Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №42 от 15.10.2013

• Название: Газета "Своими Именами" №42 от 15.10.2013
• Автор: Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль)
• Жанр: Политика
• Год: 2010

«Дуэ́ль» — еженедельная российская газета (8 полос формата А2 в двух цветах), выходившая с 1996 по 19 мая 2009 года. Позиционировала себя как «Газета борьбы общественных идей — для тех, кто любит думать». Фактически была печатным органом общероссийских общественно-политических движений «Армия Воли Народа» (и.о. лидера Ю. И. Мухин).

Частые авторы: Ю. И. Мухин, В. С. Бушин, С.Г.Кара-Мурза. Публиковались также работы Максима Калашникова (В. А. Кучеренко), С. Г. Кара-Мурзы, А. П. Паршева, Д. Ю. Пучкова и др. Художник — Р. А. Еркимбаев

Первый номер газеты вышел 9 февраля 1996 года. До этой даты коллектив редакции выпускал газету «Аль-Кодс» (учредитель — Шаабан Хафез Шаабан). Главную цель новой газеты издатели газеты изложили в программной статье «Учимся Думать»[1].

В 2007 году Замоскворецкий районный суд города Москвы принял незаконное решение [2] об отзыве свидетельства о регистрации газеты. Решение вступило в силу в мае 2009 года, печать газеты прекращена. Коллектив редакции, не пропустив ни одного номера, продолжил выпуск новой газеты «К барьеру!», продолжающей традиции закрытой газеты «Дуэль».

[1] См.Статью «Учимся Думать» http://www.duel.ru/199601/?1_1_1

[2] Кремлевский режим и лобби одного маленького государства в России руками лоббистов этого маленького государства в судах России ..." http://www.kbarieru.info/200901/?01_1_1

---

Скотт продолжает:

«Что касается электротоваров, инструментов и тому подобных вещей, то уверен, что уральские города снабжаются лучше, чем Москва. Здесь есть в продаже советские пишущие машинки за 9500 (видимо, переводчики поставили лишний ноль. - Ю.М.) рублей, электропылесосы за 400 рублей и различные домашние электроприборы по ценам, вполне доступным высокооплачиваемым рабочим и техникам. Имеется также большой выбор кухонной посуды и фарфора по довольно-таки приемлемым ценам.

Здесь легче найти и снять комнату, чем в Москве, причем плата за нее будет несколько ниже. Зарплата приблизительно такая же, как и в Москве.

Во время своего путешествия я пришел к выводу, что уровень жизни населения постепенно повышается и что среднему, хорошо оплачиваемому рабочему становятся доступными многие материальные блага, а я считаю, что именно в этом средний советский гражданин заинтересован больше, чём в чем-либо еще.

Ни разу за время путешествия я не видел никаких признаков голода или нехватки продовольствия. Во всех поездах, на всех железнодорожных вокзалах и станциях есть буфеты, где можно купить булочки, хлеб, колбасу, сыр, а иногда масло. Цены на некоторые продукты ниже, чем в Москве. Например, апельсины стоят 1 рубль 25 коп., а сыр — 12 рублей килограмм».

Ну что же, очередями нас не удивишь и сегодня, но интересны нравы того времени, уже ранее отмеченные Скоттом:

«Едва мы купили сигареты, как начался шум и гвалт в очереди за хлебом. В магазин вошел комсомольский работник и встал впереди всех, чтобы купить хлеб без очереди. Привычные ко всему русские домохозяйки восприняли это как должное — но не финны. Они подхватили молодого большевика под руки и спокойно вынесли из очереди. Служащий магазина, пряча веселую улыбку, стал кричать, призывая к порядку. Комсомольский деятель был в ярости. Он вернулся обратно и снова пошел в начало очереди. Наконец один из финнов открыл рот и пророкотал по-русски с сильным акцентом: «Мы стоим в очереди — ты стоишь в очереди». После этих слов три или четыре огромных финна осторожно и мягко подхватили его, вынесли из магазина и только там поставили на землю. Большинство домохозяек пришло в восторг. Комсомольский работник больше не пытался получить хлеб, и мы видели, как он, ругаясь, уходил по улице от магазина».

Отметим и цены на самолет (тогда – четырехместный): «Я разыграл роль важного иностранного специалиста, притворился, что не говорю по-русски, и, наконец, отошел, получив билет на Магнитогорск через Челябинск с двухдневной остановкой в этом городе, причем все это стоило ровно столько же, сколько билет на обычный рейс Свердловск — Магнитогорск (сто двадцать рублей, насколько я сейчас помню)».

Отдадим Скотту должное, пересекая границу, он, возможно, невольно начинал задумываться не только о деньгах и репрессиях в СССР.

«В Советском Союзе экономика была дефицитной, а страны капитала боролись с избыточной экономикой. Я уже знал об этом, однако всё значение этой фразы смог полностью осознать, только выйдя из здания вокзала Гар дю Нор в Париже, после того как провел в Советском Союзе пять лет.

Я зашел в ресторан и заказал себе лучший шатобриан, какой только у них имелся. Пока я его ел, двое крепких, здоровых французских рабочих, по всей вероятности безработные, вошли туда просить милостыню. Во всей России вам было бы не найти куска мяса, так хорошо приготовленного и поданного, как тот шатобриан, который я ел, но вы могли проехать весь Советский Союз из конца в конец и не нашли бы двух здоровых и крепких, горящих желанием работать мужчин, которые не могли бы найти себе работу. С другой стороны, эти двое французов — chomeurs (безработные) — были одеты лучше, чем большинство русских квалифицированных рабочих.

Уровень жизни во Франции и, особенно, в Соединенных Штатах несравненно выше, чем в Советском Союзе, и это бросалось в глаза на каждом шагу во время той поездки в 1937 году. …У французских рабочих обеды были гораздо лучше; у них имелись велосипеды и обычно две-три комнаты на одну семью. Русские семьи, как правило, жили в одной комнате, велосипеды считались роскошью так же, как и хорошие кожаные ботинки и шерстяная одежда.

Бросалось в глаза и еще одно различие. В России за те пять лет, которые я там провел, материальные условия улучшились, по крайней мере, на сто процентов. Во Франции они остались такими же, возможно даже ухудшились. В Америке, вероятно, слегка улучшились, хотя я сомневаюсь, чтобы они изменились намного. Может быть, у русского рабочего было всего не так уж много, но он чувствовал, что в следующем году получит больше. Его дети учились в школе и были уверены, что потом им будет предоставлена работа. Русский рабочий был обеспечен на тот случай, если он заболеет, точно так же, как и его дети. Безработица уже была забыта. Таким образом, он был, в сущности, настроен бодро и оптимистично, хотя его и беспокоили насущные проблемы, которых не было у большинства трудящихся других стран.

Я обнаружил, что мои старые друзья в Америке обеспокоены безработицей, ростом налогов, возросшей платой за медицинское и стоматологическое обслуживание, они беспокоились о том, как дать своим детям возможность закончить колледж, и, вероятно, больше всего их беспокоили общая тенденция развития американского общества и надежность социологических и экономических принципов, на которых оно было основано».

Надо несколько отвлечься на сравнение зарплат, поскольку Скотт их сравнивает только за пятилетний период, а нелишне их сравнить со временами царской России, когда ни о чём бесплатном и речи не шло. В 1913 году в металлургическом цехе только три сменных старших мастера получали по 10 рублей за 12-часовую смену (200 рублей в месяц), а средний рабочий-металлург за такую же смену получал всего 1 руб. 68 коп, то есть, примерно, 33 рубля 60 копеек в месяц. А ведь от 1913 года прошло едва 25 лет с годами тяжелейших разорений.

И наконец, впечатления Скотта от собственной жизни:

«Маша закончила институт через несколько месяцев после рождения Элки и начала работать преподавательницей математики в средней школе, только организованной в особом районе города, где жили раскулаченные элементы. У нее было в среднем пять часов занятий в день, и она получала около пятисот рублей ежемесячно; столько же получал и я.

…Мы жили счастливо. У нас было столько денег, сколько было нужно, и мы обычно тратили меньше, чем зарабатывали. Наше домашнее хозяйство было хорошо организовано, так как материальное снабжение города в целом улучшилось. Маленькая Элка понемногу взрослела, у нее появился свой характер, и мы с Машей были влюблены в нее по уши. К тому времени, как родилась ее сестренка, я уже понял, что и она, и Маша, и Элка стали самой важной заботой в моей жизни».

У советских людей, к сожалению, были и другие заботы – война наваливалась на наши границы, и защита государства была самой важной заботой, в первую очередь это и была забота и о своих женах и детях.

Ю.И. МУХИН

(Окончание следует)

«НЕ НАДО НИКАКИХ ПРОВОКАЦИЙ»

Стою себе вчера в очереди за билетом в кино. Передо мной стоят парень с девушкой, молодая симпатичная пара. Что-то активно обсуждают в хорошем настроении.

«Никому не нравится, когда приезжают к тебе домой, на тебя плюют и навязывают свои обычаи. И делают все это некорректно, а в грубой форме».

Потом девушка резко оборачивается, окидывает меня взглядом, изменяется в лице и сразу хватается за сумку, проверяя, на месте ли она. Ощупывает замочек сумки, закрыт ли он. Потом шушукается со своим парнем. Поведение абсолютно понятное: сзади стоит хач, первые мысли, которые ее посетили, глядя на меня, что сейчас у нее что-то сопрут.

Что касается современных молодых отмороженных кавказцев, меня самого это обезьянье поведение раздражает не меньше. Но еще больше меня раздражает, что меня с ними смешивают и воспринимают таким же.

Молодые кавказцы из бедных семей единственный возможный способ заработать денег для себя видят через воровство, грабежи, крышевания и угоны автомобилей. А те, у кого есть панамеры и деньги, которые, кстати, выдают родители (а родители, в свою очередь, получают от «дотаций Кавказу»), на эти деньги выпендриваются по-обезьяньи. И это не может не раздражать.

У меня самого возникает желание, чтобы их не просто отсюда убрали куда-нибудь в горный кишлак, но и применили к ним жесточайшие меры! Может, так до них что-то дойдет. Их эволюция ускорится методом кнута.

Мои русские друзья регулярно задают мне одни и те же вопросы: почему они не могут хоть немного рассуждать как здравомыслящие люди? Почему ведут себя как конченое зверье? У меня много друзей работает в ресторанном и клубном бизнесе. Если кто-то открывает ресторан или клуб, то первое правило, которое они обозначают перед фейс-контролем, – это (цитирую дословно): «Черноту, хачьё и зверьё – не пускать!» Причем самые тревожные посетители – в первую очередь чеченцы и дагестанцы.