Василий Скоробогатов - Берзарин

• Название: Берзарин
• Автор: Василий Скоробогатов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-235-03499-0

Генерал-полковник Николай Эрастович Берзарин на завершающем этапе Второй мировой войны командовал войсками 5-й ударной армии, был первым советским комендантом поверженного Берлина и спасал германскую столицу от гуманитарной катастрофы. Берзарин — крупнейший, по-суворовски одаренный полководец, представивший высшему командованию оригинальный план взятия ставки Гитлера еще в начале апреля 1945 года. В ходе штурма Берлина этот план был успешно реализован и после взятия бункера фюрера гарнизон столицы коричневого рейха капитулировал.

Автор — журналист и писатель, полковник, ветеран 5-й ударной армии Василий Ефимович Скоробогатов был участником и очевидцем многих описываемых событий. Его книга об истинном воине-подвижнике, командарме Берзарине — дань великому подвигу всех героев Великой Отечественной войны.

---

По службе он для меня в этом месте — посторонний военный человек. Можно ли в таком случае ему не рапортовать? Что сказано о такой ситуации в уставе? Я же занят конкретным делом! И высокий гость, видя меня остолбеневшим, приложил руку к своему головному убору и тихонечко спросил:

— Что это за плакат?

Я опомнился и глубоко вздохнул:

— Стенная газета нашего управления, товарищ генерал!

— Так-так-так… Вижу, — ответил он. — Давайте взгляну. Сегодня я, к сожалению, газету не видел.

Цепкий взгляд высокого гостя остановился на колонках текста и на рисунках солдата-художника.

Мне, рядовому солдату, столь простецки разговаривать с генералом не доводилось. И я отвечал часто невпопад. Правда, мышление мое вскоре вошло в норму. Генерал разговаривал таким тоном, словно я — тоже генерал.

Что же было помещено в данном номере нашей стенгазеты «По зубам!»? Ничего особенного. Мы, собственно, плелись в хвосте «Крокодила». Помещена самодельная критика в адрес капиталистического мира. Острее всего высмеивали коварных японцев, повесивших на наших границах страшилище — Квантунскую армию.

Они, японцы, совсем недавно посягнули на священные рубежи нашей родины. Не только у Хасана в Приморье, но и на Халхин-Голе. В ответ получили по зубам. Мы, авторы материалов стенгазеты, по существу нового слова не сказали.

На последней колонке сочиненный мною сатирический «Романс самурая», а также четверостишие, посвященное кумиру наших курсантов, и моему в том числе, — командарму, генералу Берзарину. И совпадение произошло невероятное — материал стенгазеты читает самолично герой нашего произведения.

Что же содержал мой «Романс самурая»? Скучноватое, шаблонное:

Я помню день. Ах, это было счастье…
Шагал я на войну — грабеж.
Не ожидал я там ненастья.
Теперь зубов моих там не найдешь.

А насчет того военачальника, разгромившего полчища захватчиков, оккупировавших высоты Безымянная и Заозерная, сказано было, что божественный микадо Хирохито воспылал к победителю симпатией. Хочет видеть его в числе своих приближенных. По прогнозу, они — самураи — могут рассчитывать на такой триумф:

На российских сопках обожгутся
И навар получат шоковый.
Мы дождемся: комендант Иркутска
Превратится в коменданта Токио.

Положив руку на мое плечо, Николай Эрастович спросил меня:

— Ваше творчество?

— Мое, — признался я.

— Думаю, что вам можно пробиваться в большую прессу.

Я ответил:

— Профессия журналиста требует колоссальных знаний. Мне надо учиться и учиться.

Генерал сказал, что ему приходилось быть политическим комиссаром, заниматься печатью, идеологией. Без серьезной подготовки не обойтись. И еще что-то говорил мне. Тут к генералу подошел, громыхая сапогами, незнакомый мне майор, они обменялись репликами, я запомнил фразу: «Хозяин у себя», и они быстро ушли.

Глава третья БЕЙСЯ ТАМ, ГДЕ СТОИШЬ!

В Прибалтийском особом военном округе

Мне довелось быть свидетелем отправления войск из Хабаровска на запад в январе 1941 года. Нынче не могу вспомнить, почему я оказался в тот день на товарной станции Хабаровск-II. Наверное, выполнял какое-то поручение штаба. Там — комендатура, там — склады — их мы, курсанты, порой навещали. С фельдъегерской сумкой, с кобурой на ремне, «лицо неприкосновенное», мог я ходить где угодно.

Хмурое утро. Мороз под тридцать. Все кругом заиндевело, скрипит и потрескивает. Вся станция была заполнена воинской частью. «Это стрелковый полк», — заключил я.

Красноармейцы и сержанты — в шинелях, кирзовых сапогах и зеленых касках. На платформах стоят покрытые брезентом грузовики, повозки, полковая артиллерия, противотанковые пушки. Да, это пехотинцы. Заканчивается погрузка людей в товарные вагоны. Прикидываю в уме: для полностью укомплектованного полка требуются четыре-пять эшелонов. Значит, здесь — стрелковый батальон со спецподразделениями.

Образцовый порядок. Лишнего шума нет, но нет и тишины. Слышны команды, резкие фразы. Всё воспринимается с полуслова.

Приостановился возле вагона — конюшни. Затащить коня по настилу из досок в вагон сложно. Лошадь — умное животное, но непривычная среда, возня пугают ее. Она мечется. И все же ласковое прикосновение рук хозяина, его голос успокаивают коня, он идет туда, куда его ведут — в вагон.

Для повседневной носки наши каски неудобны. Но их солдаты почему-то надели. Почему? Подумав, сообразил, что подшлемник из толстого сукна лучше сохраняет тепло, чем пресловутая буденовка.

Уезжают наши воины на запад…

Уезжают и крупные воинские чины.

Заместитель командующего войсками 1-й Краснознаменной армии Дальневосточного фронта генерал-майор Н. Э. Берзарин до конца апреля 1941 года находился в Хабаровске, потом, по распоряжению Народного комиссариата обороны, с Дальним Востоком распрощался. Показали ему телеграмму с приказом: «Выехать немедленно. Жуков».

По телефону Берзарин узнал, что гостиница заказана на Чистых Прудах. Что его ожидает в Москве? Этого ему никто не объяснил.

По пути в Москву в курьерском поезде, под перестук колес, генерал в раме вагонного окна наблюдал, как и чем живет железнодорожная магистраль, что там видно на полях и в тайге. Дорожные картины успокаивали. На полях — посевная, лес зеленый угрюм — ждет летних пожаров. В Хабаровском крае над тайгой дым порой стоит неделями. Газеты, приобретенные в киосках на вокзалах, несут информационную атмосферу напряженности. В душе генерала она особых эмоций не вызывала. Притерпелся к чрезвычайным ситуациям. Берзарин ожидал, что в наркомате ему зададут кое-какие вопросы о Г. М. Штерне. Григорий Михайлович, оставив пост командующего войсками ДВФ, в начале 1941 года стал работать в Москве в должности начальника управления ПВО. И тут случилось что-то немыслимое: на Красной площади 15 мая 1941 года совершил вынужденную посадку немецкий военно-транспортный самолет Ю-52. Без всяких помех. Штерна и начальника управления ВВС П. В. Рычагова привлекли к уголовной ответственности.

Берзарин не заметил, как пролетели дни в дороге. Вот и Москва. Ночная, лунная, почти безлюдная. Позвонил дежурному в наркомат, доложил о прибытии. Прислали машину. К началу рабочего дня он появился в наркомате, в ГУК — ведомстве Ефима Щаденко.

На то, что его без промедления примет маршал Тимошенко или его заместители, он не рассчитывал. Начал с кабинетов отделов и управлений Главного управления кадров. Начальники всех степеней, их сотрудники — приветливы. В коридорах власти всегда так: мягко стелют, да жестко спать. А чего другого можно ожидать от винтиков административной машины?..

Полковник Пивень, отвечающий за дальневосточное направление, пригласил генерала в свой кабинет. Очень деловой кадровик в разговоре проявлял благожелательность, ознакомил генерала Берзарина с приказом наркома обороны от 26 мая 1941 года № 00190 о его перемещении на новую должность. Назначен он на пост командующего войсками 27-й армии. Где она? На стыке Калининской и Новгородской областей есть крупный железнодорожный узел Бологое. Там — штаб армии. В окрестных селениях — части и соединения 27-й.

— Там вас уже ожидают. С руководством наркомата вы встретитесь, когда побываете в армии.

Полковник пригласил нового командующего армией в буфет на чашку кофе.

В буфете полковник рассказал о некоторых нововведениях последнего времени в работе с командными кадрами.

Прежде «личное дело» командира не давали в руки тому, на кого оно оформлено. Теперь — не то. Формуляр этот рассекречен. Содержание бумаг, документов, то есть характеристик, отзывов, копий наградных листов и прочего, касающегося его лично, командир обязан знать. Если там попадется что-либо нелицеприятное, то появляется возможность исправиться.

Они вернулись в кабинет полковника.

Из стального сейфа, хранилища «личных дел», кадровик извлек синюю папку с оттиснутой на ней красной звездочкой и наклейкой: «Личное дело. Берзарин Николай Эрастович». Взял генерал эту папку, перелистал. Все бумаги знакомы. Нет, не все.

Впервые Берзарин увидел документ, составленный его бывшим начальником по службе в Приморской группе войск. Он тогда исполнял обязанности помощника начальника отдела боевой подготовки штаба ОКДВА и временно состоял командиром (офицером) для особых поручений при командующем войсками Примгруппы.

В том декабре 1934 года И. Ф. Федько подписал аттестацию Н. Э. Берзарина. Это проводилось по приказу РВС СССР 1925 года № 1.

Вот она, аттестация за подписью Ивана Федоровича:

«Тов. Берзарин, выдающийся строевой командир с большой волей, хороший методист и организатор боевой подготовки. Участник Гражданской войны. Будучи временно исполняющим обязанности (командира) для особых поручений, тов. Берзарин выполнял исключительно работу, связанную с боевой учебой частей армии. По моему заданию провел ряд сборов с начсоставом группы. По своей подготовке, опыту тов. Берзарин подлежит выдвижению на должность командира и комиссара стрелкового полка вне очереди.