Наталия Сова - Королевская книга

• Название: Королевская книга
• Автор: Наталия Сова
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-9697-0080-0

Великое Заклятье, поразившее древнюю страну, напрямую связано с жизнью молодой современной женщины и ее загадочного друга. Оказывается, поступки каждого человека отзываются эхом во множестве миров, о существовании которых он и не подозревает. Книга рассказывает о чудесном и обыденном, королевских войнах и кухонных спорах, о любви и предательстве…

---

— Я иду именно туда. Могу проводить, если вы не против.

— Благодарю, — церемонно ответила я.

Мы пошли мимо промокших стен, огибая прозрачные лужи и прохожих, на ходу бодающих ветер. Я тихо дивилась себе, только что — впервые в жизни — заговорившей с заинтересовавшим меня незнакомым человеком на улице. Обычно благовоспитанность моя простиралась так далеко, что нескольких коротких снайперских взглядов в направлении интересующего субъекта было вполне достаточно.

Полы пальто и концы шарфа «разночинца» развевались от мощных порывов ветра. Я втянула голову в плечи. О, летние подмосковные вечера, рождественские солнечные дни с гимназистками румяными, золотая осень — мифические явления, метафоры и гиперболы песенного фольклора. На самом деле в Москве всегда свинцовое небо, дождь и пронизывающий ветер — всякий раз я вижу этот город именно таким.

— «Найдет тепло прохожему, а деревцу — земли», — пробормотала я нараспев, подражая невесомому голоску Татьяны Никитиной.

— Что, простите? — наклонился ко мне «разночинец».

— Холодно, — ответила я. — Я пытаюсь согреться магическим способом, напевая песню о теплой Москве. Просто напасть какая-то — как приезжаю, тут же портится погода.

— Приезжаете откуда? — неподдельный немосковский интерес.

— Город Пермь, — ответила я, готовясь терпеливо ответить на вопрос: «А где это?»

Название моей малой родины не на слуху у среднестатистического россиянина. Предельно высокая концентрация военных заводов на квадратный километр не позволяла в советские времена упоминать его даже в прогнозе погоды. Город «открыли» еще в начале перестройки, но в нем до сих пор не произошло ничего интересного.

Однако «разночинец» не выказал неосведомленности, и это мне понравилось.

— А вы? Вы конечно же москвич?

— Нет… — Он чуть помедлил. Казалось, старинное название несуществующего города, вроде Малоги, в незапамятные времена затопленной Рыбинским водохранилищем, сорвется сейчас с его губ. И тогда никуда не денешься, придется спрашивать, где он припарковал машину времени. Но он сказал только: — Я жил много где. А здесь сейчас работаю. — Он бросил быстрый взгляд в сторону, где скрылся его сердитый знакомец. — Да, кстати…

Он извлек визитку, где под эмблемой — белые крылья в синем звездном небе — было написано: «Международный центр содействия культурному развитию» и ниже четыре слова: «Серафим Пичугин. Литературный консультант». Номер телефона, номер мобильника, адрес электронной почты.

— Какие совпадения случаются, надо же… — пробормотала я, разглядывая визитку.

И продолжила, что тоже занимаюсь литературой, хотя, строго говоря, я музыкант и литератором себя не считаю. А зовут меня Ириной, и нахожусь я в Москве потому, что здесь только что закончился литературный семинар, на который меня пригласили, ибо я выиграла конкурс, впрочем, это было случайностью…

Мы влились в поток входящих в стеклянные двери «Олимпийского», и я, прекратив сбивчивые речи, устремилась вдоль прилавков, отыскивая глазами последнюю книгу Паоло Коэльо. Я не знала названия, но была уверена, что опознаю ее методом исключения — все ранее вышедшие его книги я уже читала.

— Господи, — слегка поморщился Серафим, — искать здесь Коэльо! Да зачем он вам?

Я сказала что-то о философских и эзотерических темах, которые привлекают меня в творчестве самобытного писателя, но Серафим отрезал:

— Это эзотерика для бедных.

«Ишь ты…» — подумала я, а вслух сказала:

— А вы что здесь ищете?

— Натана Агоряна.

Я пожала плечами. Серафим уже открыл рот, намереваясь просветить меня, но не успел.

— Фимка-а! — Пронзительный крик, перекрывая гул голосов, ввинтился в плотный от духоты воздух. Расталкивая людей локтями и коленями, к нам двигалось юное существо неопределенного пола, чьи волосы, выкрашенные в огненный цвет, наполовину скрывали лицо, а красная куртка была исполосована поперечными разрезами, сквозь которые поблескивала черная подкладка. Серафим нервно сжал губы и, не оборачиваясь, взял в руки первую попавшуюся книгу. Существо повторило крик и повисло на его плече, отдувая со лба обильную челку и пытаясь заглянуть в глаза. — Ну куда ж ты пропал? Ты обиделся, что ли, ангел мой? — услышала я. — О, какой прикид! Очечки, что-то малиновенькое… славно… Ну скажи мне хоть слово, я хочу слышать тебя.

— Нам не о чем разговаривать.

— Да неужели?

Будучи по природе человеком деликатным, я отступила назад, и медленный поток книголюбов понес меня прочь. С той стороны, где остался Серафим, раздался хрипловатый девичий хохот, быстро поглощенный душным гулом ярмарки.

Купив томик Коэльо и аккумулировав некоторое количество тепла, я вышла на воздух. Окружающий пейзаж показался мне еще более удручающим и мрачным. Не оттого, что общение с необычайно заинтересовавшим меня человеком было так быстро и бесцеремонно прервано, а оттого, что разговор вызвал к жизни черные мысли, окончательно затмившие серенький цвет московского неба.

«Занимаюсь литературой»… — усмехалась я криво и зло. — Не «пишу», а именно «занимаюсь литературой»… Сказала чистую правду. Много лет подряд «занимаюсь литературой» и думаю, что занимаюсь на самом деле ерундой.

С некоторых пор такие мысли часто посещали меня, я их прогоняла — занятие столь же плодотворное, как разгон радиопомех метлой на крыше сарая.

Так почему бы не это сегодня?

Я пошла вперед, уворачиваясь от злых оплеух ветра и внимательно глядя по сторонам в поисках кофейни. Найдя прелестное, тихое заведение, где было запрещено курить и тихонько наигрывал Ричи Блэкмор, я устроилась в уголке и раскрыла книгу.

— Итак, — шепнула я, обращаясь к портрету Паоло Коэльо, — на повестке дня один вопрос: быть или не быть? Видишь ли, Паоло, мои писания напоминают бродячие клочья тумана, несомые ветром листья, обрывки шепотов, доносящихся с невидимого в темноте берега, мелькающие в призрачном свете лица — все стерто и невнятно, будто во сне. Он не дается мне, мой мир, слова разлетаются стаей пугливых воробьев, и нужно охотиться за ними — долго, мучительно, чтобы описать самые простые вещи… Не дается, — повторила я, закрывая глаза и устремляя взгляд поверх горной гряды, где облака рвутся, являя изумрудно-зеленую равнину в золотых и голубых прожилках дорог и рек, синие леса, города, которые не спутаешь ни с какими другими — хоть сейчас рисуй карту в средневековом стиле, где по дорогам мчатся всадники, из дебрей выглядывают алые драконы, в море плывут наперегонки парусники и дельфины, а над северными снегами парит на распростертых крыльях врок-призрак. Знакомая страна, всякий раз ускользающая от моих торопливых пальцев, бегущих по клавиатуре компьютера.

— Так, может быть, не надо? — печально спросила я у самого читаемого в мире современного писателя. — Если вдохновения нет слишком долго, может быть, мне отступиться?

Коэльо доброжелательно слушал, догадываясь, что я умалчиваю о главном.

А предметом умолчания моего был вкрадчивый страх, с которым я в последнее время сталкивалась всякий раз, стоило мне только подумать о том, чтобы продолжить писать. Страх мелькал где-то на краю сознания, словно призрак, ускользающий в темноту, едва направишь на него пристальный взор. И черт знает, откуда он брался — из неуверенности моей или из горьковатого запаха пожарища, которым в последнее время веяло от распечатанных на принтере страниц рукописи.

— Это не ваше, девушка?

Надо мной стояла официантка, держа двумя пальцами перчатку — длинную, кожаную, поблескивающую дивной бисерной вышивкой — синий причудливый не то цветок, не то зверь. Василиск. Василек, под взглядом которого можно умереть, задохнувшись от его красоты.

— Не мое. А жаль!

Она молча повесила перчатку на спинку стула и удалилась.

— Может быть — больше никаких сказок? — прошептала я на ухо Паоло Коэльо. Как и ожидалось, ответа он не дал, предоставляя мне, как всякому полноправному жителю этой Вселенной, свободу выбора. — Нет, ты только представь себе: мне двадцать шесть лет, жизнь не устроена. Да-да! Я не о личной жизни, вернее, не только о ней — жизнь моя не устроена вообще… Я живу на съемной квартире, оплаченной до марта месяца включительно, работаю на нелепой работе не по своей специальности, провожу свободное время в уединении и пресловутых «занятиях литературой», будто чья-то чужая жизнь втихомолку поменялась местами с моей собственной, где все было иначе: освоенная ниша в социуме, кое-какая известность и неплохая в общем-то семья из двоих человек. И теперь я живу эту чужую жизнь, а может быть, даже наоборот — она живет меня, однако за всем этим стоит твердое знание, что винить тут некого, все устроено мною самой со смутным чувством, что так нужно. И как ты думаешь, Паоло, возможно ли создавать чьи-то чужие судьбы, если со своей собственной творишь черт знает что?