Татьяна Русуберг - Глаза ворона

• Название: Глаза ворона
• Автор: Татьяна Русуберг
• Издательство: Астрель
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-40616-4

Черный маг похитил мальчика, забрал у него имя и дал другое — Никто.

Маг сделал Никто лучшим в мире убийцей и послал к нему ворона. Волшебная птица выклевала глаза Никто и дала ему взамен два всевидящих черных камня, а вместо сердца — осколок гранита, твердый и холодный как лед…

Люди Потерянных земель думали, что все это — просто страшная сказка.

Но правда оказалась еще страшнее…

---

На миг Токе представилось лицо Кая таким, каким он видел его во время пытки фанг: осунувшееся, смертельно-бледное, с глазами — провалами в беспросветную бездну страдания. Он вспомнил, как снежно-белая голова в отчаянии билась о борт; как жилы на тонкой шее напрягались в заглушённом кляпом, бесконечном крике; как худое тело сотрясала мелкая страшная дрожь…

Токе помотал головой: «Если Кай и был черным магом, то либо безумцем, либо последним неудачником. Допустим, ему отчего-то приспичило уничтожить оказавших ему гостеприимство людей. Зачем тогда суетиться, вызывая пыльную бурю, потом пустынного демона и, наконец, гайенов — как бритых, так и покрытых шерстью, — когда при такой-то силище ему небось достаточно было бы пальцем шевельнуть — и все они рассыпались бы пылью?

Нет, ерунда какая-то получается! Ну какой из Кая колдун! Стал бы он тогда меня из беды за шиворот вытаскивать и издевательства „псов“ терпеть наравне со всеми? Глупо искать оправдание случившемуся в игре сверхъестественных сил. В жизни все гораздо проще и страшнее. Караван вырезали гайены, и они же Майкен убили. Только вот я должен был им помешать — и не смог. Слаб был, неумел, медлителен — потому и не смог. И еще: если бы Кай не увел меня тогда от каравана, если бы не задержал, встав у меня на пути… Кто знает, может быть, я еще успел бы… еще успел бы…»

Сцена схватки за Майкен вновь и вновь проносилась перед внутренним взором Токе. И постепенно крепла его уверенность в том, что, окажись он на месте парой минут раньше — пока еще жива была Назанин, пока еще не пал раненый Аркон — все, все! могло бы сложиться по-другому. Воспоминания о том, что произошло после того, как схватка была окончена — бесславно для него, — Токе поначалу гнал от себя. Он вообще мало что помнил о тех первых днях на корабле гайенов, когда Майкен была еще жива, и ее поруганное тело, ее дикий взгляд затравленного животного все время находились у него перед глазами. И он ничего не мог сделать.

Место, где Токе пребывал тогда, больше всего было похоже на Лимб — то промежуточное ледяное пространство, которое, по верованиям его народа, отделяло мир живых от царства мертвых. Пустота, заполненная призраками, в которой заблудился его дух, тень среди теней… Странно, но именно смерть Майкен вернула Токе. В одной страшной судороге боли он снова оказался среди живых. И он кричал — кричал, проклиная эту жизнь, не зная, зачем снова вернулся в мир. Но со временем знание пришло.

В нем будто распрямилась сжатая до смертельного напряжения пружина, и страшные картины, загнанные в самый дальний уголок сознания, вырвались на волю и захлестнули его. Он страдал, но заставлял себя вспоминать все, до последней мелочи, снова и снова. Все, на что принуждал его смотреть сквозь бессильные слезы человек с собачьей головой на кисти. И каждый раз, когда Токе казалось, что больше он не выдержит, что сердце его лопнет от невыносимой боли, он повторял про себя имена, данные им тем пятерым гайенам, что мучили и убили его любовь. Вихлястый. Амбал. Улыба. Кривой. И наконец, Собачья Голова. И каждый раз к этим именам он добавлял два слова: «ненавижу» и «убью». Это были не просто слова, которые помогали ему выжить. Это была клятва.

Как часто, когда глаза Токе украдкой скользили по узкому лицу Кая, избегая его взгляда, ему хотелось произнести ту же страшную клятву и добавить имя бывшего друга. Труса, виновного в роковом промедлении… Но потом он вспоминал ровное биение сердца под своей дрожащей ладонью, крепкую хватку на своем ремне, не давшую свалиться с лошадиной спины во время бегства от демона; вспоминал обещание, данное Майкен, и ее прощальный жест, обращенный не только к нему, но и к человеку, перед которым она когда-то испытывала ужас… Токе не был уверен, что девушка хотела сказать этим жестом: перед смертью ум ее явно помутился. Хотела ли она напомнить о данном им обещании? Или указать на своего убийцу? Ответа на этот вопрос он никогда уже не узнает…

— Слушай, не терзай ты так себя, — донеслось вдруг до Токе в ту даль, куда завели его неотвязные мысли. — Жизнь за тебя это сделает.

— О чем это ты? — настороженно бросил он Аркону через плечо.

— О чем, о чем… Ты ведь о ней думаешь, верно? Себя винишь? Думаешь, я дуболом тупой, не понимаю? — Токе захотелось взвыть, но он смолчал и только закусил губу, надеясь, что на этом Арконова тяга к задушевным разговорам исчерпает себя. Но не тут-то было. Парень не только не заткнулся, он начал философствовать. — Вина — она как мешок, набитый камнями. Поставь его на землю, и тебе сразу станет легче. Майкен никто не мог спасти: ни ты, ни я, ни даже наш белогривый друг. Что случилось — случилось, с этим придется смириться…

— Друг! — фыркнул, не выдержав, Токе. — Он даже не попытался!

— Может быть, это потому, что он был слишком занят, спасая тебя?

У Токе от неожиданных слов Аркона перехватило дух, и несколько мгновений он вместо ответа только беззвучно открывал и закрывал рот. Он был рад, что связанные спутники не могли видеть его лица.

— Да он… Он собственную задницу спасал, вот что! — наконец удалось выдавить ему.

— Ну, в этом парень не слишком преуспел, ты так не считаешь? — ехидно заметил Аркон. — Зато, когда мы корабль волоком тащили, он мне не дал упасть: ни на песок, ни духом. И за дурака Маджара заступился. А гайена этого как здорово уделал! Хрясь — и нож в сердце! Это даже было красиво… В общем, белогривый оказался совсем даже ничего, хотя поначалу я его не понял…

— Да что ты его все нахваливаешь?! — не выдержал тут Токе. — Он тебя что, сватом ко мне заслал?

— Зачем сватом? — ухмыльнулся Аркон. — Вы же уже женаты — под одной шкурой спали…

Ответ Токе последовал незамедлительно: он изловчился и лягнул идущего сзади пяткой в коленку. Тот охнул и упал бы, не удержи его шест и плечи троих товарищей. К ним тут же подлетели гайены и быстро навели порядок тупыми концами копий. Но блаженная тишина продолжалась недолго. Над ухом Токе опять послышался шепот:

— Ну ладно, извини, друг. Мама мне всегда говорила, что язык меня погубит.

— Мудрая, видно, была женщина, — нехотя отозвался Токе.

— Не знаю. Три раза замужем была, и все трое ее колотили…

— Вот за мудрость и колотили, — вздохнул Токе, поняв, что от Аркона ему не отвязаться.

Однако он ошибся. Маленькая колонна увидела-таки конец своему путешествию, и все притихли. Северный вход в Церрукан назывался по старой памяти Степными Воротами. Они были скрыты в коридоре, образованном внутренней и внешней стенами города-крепости, и напоминали от этого вход в домик гигантской улитки. Аркон успел поведать Токе, что коридор назывался захабом и в случае нападения затруднял врагу подступ к воротам. Пленники гайенов находились сейчас как раз в устье захаба, в тени двух высоченных стен с узкими прорезями бойниц поверху. Не хотел бы Токе оказаться здесь в роли атакующего город: вряд ли у кого-то были шансы выжить в этом коридоре смерти, под градом сыплющихся сверху стрел, камней и ливнем кипящей смолы.

Но в этот ранний утренний час здесь все было тихо. Только над воротами показались двое одетых в синее стражников: их приближение заметили. Украшенные вычурным медным литьем створки были огромны, под стать стенам: в них могли бы без труда разъехаться два фургона. Когда их маленький отряд подошел к воротам, Собачья Голова выступил вперед и перекинулся со стражами несколькими словами по-церрукански. Токе не очень хорошо знал этот язык: так, подхватил кое-что у отца и караванщиков. Он понял только, что гайена спросили о том, кто они и что им надо в городе. «Рабов торговать», — ответил тот. Токе сжал зубы: ну вот, для всех он уже просто раб. Но он стерпит и это, лишь бы выжить и осуществить свою месть!

Ворота медленно открылись, и пленников завели внутрь. Однако вместо городских построек Токе увидел только еще один коридор, завершавшийся тяжелой чугунной решеткой.

Тут их обступила стража. Церруканцы оказались такими же смуглыми, как гайены, но на этом сходство заканчивалось. Лица у них были длинные, с мясистыми горбатыми носами, полными губами и живыми выпуклыми глазами, карими или янтарными. Все носили одинаковую пропотевшую синюю униформу и стальные шлемы с гребнем по центру. Один из «синих плащей», как про себя прозвал стражников Токе, подошел к голове колонны со странным, напоминающим толстый серебряный жезл предметом в руках. Этот воин был, вероятно, выше рангом, чем остальные. Его кряжистый корпус защищал полный доспех, а шлем увенчивал султан из красных перьев. Токе хмыкнул: в родных горах такое даже женщина на себя не нацепила бы. Гайены, впрочем, оказывали воину в перьях должное уважение и безропотно позволили ему помахать жезлом перед их носом. Когда все надсмотрщики прошли странную процедуру, оперенный страж принялся за рабов.