтроп, убивающую Габриель Теннисон в припадке ревности и религиозного фанатизма. Но он не мог вообразить, чтобы затем она расправилась с детьми и избавилась от их тел где-то в чащобе.

И все же, покидая поместье, Девлин заметил, что хозяйка стоит на краю сада и наблюдает за его отъездом.

И он задался вопросом, почему.

Себастьян осматривался посреди собственной библиотеки, изучая появившиеся там с утра новые коробки с книгами и бумагами, когда услышал звон колокольчика на входной двери. Через минуту на пороге возник Морей и прокашлялся.

– Да? – вопросительно глянул Девлин на дворецкого, который, казалось, на мгновение потерял дар речи.

– К вам некий субъект, милорд.

– Субъект?

– Да, милорд. Я взял на себя смелость проводить его в гостиную.

Виконт пытливо всмотрелся в застывшее лицо слуги. Обычно Морей оставлял всяких «субъектов» прохлаждаться в холле.

– Сейчас поднимусь.

Человек, стоявший у незажженного камина, был облачен во все черное: черные панталоны, черный сюртук, черные жилет и галстук. Только рубашка была белой. Склонив набок темноволосую голову, визитер всматривался в висевший над каминной полкой портрет графини Гендон. Когда Девлин шагнул в комнату и остановился на пороге, незнакомец с грацией танцора или фехтовальщика неторопливо обернулся.

– Вот мы и встретились, – произнес Себастьян и тщательно прикрыл за собой дверь. 

ГЛАВА 21

Мужчина по имени Джейми Нокс был гибким и высоким – даже выше Себастьяна, – с  вьющимися, почти черными волосами и глазами желтыми, словно у волка или дикого кота.

Себастьян привык думать, что похож на мать, хотя однажды ему сказали, будто у него глаза отца – его настоящего отца. И теперь, глядя в лицо стоявшему напротив мужчине, виконт размышлял, не является ли просто игрой воображения сходство его собственных черт с высокими скулами и легким изгибом губ хозяина таверны.

Но затем припомнил странное поведение своего дворецкого и понял, что дело не в воображении.

– Позвольте предложить вам бренди? – Девлин направился через комнату к пристенному столику, где стояли графин и стаканы.

– Да, благодарствую.

Произношение Нокса напоминало говор вчерашнего курчавого здоровяка и было отнюдь не  аристократическим.

– Откуда вы? – поинтересовался Себастьян, наливая бренди в два стакана.

– Судя по стрелковому полку, из Шропшира.

– Вы стрелок?

– Бывший.

Виконт протянул один из стаканов визитеру. Едва заметно поколебавшись, Нокс взял выпивку.

– Я сражался бок о бок с нашими стрелками в Италии и на Пиренеях, – сказал Девлин. – И часто подумывал, что упрямство, с которым  Наполеон вооружает свои войска исключительно мушкетами, в конце концов приведет к его поражению. 

– Может, вы и правы. Только не проболтайтесь про свою думку этому французскому мерзавцу, ладно? – Нокс отпил изрядный глоток бренди, не сводя пристального янтарного взгляда с лица Себастьяна. – А вы не больно-то похожи на вашего папашу-графа.

– Мне говорили, я пошел в мать.

Бывший стрелок мотнул подбородком в сторону портрета над камином:

– Это она?

– Да.

Визитер сделал еще один глоток:

– Я никогда не знал своего родителя. Матушка сказывала, будто он – капитан кавалерии. А ваш отец, часом, не состоял в кавалеристах?

– Мне об этом неизвестно.

В глазах хозяина таверны блеснул веселый огонек. Нокс осушил свой стакан с быстрой небрежностью человека, привычного к крепким напиткам, но отрицательно покачал головой, когда Себастьян предложил еще бренди.

– Вы расспрашивали про мой разговор с мисс Габриель Теннисон на прошлой неделе.

– Значит, вы не отрицаете, что стычка имела место.

– А чего отрицать-то? Леди прослышала, что я на полу в своем подвале нашел старинную мощеную картинку, и донимала меня, чтоб позволил ей взглянуть на находку. 

– Имеете в виду римскую мозаику?

– Точно. Голозадый толстячок сидит верхом на дельфине, а в руке держит гроздь винограда.

– И вы рассчитываете убедить меня, будто угрожали мисс Теннисон из-за какой-то мозаики?

Губы Нокса сложились в улыбку, но огонек в глазах сделался жестким и опасным. Хозяин таверны выглядел немногим старше Себастьяна, примерно тридцати трех-тридцати четырех лет.