Себастьян Бэлфор - Фидель Кастро

• Название: Фидель Кастро
• Автор: Себастьян Бэлфор
• Издательство: Ростов-на-Дону: изд-во «Феникс», 1997. - 320 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-85880-600-7

Книга известного автора С. Бэлфора представляет собой в большей степени оценку политических идей Кастро и источников власти, нежели биографию, хотя личные подробности также включены для более полного освещения темы.

Автор детально анализирует особые исторические условия, позволившие Кастро захватить и удержать власть, сохраняя во все времена удивительное политическое влияние на мировой арене.

Книга предлагается широкому кругу читателей.

---

Когда в январе 1959 года Кастро пришел к власти, его целью стало не что иное, как преобразование Кубы в развитую и независимую нацию. Он намеревался совершить этот экстраординарный поступок, мобилизовав внутренние ресурсы острова, с помощью других государств или без нее, или даже против их желаний. Главным средством в возрождении общества будет дисциплинированная и самоотверженная элита, очищенная проведенными сражениями. Наиболее влиятельными руководителями Революции были специалисты из среднего класса или интеллигенты, привыкшие работать с аппаратом государства. Их собственное положение в обществе, вместе с особой природой Революции 1959 года, поддержала уверенность, что социальное и экономическое переустройство Кубы будет выполнено руководящей верхушкой нового централизованного государства. Вместе со многими постколониальными режимами «третьего мира» в пятидесятые годы кубинцы разделяли убеждение, что центральное планирование было необходимо для развития и, более того, гарантировало то, что прибыли от экономического роста будут справедливо распределены. Радикальные перемены, происходящие на Кубе, шли сверху, даже если у них была поддержка подавляющей массы людей.

Новый режим вышел не из социальной, а из политической революции, и его могущество происходило из военной победы армии бунтовщиков, действовавшей в интересах общества.

Кастро и его ближайшие последователи сталкивались со значительными препятствиями. Чтобы выполнить планы по очищающему преобразованию острова, необходимо было разрушить старый порядок; они должны были убедить или нейтрализовать своих влиятельных либеральных союзников, и им надо было сопоставлять внутренние и внешние экономические интересы, контролировавшие богатство Кубы. Помимо всего, они должны были столкнуться с неизбежным гневом Соединенных Штатов, где все еще оставалась администрация, помогавшая разрушить реформистский режим Арбенса в Гватемале менее чем шесть лет назад. Несмотря на чувство полной уверенности в себе, сначала Кастро действовал осторожно. Среди революционеров только немногие имели какой-то политический опыт. Армия повстанцев, хоть и дисциплинированная, но полуграмотная, вряд ли могла стать источником административного мастерства. Энтузиазм толпы нуждался в организации, чтобы защитить Революцию.

Во время кампании в Сьерре Кастро опасался создавать возможное расширенное соглашение с оппозицией Батисте. Пока он ясно не выразил, что стремится к преобразованию общества, и призвал к возвращению к традиционному демократическому порядку на Кубе, основанному на парламентских выборах и уважении личной инициативы. В своем расположении в горах Кастро назвал президентом временного правительства, появившегося после Батисты, одного уважаемого судью, сочувствующего Движению 26 июля, Мануэля Урутиа Лео. Ко времени свержения Батисты Урутиа собрал министерство, сформированное из умеренных членов Движения, а сам Кастро был утвержден в роли главнокомандующего новых вооруженных сил. Такое правительство было приемлемо для большинства слоев общественности на Кубе и в Соединенных Штатах.

Однако вскоре это стало не больше чем символом администрации. Решением, характерным для него, Кастро составил неофициальный комитет из своих ближайших советников, включая брата Рауля и Че Гевару, и именно министерство революционного планирования и координации в действительности утверждало ход Революции в ее первые дни[78]. В то же время, продолжая довоенные связи, Кастро начал сдержанные переговоры с Коммунистической партией, которая официально до сих пор воспринимала его Движение как мелкобуржуазное образование. Посредством этого он надеялся соединить коммунистов с радикальным крылом Движения, используя опыт и организационную основу ПСП для помощи в создании нового учреждения революции на собственных условиях. В мае был открыт Национальный институт аграрных реформ (НИАР) с Кастро в качестве президента, чтобы управлять «исполнением аграрной реформы», ставшим в первые дни революции частью законодательства. В течение последующих месяцев ПИАР стал неофициальным спутником правительства, управляемым ближайшими советниками Кастро.

Темп реформ Кастро частично определялся тем, насколько он был уверен, что появившееся в результате напряжение можно держать под контролем. В первые дни у власти в Гаване он показал способность мобилизовать непреодолимые силы огромных масс, поддерживающих его. Когда их соперники городская партизанская организация «Директорио Революсиопарио» (ДР) проявила нежелание сдать оружие армии бунтовщиков, Кастро настроил против них толпу и они капитулировали. Его реформистским планам помогло также отсутствие объединений экономических элит на Кубе. Например, «акт об аграрной реформе» предусматривал умеренную экспроприацию крупных собственников земли, исключая важнейшие сахарные и рисовые плантации, и это положение приветствовалось финансовым и промышленным капиталом, а также широкими слоями среднего класса.

Националистическая экономическая политика, предложенная новым правительством, увеличила надежды частных предпринимателей Кубы, что посредством этого им достанется доля в бизнесе большая, чем была прежде[79]. Таким образом, разъединенная внутренняя оппозиция постепенной национализации экономики была представлена слабыми откликами.

К середине февраля Кастро ощутил достаточно уверенности для принятия должности премьер-министра с новой, широко распространяющейся властью. Министерство, в большей мере, становилось резиновым штампом для решений, принимаемых Кастро и его советниками. Летом 1959 года он выступил против умеренности министерства, частично раздраженный публичным заявлением Урутиа против проникновения коммунистов в администрацию. Вновь созвав толпу, Кастро принудил Урутиа уйти в отставку, назначив на его место президента своего близкого сторонника Освальдо Дортикоса. Установление напряжения внутри Движения 26 июля из-за роста влияния коммунистов достигло пика и перешло в октябре в мятеж главнокомандующего бунтовщиков и правителя провинции Камагуэй, Убера Матоса. И снова Кастро смог использовать кризис для укрепления своей власти, объявив о создании вооруженного народного ополчения. Он также вмешался в деятельность ноябрьского конгресса Кубинской Рабочей Федерации, чтобы настоять на объединении делегатов ПСП и антикоммунистических представителей его Движения[80]. К концу года медовый месяц либералов и левого крыла Движения закончился.

Еще одним источником напряжения стала растущая оппозиция церковной иерархии радикальной направленности нового режима. В движении против Батисты было много католиков, и церковь вначале приветствовала Революцию. Однако традиционно церковь представляла консервативные силы в кубинском обществе, поддержав Испанию во время войн за независимость и позже, став на сторону франкизма во время испанской гражданской войны. Когда новое правительство учредило светское образование и понизило поучающую роль церкви в национальных делах, католическая иерархия объединилась с оппозицией Кастро, мобилизуя огромное движение протеста.

Однако именно растущая злобная реакция администрации США на кубинские реформы ускорила радикальные перемены в правительстве. Кастро был с самого начала заинтересован в сохранении отношений с Вашингтоном, не компрометируя своей программы внутренних реформ. Пытаясь улучшить связи, первые месяцы Революции он посвятил улучшению своего английского языка, на котором он говорил несовершенно, с сильным испанским акцептом. Нет причин сомневаться в оценке кубинско-американских отношений в 1960–1961 годах, данной Кастро много лет спустя в личной беседе с американским дипломатом: «Я пришел к власти с предвзятым мнением о Соединенных Штатах и их связях с Кубой. Размышляя о прошлом, я вижу многие моменты, в которые я бы хотел поступить иначе. В любом случае, мы бы никогда не стали близкими друзьями. США слишком долго решали все за нас. Тогда это было унаследованное столкновение интересов. До сих пор некоторые противники считают полезным сохранять мосты с тем временем. Возможно, я опрометчиво сжег некоторые мосты; были моменты, когда я, возможно, был резче, агрессивней, чем требовала ситуация. Тогда мы все были моложе и совершали ошибки молодости»[81].

Это мягкое воспоминание о политике США по отношению к Кубе принадлежит гораздо более позднему периоду, когда Кастро увлекся идеей о возобновлении отношений с Вашингтоном, но оно указывает на два важных аспекта американо-кубинского конфликта. Во-первых, революционные лидеры знали, что согласие с Соединенными Штатами было маловероятно, и, следовательно, к разрыву привела не реакция американского правительства на кубинские реформы. Во-вторых, в делах Кастро с США присутствовал элемент горячей национальной гордости, способствовавший увеличению разногласий. Тем не менее, несмотря на всю свою горячность, Кастро смог использовать конфликт с Соединенными Штатами для усиления своего могущества и ускорения темпов Революции.