Лэйни Тейлор - Дни Крови и Звездного Света

• Название: Дни Крови и Звездного Света
• Автор: Лэйни Тейлор
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Давным-давно, ангел и демон полюбили друг друга, и посмели мечтать о мире, свободном от войны и кровопролития. Это не тот мир. Художница и ученица монстров Кару наконец-то получила те ответы, которые так стремилась узнать. Кару знает кто она — и что она. Но с этим знанием приходит и иная правда, и девушка отдала бы все, чтобы изменить ее: она полюбила врага, и он предал ее, а мир пострадал из-за этого. В этом потрясающем сиквеле высоко оцененной книги «Дочь дыма и костей» Кару должна решить, как далеко она зайдет в стремлении отомстить за свой народ. Полные горя и красоты, тайн и сложных решений, Дни Крови и Звездного Света расставят Кару и Акиву по разные стороны баррикад, а старая как мир война вернется к жизни. Пока Кару и ее союзники собирают армию из монстров в стране пыли и звездного света, Акива готовиться к битве иного рода: битве за спасение. За надежду. Но может ли надежда возродиться из пепла их разбитой мечты?  

---

И вот теперь он стоял перед ними на коленях, но никто не смеялся. К нему подошел Иаил. Самодовольство исчезло с его лица, уступив место непреклонности. Шрам выделялся мертвенно-белой полосой на фоне красной от ярости кожи. Зири увидел, как Иаил собирается пнуть его, и свернулся, чтобы поглотить удар, и все же, тот отозвался болью в животе, выбив из Кирина весь дух.

Хватая ртом воздух, он рассмеялся.

— За что это? — спросил он, выпрямляясь. — Разве я тебя чем обидел...

Иаил пнул его еще раз. И еще. Зири разразился хохотом. Только, когда он начал харкать кровью, Иаил подошел достаточно близко, чтобы сорвать с его спины посох с кадилом. В его глазах читался триумф, и Зири впервые обжег страх.

— У меня тоже имеется привлекательнейшая история. Только моя правдивая. Я недавно повстречал вашего Военачальника с Бримстоуном, и я сжег их, как сжег твоих товарищей. И, насколько мне известно, они мертвы и исчезли навсегда, а это, — он поднял вверх кадило, — предназначается для кого-то другого. Итак... для кого?

Кровь удивительно громко застучала в висках у Зири. Он догадался, что же здесь произошло. Серафимы устроили засаду и поджидали химеру с посохом и кадилом, подбирающим души. Как сказал Волк, мятежники были призраками — теперь же они стали реальны. Он прежде времени открыл свои карты.

— Не понял, — Зири притворился озадаченным. — О ком это ты?

Иаил посмотрел вниз. Он поддел пепел кончиком своего меча.

— Ты мне скажешь, кто теперь воскреситель, — сказал он. — Чем раньше, тем лучше. Для тебя, разумеется. Что до меня, так я не против, если придется... слегка поднажать на тебя.

Что ж, это уже совсем не весело. У Зири не было опыта пыток, и когда он думал о них, то ему на ум приходило одно единственное лицо.

Акивы.

Зири никогда не забудет тот день. Агору, где собрался весь люд Лораменди, чтобы поглазеть, и любовник Мадригал тоже это видел. Серафим стоял на коленях, так же, как сейчас Зири, ослабевший от побоев и хамзасов, раздавленный горем. Покорился ли он тогда Волку? Зири так не думал. И, как ни странно, эта мысль придала ему сил. Если ангел смог выдержать пытки, то и он сможет. «Чтобы защитить Кару, а с ней и надежду химер», — подумал он. Ради этого он сможет вынести все, что угодно.

— Для кого? — вновь задал вопрос капитан.

— Подойди ближе, — ответил Зири, ухмыляясь кровавыми губами. — Я прошепчу тебе на ушко.

— Вот и славно, — Иаил был доволен. — Я боялся, что ты легко сдашься. — Он махнул своим солдатам.

Двое подошли к Зири, чтобы схватить его за руки.

— Держите его, — приказал он.

Иаил воткнул посох в черную землю и начал засучивать рукава.

— Сегодня я чувствую вдохновение.

44

ПОЗВОЛИТЕЛЬНАЯ РОСКОШЬ

— Я же сказала, ни один человек не пострадает, — голос Кару, охрипший от долгих споров, напоминал звериный рык. — Прежде всего. Ни один человек не пострадает. Точка.

Она ходила по двору. Химеры собрались в галерее и сидели на земле: одни грелись на солнышке, другие прятались в тени.

Тьяго на это ответил так, будто учил ее правде жизни:

— На войне, Кару, роскошь непозволительна.

— Роскошь? Под ней ты подразумеваешь — не убивать невинных? — он ничего не ответил. Именно об этом он говорил. У Кару скрутило живот в тугой узел.

— О, Господи, нет. Исключено. Кем бы они ни были, они не имеют никакого отношения к вашей... — Она осеклась. Поправив себя, продолжила:

— К нашей войне.

— Но, если они ставят под угрозу наше положение здесь, что же делать с ними. Ты должна осознавать риск, Кару.

Да разве ж она не понимала? Потому как, что не говори, а он был прав. Это только привлечет новых путешественников, которые будут рассказывать всякие небылицы, привлекая внимания СМИ, а те, в свою очередь, начнут штурмовать Казбу. И что тогда? Ей даже думать об этом не хотелось. Нагрянут военные. Несомненно. Возможно, когда-то россказни туристов о чудищах, живущих в пустыне, и не были бы восприняты всерьез, списаны на то, что те наверняка накурились гашиша. Но времена изменились. Итак. Что теперь?

— Может, они вовсе и не сюда идут, — сделала предположение Кару, что было очень сомнительно, и они оба об этом знали.

Снаружи было градусов сто жары, а вокруг на многие мили ни одного строения. Кроме того, даже отсюда было видно, что путешественники едва держатся на ногах.

Они еле-еле тащились на бархан, то и дело останавливались, положив руки на колени, чтобы глотнуть воды из фляги, а затем... мелкий согнулся пополам и тяжело задышал. Они были слишком далеко, чтобы до крепости доносились звуки, но было очевидно, что несчастные рискуют получить тепловой удар, если уже его не заработали. Пара долго находилась в полусогнутом состоянии, пока не начала двигаться дальше. Кару направилась к ним. Горе-ходокам нужна была помощь, но это было ох как далеко не то место, где они могли бы ее получить. Если бы они только знали, куда шли. Но даже, если и не знали, они явно были не в том состоянии, чтобы повернуть назад и убраться восвояси.

Тьяго был спокоен, всегда так раздражающе спокоен (до тех пор, во всяком случае, пока не выходил из себя), потому что туристы не представляли никакой опасности, с которой требовалось бы срочно разобраться. Он с удовольствием позволил им приблизиться. А что потом?

Яма?

У Кару вновь скрутило живот. Сегодня она могла услышать запах. Возможно, это из-за свежего корма — Баст*, наконец-то, сможет прогуляться с Волком. Кару уже наложила заклятие на ее новое тело, которое лежало сейчас у нее на этаже, а может быть это из-за ветра, одного из тех, что настойчиво дует куда угодно, кроме нужного направления. Возможно, это говорило, вот почуй это. Вот нюхай это, снова и снова.

Кару остановилась и встала перед Волком. Она расправила плечи и постаралась не дрожать, а изобразить из себя того, с кем считаются, и произнесла:

— Я собираюсь спуститься туда и помочь им, проведу их к задним воротам, в амбар, — там было прохладно и зернохранилище изолировано от крепости. Там же стоял и грузовик.

— Я дам им воды, они никого не увидят, а потом я отвезу их на дорогу.

Она замолчала. Кару слышала себя и знала, что ее голос звучит не так убедительно, как бы ей хотелось.

— Тебе ничего не придется делать, — сказала она, но голос ее сорвался, и она мысленно чертыхнулась. Просто идеально выбрано время, чтобы ее голос звучал как у пубертатного пацана.

— Я обо всем позабочусь.

— Очень хорошо, — сказала Тьяго. Он легко придавал своему лицу любое нужное ему выражение, в зависимости от ситуации. Кару казалось, что она даже могла разглядеть ниточки, за которые он дергает, чтобы эта маска хорошо держалась, и это приводило ее в бешенство. Разговаривать с ним, все равно, что бить кулаками о стену.

— Тогда действуй, — призвал он.

И она направилась в пустыню, стараясь сохранить хотя бы толику достоинства и не притопнуть ногой, словно беспомощный ребенок. Кару вышла за ворота, и здесь ветер оказался сильнее: гниль и разложение, зло и ошибочность. В яме гнили тела, и, если она не поможет им, путешественники, в конечном итоге, окажутся там же, и другие люди, которые случайно, на свою беду, будут бродить где-нибудь неподалеку рядом с этим Богом забытым местом. Что же она натворила, приведя повстанцев в этот мир?!

Но потом она вспомнила Эретц, и о том, какие перспективы ждали бы мятежников там, если бы она этого не сделала (да и, вообще, что бы ждало всех химер), и Кару больше не понимала было ли это все-таки правильно или нет. Ей хотелось верить, что им можно было доверять, что они могли бы обладать некой человечностью. Они были солдатами, но не безжалостными убийцами, и не дикими животными, чьи потребности и побуждения существовали вне пределов разумного. Она знала, что Амзаллаг никогда не будет никому вредить без веской причины, как и Белирос, или Зири, или большинство из них. Но едва она подумала о Разоре и его варварских замашках, то уже ни в чем не была уверена.

Кару пришлось напомнить себе, что нужно ступать по земле, когда она покинула Казбу; теперь ее первым порывом был полет. Как же она отвыкла от человеческого общества. Да и идти по зыбучей насыпи было совсем непросто.

Девушка осознала, что у нее не покрыта голова. Что, если путешественники узнают ее? Они могут подвергнуть себя серьезной опасности. Но, что ей оставалось делать?

Прошло немного времени, прежде чем ее увидели. Спускаясь по склону из крепости, она была единственным движением, которое сразу же бросалось в глаза. Они были все еще очень далеко от нее, чтобы хорошенько рассмотреть, но до Кару уже доносились окрики, и она остановилась, будто столкнувшись с препятствием. Зов о помощи разносился над скалами и кустарниками, звуча во всю мощь, но стихая на окраинах, становясь едва слышимым.