Виктория Холт - Счастье и тайна

• Название: Счастье и тайна
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: Панорама
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-7024-0108-5

После четырех лет учения во Франции зеленоглазая красавица Кэтрин, натура пылкая и незаурядная, возвращается в мрачный отцовский дом. Ей, выросшей без матери, всегда так не хватало домашнего тепла… Знакомство с Габриелом Рокуэллом развеяло томительное чувство одиночества. В нем было что-то печальное, вызывающее желание заботиться о нем. И Кэтрин соглашается выйти за него замуж.

В поместье Габриела она постоянно чувствует присутствие какой-то враждебности. Кто-то явно желает ей зла. Но кто и почему?.. Вместе с героиней этого увлекательного, полного тайн романа читатели найдут ответы на эти вопросы.

---

— Но вы уже не ребенок! — вспылила я. И, сама удивляясь своей вспышке, пришла к выводу, что мне просто захотелось защитить его от него самого. Хотелось придать ему сил, чтобы он ничего не боялся.

— Некоторые люди до самой смерти остаются детьми!

— Смерть, — воскликнула я. — Ну почему вы постоянно говорите о смерти?

— Да, действительно… Наверное, потому, что хочу прожить в полную силу каждую минуту своей жизни.

Тогда я не поняла, что он имел в виду, и попросила его рассказать побольше о своей семье.

— Моя сестра Рут управляет хозяйством, и до моей женитьбы будет продолжать это делать. А потом, конечно, это будет обязанностью моей жены; я ведь единственный сын, и когда-нибудь поместье будет моим.

— Когда вы говорите о поместье Ревелз, в вашем тоне столько почтения.

— Это мой дом.

— И все же… — Я собиралась уже сказать, что он, наверное, рад, что уехал оттуда. — Вы, кажется, не торопитесь туда возвращаться.

Но он не заметил даже, что я прервала его. Как бы про себя он пробормотал:

— Это должен был быть Саймон.

— Кто такой Саймон?

— Саймон Редверз. Что-то вроде кузена. По бабушке — она сестра моего отца — он Рокуэлл. Он вам не очень понравится. Но вы будете редко встречаться. Мы в Ревелз не очень часто общаемся с обитателями поместья Келли Гранж.

Он проговорил все это так, будто был уже полностью уверен, что я выйду за него замуж, и в один прекрасный день его дом станет моим домом.

Иногда я думала, что Габриел умышленно описывал мне свой дом и семью так ярко, что в моем представлении постепенно оживала картина, полная очарования, — может быть, не во всем приятная, но от этого не теряющая своей привлекательности.

Мне уже хотелось увидеть эту груду камней, из которых триста лет назад был построен дом. Хотелось увидеть развалины, которые с балкона уже не казались развалинами, а принимали вид старинного монастыря, потому что большая часть внешней постройки уцелела.

Я проникалась жизнью Габриела. Мне казалось, что если он уедет, меня ждет безнадежное одиночество и недовольство жизнью и я все время буду жалеть об этом.

Однажды солнечным днем я вышла из дома, Фрайди бежала за мной по пятам, и, я, как повелось, встретила Габриела на вересковой пустоши. Мы сели, прислонившись к валуну, а Фрайди растянулась перед нами на траве, наклонив голову набок и глядя то на меня, то на него, как бы следя за разговором. Она была наверху блаженства, и мы знали: это потому, что мы вместе.

— Есть одна вещь, о которой я не рассказал вам, Кэтрин, — сказал Габриел.

Я почувствовала облегчение. Я поняла, что наконец он хочет рассказать мне о том, что уже столько времени мучило его.

— Я хочу услышать от вас, что вы согласны выйти за меня замуж, — продолжал он. — Вы ведь пока не ответили. Я вам не безразличен, вам хорошо со мной. Ведь правда, Кэтрин?

Я посмотрела на него и опять увидела, что между бровей у него залегла морщинка. У него был расстроенный вид, и я вспомнила те минуты, когда он, казалось, забывал о причине своей грусти, сбрасывал с себя уныние и становился веселым. И мне так захотелось прогнать из его жизни эту грусть, сделать его счастливым — так же, как я сделала здоровой Фрайди!..

— Конечно, вы мне не безразличны. И нам хорошо вместе. Если вы уедете…

— Вы будете скучать без меня, Кэтрин. Но не так сильно, как я без вас. Я хочу, чтобы вы поехали со мной. Я не хочу уезжать без вас.

— Почему вы так настаиваете, чтобы я ехала с вами?

— Как почему? Вы же знаете. Потому что я люблю вас и не хочу расставаться с вами.

— Но может быть, есть еще какая-нибудь причина?

— Какая же может быть еще причина? — спросил он, при этом избегая смотреть мне в глаза, и я поняла, что очень многое о его доме и о нем самом мне еще предстоит узнать.

— Вы должны рассказать мне все, Габриел. — Слова эти вылетели как бы сами собой.

Он придвинулся ко мне и обнял меня.

— Вы правы, Кэтрин. Есть вещи, которые вы должны знать. Без вас я не буду счастлив, а ведь мне… осталось совсем немного.

Я отпрянула.

— Что вы имеете в виду? — требовательно спросила я.

Он сел и, глядя в пространство перед собой, сказал:

— Мне осталось жить несколько лет. Я уже знаю свой смертный приговор.

Меня опять охватило раздражение, я просто не могла уже слышать его разговоров о смерти.

— Оставьте этот трагический тон и расскажите подробно, что все это значит.

— Все очень просто. У меня слабое сердце — это наследственное. Мой старший брат умер молодым. Моя мать умерла при родах, ее больное сердце не выдержало нагрузки, когда я появился на свет. Я могу умереть завтра… или через год, через пять лет. Но надеяться на большее нельзя.

Мне хотелось успокоить его, и он прекрасно видел, какое впечатление на меня произвели его слова, поэтому он задумчиво продолжал:

— Мне осталось не так уж много, Кэтрин.

— Не говорите так, — горячо возразила я. Я встала, чувства переполняли меня, я больше не могла ничего сказать. Я быстро пошла вперед. Габриел догнал меня и пошел рядом. Мы оба молчали, Фрайди бежала впереди, озабоченно оглядываясь на нас, склонив голову набок, и ее глаза умоляли нас, чтобы мы были по-прежнему веселы.

В эту ночь я почти не спала. Я не могла думать ни о чем, кроме Габриела, и о том, как я ему нужна. Так вот что делало его таким не похожим на всех, кого я знала: ведь я еще не встречала человека, приговоренного к смерти. Я так и слышала его голос. «Я могу умереть завтра… через год… или пять лет. Но надеяться на большее нельзя».

Я видела эти печальные глаза и вспоминала те моменты, когда он бывал счастлив. Я могла сделать его счастливым, сколько бы ему ни осталось жить — и только я! Как я могла забыть об этом? Как я могла отвернуться от человека, который так нуждался во мне?

В то время я была еще так неопытна, я не могла разобраться в своих чувствах. Я только знала, что если Габриел уедет — мне будет не хватать его. Он привнес в мою жизнь новые интересы, заставив меня забыть мрачный отцовский дом. Мне нравилось ощущать интерес к себе со стороны другого человека, который восхищался мной, особенно после равнодушного отношения моего отца и насмешек Фанни.

Возможно, я была влюблена. А может быть, в основе моих чувств к Габриелу лежала жалость. Но как бы то ни было — к утру я решилась.

Оглашение прошло в деревенской церкви, и Габриел уехал в Керкленд Ревелз, как я полагала, чтобы уведомить семью, а я тем временем занялась приготовлениями к свадьбе.

Перед отъездом Габриел официально попросил у отца моей руки. Отец был немного ошарашен таким развитием событий. Он заколебался, напомнив Габриелу, что я очень молода и что мы совсем мало еще знаем друг друга. Но поскольку я предвидела, что события могут принять такой оборот, я просто-напросто убедила отца, что твердо решила выйти замуж.

Отец выглядел обеспокоенным. Я-то знала: ему бы хотелось, чтобы дядя Дик был дома, чтобы посоветоваться с ним. Однако по-настоящему я не боялась, что встречу сопротивление. И действительно, спустя какое-то время отец сказал, что если я твердо решила, то пусть все будет по-моему. Затем он задал Габриелу несколько общепринятых вопросов относительно его положения и был вполне удовлетворен ответами. И здесь я впервые осознала, что войду в очень обеспеченную семью.

Мне так хотелось, чтобы дядя Дик был со мной. Я не могла себе представить, что его не будет на моей свадьбе. Мне кажется, я могла бы поделиться с ним своими переживаниями, и он, наверное, помог бы мне разобраться в них.

Я сказала Габриелу, как мне хотелось видеть на свадьбе дядю Дика, но при одной мысли об отсрочке он впал в такое отчаяние, что я сдалась. Это желание Габриела взять все от каждого прожитого часа так глубоко трогало меня, что я не могла позволить, чтобы что-то помешало ему получить то, чего он так ждал от меня — покоя и утешения. Кроме того, конечно, можно было написать дяде Дику, но у меня никогда не было уверенности, что он получит письмо вовремя. Когда я получала от него весточку, а это было довольно редко — он не любил писать письма, — то это не походило на ответ на те письма, что я ему писала, и мне оставалось только гадать, получал ли он их вообще.

Я не могла удержаться, чтобы не написать Дилис. «Случилось что-то необыкновенное! Я выхожу замуж! Как странно, что со мной это произошло даже раньше, чем с тобой. Я уже писала тебе об этом человеке — он тогда помог мне с собакой. Он живет в Йоркшире в прекрасном старинном доме около монастыря. Все произошло так быстро, что я сама даже не поняла, как это получилось. Не знаю, влюблена ли я в него. Я только чувствую, что не вынесу, если он уедет и я его больше не увижу. Ах, Дилис, все это так интересно! А до этого я была здесь просто несчастна. Ты не представляешь, что такое мой дом. Я сама забыла об этом за годы отсутствия. Это сумрачное место. И не потому, что здесь мало солнечного света, а потому, что люди здесь живут сумрачной жизнью».