Дэвид Чалмерс - Сознающий ум. В поисках фундаментальной теории

• Название: Сознающий ум. В поисках фундаментальной теории
• Автор: Дэвид Чалмерс
• Издательство: Книжный дом «ЛИБРОКОМ»
• Жанр: Психология
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-453-00045-6 , 978-5-397-03778-5

Эта книга, впервые опубликованная в 1996 году, стала одним из самых заметных философских трактатов конца XX века. В наши дни уже не удастся найти серьезных работ по проблеме сознания, в которых не было бы ссылок на Чалмерса.

«Сознающий ум» — увлекательный философский рассказ о глубочайших парадоксах и тайнах сознания. Это провокативная работа, в которой сделана попытка обосновать «натуралистический дуализм», исходя из тезиса автора о нефизической природе сознания и его зависимости от функциональных схем в мозге. Чалмерс также утверждает, что его теория открывает новые перспективы для интерпретации квантовой механики и позволяет говорить о возможности сознательных роботов.

Ясность изложения, смелость идей, изобретательность мысленных экспериментов, точность рассуждений и широкая эрудиция автора делают эту книгу настоящим подарком для всех, кто интересуется философией.

---

В качестве иллюстрации возьмем утверждение «вода есть Н2O». Первичные интенсионалы «воды» и «Н2O» различны, и поэтому мы не можем априори знать, что вода есть Н2O; связанная с ними первичная пропозиция не является необходимой (она верна в тех центрированных мирах, в которых водянистая материя имеет определенную молекулярную структуру). Тем не менее вторичные интенсионалы совпадают, так что «вода есть Н2O» истинно во всех возможных мирах, если оно оценивается сообразно вторичным интенсионалам — то есть связанная с ним вторичная пропозиция является необходимой. Крипкеанская апостериорная необходимость появляется именно тогда, когда вторичные интенсионалы некоего утверждения фундируют необходимую пропозицию, а первичные — нет.

Рассмотрим по контрасту утверждение «вода есть водянистая материя». Здесь с «водой» и «водянистой материей» связаны одни и те же первичные интенсионалы, и поэтому при наличии у нас данных понятий мы можем априори знать об истинности этого утверждения. Связанная с ним первичная пропозиция необходима, так что данное утверждение оказывается необходимо истинным в эвансовском «глубоком» смысле. Вторичные интенсионалы, однако же, различны, поскольку «вода» трактуется в жестком смысле, а «водянистая материя» — нет: в мире, где XYZ — прозрачная, пригодная для питья жидкость, вторичный интенсионал «водянистой материи» указывает на XYZ, а вторичный интенсионал «воды» не делает этого. Связанная с данным утверждением вторичная пропозиция поэтому не необходима, и это утверждение не является необходимой истиной в более привычном смысле; оно будет примером крипкеанского «контингентного априори».

В общем, многие мнимые «проблемы», возникающие из этих крипкеанских выкладок, оказываются следствием попыток втиснуть двойственную картину референции в единое понятие значения или необходимости. От этих проблем обычно можно избавиться путем развернутых указаний на двумерный характер референции и детального определения, какое именно понятие значения или необходимости представляет для нас интерес[45].

Данную двумерную модель можно также использовать для характеристики семантики мышления, равно как и языка. В другом месте я обсуждаю этот вопрос гораздо более подробно (Chalmers 1994с). Этот аспект данной модели не будет играть большой роли в дальнейшем, но о нем стоит упомянуть, так как пару раз мы все же мимоходом столкнемся с ним. Главная идея очень сходна с той, о которой шла речь выше: при наличии у мыслящего индивида понятия мы можем приписать ему первичный интенсионал, соответствующий тому, что оно будет вычленять в зависимости от того, каким окажется актуальный мир, и вторичный интенсионал, соответствующий тому, что оно вычленяет в контрфактических мирах при условии того, что актуальный мир оказывается таким, каков он есть. При наличии убеждения мы можем сходным образом приписывать ему первичную и вторичную пропозиции (названные мной в другом месте «понятийным» и «реляционным» содержанием данного убеждения).

К примеру, такие понятия, как «Геспер» и «Фосфор», будут иметь разные первичные интенсионалы (одно выделяет вечернюю звезду в данном центрированном мире, другое — утреннюю звезду), но одинаковые вторичные интенсионалы (оба они выделяют Венеру во всех мирах). Мысль «Геспер есть Фосфор» будет связана с первичной пропозицией, истинной во всех центрированных возможных мирах, где вечерняя звезда есть утренняя звезда: факт информативности, а не тривиальности данной мысли соответствует факту контингентности этой первичной пропозиции, объясняющейся различием первичных интенсионалов двух этих терминов.

Первичная пропозиция в большей степени, чем вторичная, передает то, как выглядят вещи с позиции субъекта: она доставляет набор центрированных миров, признаваемых субъектом, имеющим убеждение, в качестве потенциального окружения, в котором он мог бы жить (будучи убежденным, что Геспер есть Фосфор, я признаю все те центрированные миры, в которых вечерняя звезда оказывается тождественной утренней звезде в окрестностях центра). Не очень сложно также показать, что именно первичная, а не вторичная пропозиция отвечает за когнитивные и рациональные отношения между мыслями. Поэтому естественно представлять первичную пропозицию в качестве когнитивного содержания мышления[46].

Логическая необходимость, концептуальная истина и представимость

Опираясь на эту модель, мы можем артикулировать отношения между логической необходимостью, концептуальной истиной и представимостью. Начнем с логической необходимости: это и есть необходимость в объясненном выше смысле. Утверждение логически необходимо, если и только если оно истинно во всех логически возможных мирах. Конечно, у нас есть две разновидности логической необходимости утверждений, зависящие от того, оцениваем ли мы истинность в возможном мире сообразно их первичным или вторичным интенсионалам. Мы могли бы назвать их соответственно необходимостью-1 и необходимостью-2.

Этот анализ эксплицирует логическую необходимость и возможность того или иного утверждения в терминах (а) логической возможности миров и (Ь) интенсионалов, определяемых терминами из этого утверждения. Интенсионалы я уже обсуждал. Что же касается понятия логически возможного мира, то оно относится к числу изначальных понятий: как и прежде, мы можем интуитивно представлять логически возможный мир как мир, который мог бы быть создан Богом (оставляя в стороне вопросы о самом Боге). Я не буду касаться болезненного вопроса об онтологическом статусе этих миров, но просто приму их как отправную точку, в качестве инструмента, так же как можно принять за отправную точку математику[47]. Если же говорить об объеме этого класса, то наиболее важным является то, что всякий представимый мир оказывается логически возможным — в самое ближайшее время мы более подробно обсудим это обстоятельство.

Что же касается концептуальной истины, то если мы отождествим значение с интенсионалом (первичным или вторичным), то будет несложно установить связь между истинностью по значению и логической необходимостью. Если утверждение логически необходимо, его истинность будет автоматическим побочным продуктом интенсионалов его терминов (и композиционной структуры данного утверждения). Нам не нужно будет отводить какую-либо дополнительную роль миру, так как интересующие нас интенсионалы будут удовлетворяться в любом возможном мире. Аналогичным образом, если некое утверждение истинно вследствие его интенсионалов, оно будет истинным в любом возможном мире.

Как и прежде, можно говорить о двух разновидностях концептуальной истины — в зависимости от того, отождествляем ли мы «значения» с первичными или вторичными интенсионалами, — параллельных двум разновидностям необходимой истины. Пока мы принимаем параллельные решения в двух этих случаях, положение концептуально истинно, если и только если оно необходимо истинно. «Вода есть водянистая материя» есть концептуально истинное и необходимо истинное утверждение в первом смысле; а «вода есть H20» — во втором. Только первая разновидность концептуальной истины будет, как правило, достижима априори. Вторая разновидность будет включать множество апостериорных истин, так как вторичный интенсионал зависит от того, каким окажется актуальный мир.

(Я не утверждаю, что значения могут корректно мыслиться только через интенсионалы. Значение — многогранное понятие, и некоторые из его граней могут несовершенно отображаться интенсионалами; поэтому не все согласились бы отождествить их, по крайней мере в некоторых случаях[48]. Скорее отождествление значения и интенсионала должно рассматриваться здесь в качестве своего рода условного соглашения: если мы отождествляем их, мы можем извлечь из этого отождествления самые разные полезные следствия. Не так уж много зависит от использования слова «значение». В любом случае истинность по интенсионалу — единственный вид истинности по значению, который мне понадобится.)

При должной осмотрительности мы можем также установить связь между логической возможностью утверждений и их представимостью. Можно сказать, что утверждение представимо (или представимо в качестве истинного), если оно истинно в каком-либо представимом мире. Нельзя смешивать этот смысл с другими смыслами «представимого». К примеру, в одном из смыслов утверждение представимо, если, насколько нам известно, оно истинно или если мы не знаем о его невозможности. Если говорить в этом смысле о гипотезе Гольдбаха, то представимым будет как она, так и ее отрицание. Но ложный элемент этой пары не будет считаться представимым в том смысле, который я использую, так как нет представимого мира, в котором он является истинным (он ложен в любом мире).