Степан Мазур - Изнанка Мира

• Название: Изнанка Мира
• Автор: Степан Мазур
• Жанр: Ужасы и Мистика

Мир слишком многогранен, чтобы любое существо могло с уверенностью сказать: «Я знаю о нём всё, во всех его проявлениях». Так на одной из мало познанных границ нашего мира-Энрофа, существует мир другой — изнанка бытия. Порой оба наших мира соприкасаются, сливаются в единое целое. И единственное, что остаётся человеку — признать существование чего-то необычного, странного. Чаще всего он называет это одним словом — мистика. Ангелу Люции и демону Саркону даже приходится работать вместе, чтобы мистики было не больше положенного. Но человеческие «болезни» находятся в слишком опасной близости. Карантин может не спасти.

Разрешается свободное (не коммерческое!) распространение романа с полного согласия автора. По всем вопросам писать на почту — [email protected]

---

С губ сорвались последние слова. Нож коснулся кожи, оставляя неглубокий надрез. Карина, чтобы не закричать, прикусила губу, но из глаз всё равно брызнули предательские слёзы.

Больно!

Тяжёлые капли в свете свечи казались чёрными. Они размеренно орошали белый пепел, вкладывая в жертву к демону частицу взывающего. Едва тринадцатая капля упала на алтарь, как две свечи, погасшие в момент дымовой завесы, вспыхнули! Да так, что Карина отшатнулась, больно врезавшись спиной в подоконник. Дыхание перехватило, сердце вовсе замерло, а зрачки расширились до предела. Одно дело, когда играешь в сатанистку, а другое — когда ритуал… начинает работать.

Да ещё как работать!!!

На корточках — от боли в спине — Карина приблизилась к алтарю. И когда заговорила, едва узнала свой голос. Она пищала как мышонок настолько тоненько и жалко, что любой порыв ветра мог ее заглушить:

— Я призываю тебя, Вельзевул…

Ничего не произошло.

Карина опомнилась. Облокотившись на стол, встала на ноги.

— Я призываю тебя, Вельзевул!

Ничего не произошло, хотя писк мышонка снова превратился в голос взрослой.

Девушка лизнула кровоточащую рану, ощутив на губах солоноватый привкус. Полностью взяла себя в руки, поймала в прицел глаз сатанинскую звезду и уверенно, твёрдо, как и подобает настоящей сатанистке, проревела:

— Вельзевул!!! Я призываю тебя!!!

Резкий порыв ветра хлопнул оконной створкой с такой силой, что стекло посыпалось на пол десятками осколков, в каждом из которых отразилась полная Луна. Огонь всех свечей в комнате потух, погрузив помещение во мрак.

Карину бросило в дрожь, ноги подкосились, и она нелепо плюхнулась на пол как недвижимая кукла. Комната поплыла перед глазами и закружилась. Навалилась тупая непроницаемая тишина. Только тяжёлый грохот сердца отдавался в висках.

Дикий ужас обуял девушку, пропитав до костей. Он выбрался из глубин ее собственного «я» и заполнил собой всё её существо… Или то, что от неё осталось, в страхе сжавшись перед неизведанным.

Алтарь вспыхнул нестерпимо ярким пламенем, на миг ослепив. Всё тело, всё то, что живёт внутри человека, сжалось в один трясущийся комок. Всё светлое ушло, сгорело во вспышке пламени, остались только угольки того, что когда-то звалось душой.

Огонь алтаря потух, оставив на полу переплавленное создание, некогда бывшее человеком. Карина умерла. Одной лишь тени демона хватило, чтобы выжечь в ней всё человеческое.

С пола встал рослый демон, меняя демоническую форму на человеческую. Ослепительно красивую форму: молочно-белая кожа, длинные чёрные волосы и глаза… Глаза без белка. Сплошные чёрные провалы.

Так мир узрел Икзара. Младшего из выводка семьи Саркона.

В отличие от Саркона, младший брат уже умел крылья.

В дверь постучали. Взволнованный голос младшего брата сатанистки тревожно спросил, запинаясь от волнения. Волна страха ощущалась даже через закрытую дверь.

— Карина, ты чувствуешь запах дыма в доме? Что-то горит? И что за странные звуки? Собаки на улице как взбесились. Карина, мне страшно… Открой дверь, пожалуйста!.. Карина, ты слышишь меня?

Демон рассмеялся голосом девушки, обнажая жемчужные зубы. Ветер, ворвавшийся в окно, тронул чёрные локоны, и они зашевелились, словно клубок змей. В руку послушно легла рукоять ритуального ножа. Ноги в два шага донесли до двери, и свободная рука потянула ручку.

— Не волнуйся, братик. Я навсегда избавлю тебя от страданий. Больше ты никогда не будешь бояться…

— Карина?

Детский крик вспорол тишину дома.

Ритуал состоялся.

— Чую запах алчности, — обронил демон, облизывая лезвие ритуального ножа.

Доверился внутренним ощущениям. Они говорили, что совсем рядом есть ещё одна жертва. Напомнил о себе подарок людям, который оставили в этом мире много лет назад. Он в последнее время приносил хорошие дивиденды.

— М-м-м, душа алчного душегуба, — протянул Икзар, припоминая, как давно обратил артефакт индейцев себе на благо. Выходило, что несколько веков тому назад по времени Земли. — Лакомство.

Демон воткнул нож в дверной косяк и создал портал.

* * *

Лопата раз за разом вгрызалась в сухую землю, снимая дёрн. Заточенное лезвие упрямо подбрасывало в воздух ком за комом. Сильные, умелые руки работали абсолютно механически, без устали. Подошва старой кроссовки давила на обратную сторону лезвия, помогая ему проникнуть гораздо глубже, чем могли воткнуть руки.

Мэнсон работал как одержимый. Это уже седьмое место, где может располагаться тот самый чёртов крестик-черепок, что обозначен на этой дурацкой выцветшей карте. Он точно здесь. Больше негде.

Мэнсон О'Хара, самый молодой и пока никому не известный археолог штата, копая, вспоминал, как всё произошло…

Пещеры! Проклятые пещерки! То ли стоянки древних людей, то ли всё, что осталось от катакомб индейцев. Так до конца и не разобрались.

Поисковая группа во главе с Мэнсоном спускалась всё ниже и ниже, проникая как мелкие мыши в самые невозможные щели. Наверное, сам дьявол приказал какому-то умнику из стажёров схватиться за камень в одном из проходов. Этот камень размозжил стажёру голову. Это послужило причиной скорого завершения экспедиции. Практически она закончилась, так и не начавшись. Боссы из верхов решили не вкладывать деньги в дело, что так плохо началось.

Примета плохая.

Но Мэнсон решил взять дело в свои руки, и на следующий же день отправился в те самые пещеры один. Без страховки и компаньонов. Всё равно смысла нет ни в том, ни в другом. Из-под узких сводов в случае обвала не вытащат, а ежели доберётся до чего-то стоящего, то придётся, как ни странно… делиться!

Мэнсон с детства ненавидел это слово. Оно разъедало ему душу, выворачивало наизнанку. Делиться лакомым кусочком с сестрой в раннем возрасте, делиться игрушками с другими детьми в детском саде, школе, потом делить девушек в колледже…

Нет, это было определённо не для него, даже налоги платил через силу, всякий раз мучительно убеждая себя, что их платит каждый.

Судьба решила улыбнуться на этот раз. Показала краешек хвоста, наградив спрятанным в одной из ниш пещеры древним футляром из грубой кожи. Коричневый продолговатый кусок явно принадлежал индейцам, хоть Мэнсон и не разбирался в причудливых письменах, что исчертили футляр вдоль и поперёк. Но кому мог ещё принадлежать этот чёртов футляр, как не индейцам? Не атлантам же. Что тем делать в пещере?

Как ни странно, письмена на футляре даже не думали поблекнуть за многие века пребывания в пещере. Чёрная вязь выделялась на коже так же отчётливо, как если бы была нанесена только что.

Мэнсон не стал обращаться с находкой к экспертам по старым письменам индейцев. О'Хара решил, что находка никому, кроме него, не принадлежит. Это он нашёл футляр, это он залез в пещеру. Он! Всё сам! Один! Это частная собственность и никто не смеет претендовать на его находку. И к чёрту законы городка, штата и всей проклятой страны. Этот футляр принадлежит только ему.

Вернувшись домой, скряга-археолог запер все окна и двери, отключил телефон и зашторил все окна. Хотя Мэнсон и жил один в большом двухэтажном доме — ни одна женщина терпеть его больше недели не могла — он всё же решил до последнего отгородиться от внешнего мира, перестраховаться, прежде чем яркая лампа на большом дубовом столе беспристрастно высветит находку.

В одиночестве Мэнсон бегло огляделся по сторонам — и у стен есть уши — и только потом медленно склонился над артефактом.

Футляр походил на новый, словно только что из рук мастера или, на худой конец, сделан на прошлой неделе. Кожа буйвола в несколько слоёв наслаивалась друг на друга, она была выделана таким образом, что приобрела твёрдость дерева. На ощупь жёсткая и прочная, она сохранила даже запах свежевыделанной кожи, что совсем уже невероятно. Запах должен был пропасть в пещере в первую очередь.

Археолог присвистнул от восторга, дивясь тем идеальным условиям хранения в пещере, в которых должен был находиться футляр, чтобы прожить хотя бы век. А тут находка тянула на большее. Джекпот!

Он непроизвольно прислушался, не идёт ли кто по саду на его свист? Может, какой-нибудь почтальон подумает, что археологу до смерти нужна его посылка или письмо, или коммивояжер решит пробраться в дом, чтобы всучить ему сверхудобную ложку для размешивания кефира?

Чуткое ухо почти минуту прислушивалось к происходящему, прежде чем Мэнсон решил приглядеться к письменам. Чёрные ровные палочки не были похожи ни на египетские, китайские и японские иероглифы, ни на руны или клинопись, и ни о чём археологу сказать не могли. Причудливый «санскрит» убегал от сознания, оставляя лишь пустоту и кучу вопросов.

— К чёрту ваши закорючки! — в сердцах бросил Мэнсон и потянул футляр в разные стороны.