Абрам Лурье - Гарибальди

• Название: Гарибальди
• Автор: Абрам Лурье
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1957

Настоящая книга является исправленным изданием книги, вышедшей в 1938 году в серии «Жизнь замечательных людей». Книга рисует славный жизненный путь народного героя Джузеппе Гарибальди — великого борца за воссоединение Италии, 150 лет со дня рождения которого исполнилось 4 июля 1957 года.

---

Это была встреча двух выдающихся людей. Бронзовый моряк с мужественным лицом, обрамленным ниспадающими на плечи золотыми кудрями, горячо пожимал руку бледному, хрупкому интеллигенту, черные большие глаза которого светились то несокрушимой энергией, то необыкновенно мягко и ласково.

С волнением глядя на человека с одухотворенными глазами, Гарибальди думал: «Так вот он каков, этот Мадзини, учитель и вождь, обещающий освободить народ от тирании!» И Гарибальди сказал просто:

— Я готов, брат! Скажите мне — где, когда и как?

С неописуемым восторгом узнал Гарибальди в сентябре 1833 года, что Мадзини согласился привлечь его к участию в предстоящем восстании. Отныне Гарибальди получил партийную кличку «Борель». Вскоре его посвятили в подробности очередного заговора мадзинистов: политические эмигранты организовали за границей экспедиционный корпус, который должен был в октябре вторгнуться из Савойи и Женевы в Пьемонт и произвести там переворот. Во главе корпуса стоял генуэзский генерал Раморино, прославившийся участием в польском восстании. Гарибальди, как опытному моряку, поручили готовить восстание в королевском флоте. С этой целью он поступил простым матросом на корабль «Эвридика» 27 января 1834 года.

Гарибальди с нетерпением ожидал сигнала к восстанию, но, по неизвестной для него причине, оно все время откладывалось. Как он узнал впоследствии, виной всему был сам генерал Раморино: не веря в успех экспедиции, он намеренно оттягивал ее.

3 февраля 1834 года Гарибальди перешел на фрегат «Де Женей», стоявший в Генуэзском порту. Он надеялся, что на этом фрегате, где служило много его приятелей, легче всего будет поднять восстание.

Наконец условный сигнал получен! Вечером 4 февраля заговорщики должны собраться на площади Сарцана, атаковать казарму и овладеть всей Генуей. Одновременно моряки должны захватить корабли.

Не желая подводить товарищей, Гарибальди решил съездить на берег — лично проверить все на месте. Добравшись до площади Сарцана, он стал там прогуливаться. К его изумлению, заговорщики не показывались. Он прождал около двух часов; уже стемнело. Сжимая в карманах рукоятки двух пистолетов, Гарибальди нетерпеливо вглядывался в одиноких прохожих, торопливо пересекавших площадь. Наконец он случайно увидел одного из знакомых и узнал от него, что в городе идут аресты, что к площади стягиваются войска, что савойская экспедиция сорвалась, а Раморино распустил свой отряд… Все еще не веря, в сильном волнении Гарибальди продолжал бродить по площади. У мальчика, продававшего газеты, он купил свежий номер «Гадзетта ди Дженова». Вот что он прочел: «Правительство его величества давно уже знало о подготовке революционерами восстания в Савойе. Это восстание было организовано изгнанниками-итальянцами при содействии польских эмигрантов, живущих в Бернском кантоне. Было известно, что в кантонах Во и Женевском есть склад с несколькими тысячами ружей… В условленный день поляки уже находились на швейцарском берегу Женевского озера. Однако их товарищи, узнав об энергичных мероприятиях савойского губернатора, не только отказались сами выехать, но и не дали полякам оружия из склада и помешали им отплыть на зафрахтованных судах. Тогда поляки двинулись в Нион… и причалили к женевскому берегу в двух милях от границы Савойи (возле Бельрив). 1 февраля эта шайка, состоящая из 300 человек, была разоружена и арестована…»

Итак, все кончено! Оглянувшись, Гарибальди заметил вдали патрули солдат и понял: еще немного — и он погиб! Он бросился в первую попавшуюся фруктовую лавку. Продавщица, которой он чистосердечно рассказал все, обещала ему помочь. («В те дни и много лет спустя, — замечает по этому поводу Джесси Марио, друг и биограф Гарибальди, — ни разу не случалось, чтоб генуэзец, а тем более генуэзская женщина отказали в защите и помощи патриоту, преследуемому королевскими войсками».) Она спрятала его в своей каморке, а когда наступила ночь, принесла ему крестьянское платье. Гарибальди очутился на большой дороге. Куда идти? Ориентировавшись, он решительно двинулся по направлению к родной Ницце. Гарибальди шел напрямик, по садам и оврагам, перелезая через колючие изгороди и перепрыгивая через канавы. «К счастью, — шутливо замечает он в «Мемуарах», — я привык к таким упражнениям. После часа гимнастики я миновал, наконец, последний сад и перебрался через последнюю стену, преграждавшую мне путь». Затем он стал взбираться на горы Сестри. Днем он спал, ночью шел. Через десять суток Гарибальди очутился в Ницце. Оборванный, измученный, почти неузнаваемый, явился он к своим родителям.

Гарибальди горячо любил и уважал свою мать. Роза Раймонди была красивая женщина, простая в обращении, с приветливыми и скромными манерами. В отличие от многих женщин своего времени она получила некоторое образование, много читала и была в курсе политических событий. Ее сильно тревожила рано обнаружившаяся у Джузеппе склонность к мореплаванию. Время было неспокойное (наполеоновские войны). Желая спасти сына от всевозможных опасностей, мать наметила для него более мирную карьеру, и муж с ней согласился. «Если мой отец, — говорил Гарибальди, — не дал мне более разностороннего воспитания, если он не обучил меня гимнастике, фехтованию и прочим физическим упражнениям, то виной этому было то, что тогда предпочитали делать из молодых людей монахов и юристов, чем достойных граждан, способных служить своей угнетенной стране…»

Отец Гарибальди — «падрон Доменико», как обычно называли его портовые моряки, был добродушным и недалеким человеком, по развитию стоявшим много ниже жены[11]. Все его помыслы ограничивались корабельной службой и семьей. Специального образования он не получил и научился морскому делу на отцовских судах. Оставшись сиротой, он продолжал работу отца: снаряжал небольшие суда и сам ходил на них между портами Средиземного моря. В дальние плавания из-за недостатка знаний, а может быть, и смелости, он не решался отправляться. Всю жизнь он оставался скромным каботажным капитаном, предпочитая небольшие рейсы и свою уютную тартану «Санта Репарата».

Легко представить ужас и гнев капитана Доменико, когда он узнал об участии сына в антиправительственном восстании. В сильной ярости он стал бранить и упрекать Джузеппе. Мать рыдала и на коленях умоляла сына «явиться с повинной к начальству»: она надеялась, что этим он спасет свою голову. С горечью слушал Гарибальди родителей, которые не понимали воодушевлявших его великих порывов. Он вышел в сад, где протекло его детство, и, усевшись на скамью, глубоко задумался.

Гарибальди страстно любил родную Ниццу и ее изумительные окрестности. Он снова увидел тройной венец дальних гор, нежную, яркую зелень цветущих холмов, с вершин которых часто любовался смутными очертаниями далекой гористой Корсики, парусами судов, бороздивших блестящую поверхность моря, и предался воспоминаниям о своем детстве…

Море неудержимо влекло к себе маленького Пеппино, и он часто удирал из дому к морскому берегу. Мальчик любил валяться на песке, болтать с матросами и рыбаками, которые сушили сети и вытаскивали на берег барки. Здесь же он впервые научился ловко взбираться по канатам и реям рыболовных судов. Это искусство пригодилось в дальнейшем, когда он стал участвовать в морских сражениях: он прекрасно наблюдал за передвижением судов неприятеля. С детских лет вода была его стихией. Он сам говорил, что «не помнит того времени, когда он не плавал бы, как рыба». С раннего детства отличался физической силой и бесстрашием. Восьми лет от роду Пеппино Гарибальди спас тонувшую прачку. Когда ему было тринадцать лет, он вытащил из воды нескольких товарищей, лодка которых перевернулась. Как только Гарибальди научился владеть ружьем, он стал часто ходить к склонам Монбороне и Монгроссо в поисках куропаток. Большой радостью в жизни мальчика было начало ловли тунца в соседнем порту Виллафранка, откуда ежегодно вывозились тысячи бочек этой вкусной рыбы из породы макрелей.

О том, где и чему он учился, Гарибальди, к сожалению, рассказывает мало. Вот что он пишет в «Мемуарах»: «Моими первыми учителями были два священника. Я думаю, что своим низким умственным и моральным уровнем итальянское племя обязано главным образом этому вредному обычаю… Я сохранил нежное воспоминание о третьем моем учителе, синьоре Арене, преподававшем мне итальянский язык, каллиграфию и математику. Своими немногими познаниями я обязан более всего ему, человеку светскому; в особенности я благодарен ему за то, что он обучал меня родному языку и римской истории».

Следует отметить, что Гарибальди на всю жизнь сохранил живейший интерес к литературе. Он декламировал на память поэмы (например, «I Sepolcri» Фосколо), целые главы из «Илиады» Гомера, «Божественной комедии» Данте, «Освобожденного Иерусалима» Торквато Тассо…