Евгений Решетов - Игра для иллюзиониста

• Название: Игра для иллюзиониста
• Автор: Евгений Решетов
• Жанр: Фэнтези

Всё началось внезапно, водоворот Игры стремительно закружил меня. Я даже не мог себе представить, что окажусь втянут в цепочку событий в ходе которых обрету силу художника, схлестнусь с грозными противниками, познаю горечь потерь и буду разрываться между двумя прекрасными девушками.

---

   Чуть передохнув Кравус продолжил:

   - Хм... модуль эмоций, пожалуй, одно из самых сложных творений магии художников. У него принцип действия такой же, как у модуля движения, но если встроить в модуль движения какое-нибудь действие, например кивок головой, довольно просто, то вот встроить эмоции в модуль эмоций довольно сложно. Вспомним, из чего состоит модуль, а состоит он из ячеек, в каждой из которых, заложено какое то действие или эмоция. Какого цвета струной мы заполним эту ячейку, и зависит характер этого действия, если черной струной, то атака, если белой, то защита, если ячейка будет заполнена поровну черной и белой струной, то это будет любое другое действие не относящиеся к атаке или защите. С эмоциями, почти то же самое, но здесь важны пропорции черной и белой струны, например если в ячейке большая доля присутствия черной струны, то это будет более агрессивная эмоция.

   Учитель Кравус замолчал, пристально посмотрел на своих учеников, затем спросил:

   - Все вспомнили материал второго цикла обучения?

   - Все, - раздались крики в аудитории.

   - Свободны.

   Я шел домой и думал о том, что мне осталось учиться в школе магии еще два цикла, включая уже начавшийся, и что как только я закончу учебу, мне тут же прекратят платить стипендию. Каким бы гавнюком не был наш король, но он исправно снабжал школу деньгами. Куда податься? Где найти работу иллюзионисту? Можно конечно показывать фокусы на рынке, но этим в нашем городе много не заработать, да и гордость не позволяет. Может податься в империю? Там народ живет богаче и сытнее. Время подумать над дальнейшей судьбой у меня есть, но все же стоит задуматься о первых шагах.

   Как-то незаметно я покинул Золотой квартал, об этом мне просигнализировал грустный взгляд "Петра", все так же непреклонно охраняющего вход в "Рай". Толпа оборванцев никуда не делась, но ее состав поменялся. Серость и убогость трущоб еще ниже опустили планку моего настроения. Шныряющие тут и там нищие, не приставали ко мне с просьбами о подаяниях, уже зная, что я еще тот "богач". Неосторожный шаг и я чуть не свалился в помойную канаву. Сидящий на ступеньках древней халупы, полуголый старик жизнерадостно заржал. Я раздраженно поморщился и опустил глаза. Еще не хватало навернуться. Шаг за шагом, я приближался к своему жилищу. Вдруг, что-то пронеслось у меня над головой. Ворона кинула орех на твердую землю. Спустя миг она приземлилась возле расколовшегося плода. Ошибка, подумал я. Оборванный мальчуган, карауливший в дверях дома, запустил в нее камень, посмотрел на меня жадными глазами и бросился к добыче.

   Я снова продолжил свое неспешное передвижение, тщательно изучая землю, перед тем как поставить на нее ногу. В случае перелома, вывиха, или другой какой-либо травмы, никто мне не поможет, скорее добьют и вывернут карманы. Мир трущоб жесток. Здесь не было, магазинов, аптек, больниц, только иногда забредающие отряды стражи. Большая часть населения города воспринимала выходцев с окраин как паразитов, или скорее как рабочую скотину, такую же бесправную и бессловесную. Если трущобы наполнялись бунтарским шепотом, то сталь и магия быстро устраняли недовольных, а вместе с ними и простых мирных людей, безропотно тянущих свою лямку.

   Я приближался к городской стене, самая окраина трущоб. Мой путь подходил к концу. Я оторвал взгляд от серой, прокаленной солнцем земли, и увидел около двери в мой одноэтажный деревянный дом с прохудившейся крышей, лежащий на земле силуэт. Подойдя ближе, я узнал в нем отца. Судя по тому, как мелко подрагивали его веки, он уже успел раздобыть наркоты. Я взвалил его на плечо и потащил домой, со скрипом открыл дверь из тонкой фанеры. Она не была предназначена для того чтобы грабители не могли проникнуть внутрь жилища, ее функция заключалась в том, что бы пыль, ветер, да и часть вони не попадали в дом. Частную собственность в трущобах защищала только репутация ее владельца. Украсть можно было все что угодно, но очень часто за этим следовала расплата. Слухи мгновенно разносились по трущобам, и что-то утаить было очень проблематично.

   Стоя на пороге, я в очередной раз пробежал глазами по внутреннему убранству дома. Голые, деревянные стены со следами гниения. Закопчённый очаг, на котором мы готовили еду в чугунном котелке. Старый, рассохшийся шкаф с постоянно отрывающимися дверцами. Квадратный стол с глубокими зарубками на деревянной поверхности. Три колченогих стула и две кровати. Я усмехнулся, вспомнив, что когда мы жили втроем, то Галану приходилось спать под столом. Площадь дома была очень мала.

   Я сделал несколько шагов, уложил отца на дырявый матрац, лежащий на кровати, взял ненадежный стул и сел рядом. Люди говорили, что я больше похож на мать, и я был с ними согласен. Когда-то красивое лицо моего отца сейчас заострилось и напоминало маску, которую кладут на лица усопшим. Его нос напоминал скалу, нависшую над входом в пещеру, в темноте которой скрывались редкие желтые зубы. Серые губы, тонкими линиями обозначали очертания горькой улыбки, возникшей после смерти матери, а обтянутые бледной кожей скулы больше подходили покойнику.

   Я смотрел своими черными глазами на скрючившегося на матраце отца и не мог поверить, что не так давно это был гордый гвардеец короля. Одним из самых важных событий в последний год своего пребывания на посту гвардейца, отец считал мое поступление в школу магии. Когда он узнал что у меня дар иллюзиониста, то был страшно разочарован, но все же настоял на операции, которая позволила мне поступить в школу магии. Хотя я, видя состояние отца, уговаривал его, отдать меня в военную школу. Тогда, отец сказал мне: "Сынок, я сам научу тебя стрелять и сражаться клинком, но я никогда не смогу научить тебя, быть магом". Он поступил так, как и сказал. Отец начал учить меня стрелять из винтовки, пистолета, учить сражаться саблей. Но все оборвалось в один день, день свержения короля Миртвана...

   Я посмотрел на часы и засобирался на дополнительные занятия по иллюзиям. Слабенький чай и кусок черствого хлеба, весь мой обед. Меня согревала мысль, что я скоро получу стипендию, и тогда можно будет устроить небольшое послабление, купить нормальной еды. Похоже в этом месяце, на черный день не удастся отложить. После нехитрой еды, моя рука сама потянулась к трещине в полу. Тайник, содержащий всего пару лир. Огромным усилием воли, я справился с взбунтовавшейся конечностью.

   Покончив со сборами, я вышел из дома. На улице царили сумерки, хотя до вечера оставалось еще пару часов. Солнце не могло пробиться сквозь густо застроенный многоэтажными домами город. В воздухе витал сладкий запах фруктов, которые домохозяйки выращивали на своих балконах и крышах. Мне всегда нравилось это время дня, когда отцы семейства после тяжелого трудового дня, возвращаются домой, и трущобы замирают в тревожном ожидании ночи. Ночи убийств, грабежей и порока. В эти несколько часов спокойствия, я чувствовал какой-то внутренний уют и причастность к чему-то огромному.

   Во время своего неспешного перемещения по улицам трущоб, я обратил внимание на то, что палатка воздушного флота все так же стоит на своем месте, только не было видно орущего юнца. Наверно он понял всю безнадежность своих криков и скрылся внутри брезентового убежища. И все же надо отдать ему должное. Агитировать в трущобах, это надо иметь смелость, хоть внутренняя стена и недалеко, но хрен кто придет на помощь. Тем более что на улицах в это время уже почти никого нет. Сумерки едва-едва накрыли город, а трущобы уже вымерли, только приглушенный свет в домах свидетельствовал о том, что здесь кто-то живет.

   Вдруг изнутри палатки раздались крики о помощи и до меня донеслись звуки борьбы. Я остановился, но не спешил на помощь кричащему. Первая заповедь улиц, думай, а потом делай. Неожиданно из палатки выбежал утренний крикун и, не разбирая дороги, помчался, куда глаза глядят.

   Какого хера? Что произошло? Я вытащил из кармана шестизарядный револьвер отца, который он еще не успел заложить в ломбард, и направился к палатке. Юнец сбежал, следовательно, хозяина нет. Может, удастся чем-нибудь поживиться? Жизнь в Лобене отучила меня от некоторых заповедей модной ныне христианской религии. Не убий, не укради - это было не про меня.

   Я крадучись подошел к палатке, откинул брезентовый полог и уставился на двух оборванцев, одетых в засаленные робы рабочих сталелитейного завода. Они деловито копошились в вещах покинувшего поле бое юнца и не замечали меня. Все честно, грабь награбленное.

   - Кхем... Кхем... - покашлял я, привлекая внимание грабителей.

   Мужики резко обернулись. В руке одного из них блеснул нож.

   - Это наша добыча, - проговорил один из оборванцев, низким, хриплым голосом, и уставился на меня тяжелым взглядом.

   - Уже не ваша, - произнес я, демонстративно пошевелив рукой с зажатым в ней револьвером.