Андрей Марченко - Империум. Антология к 400-летию Дома Романовых

• Название: Империум. Антология к 400-летию Дома Романовых
• Автор: Андрей Марченко
• Издательство: Литагент «Снежный Ком»9ebea33f-2a93-102a-9ac3-800cba805322
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-904919-57-3, 978-5-4444-1481-1

Империя не заканчиваются в один момент, сразу становясь историей – ведь она существуют не только в пространстве, но и во времени. А иногда сразу в нескольких временах и пространствах одновременно… Кто знает, предопределена судьба державы или ее можно переписать? И не охраняет ли стараниями кремлевских умельцев сама резиденция императоров своих августейших обитателей – помимо лейб-гвардии и тайной полиции? А как изменится судьба всей Земли, если в разгар мировой войны, которая могла уничтожить три европейских империи, русский государь и немецкий кайзер договорятся решить дело честным рыцарским поединком?

Всё это и многое другое – на страницах антологии «Империум», включающей в себя произведения популярных писателей-фантастов, таких как ОЛЕГ ДИВОВ и РОМАН ЗЛОТНИКОВ, известных ученых и публицистов. Каждый читатель найдет для себя в этом сборнике историю по душе… Представлены самые разные варианты непредсказуемого, но возможного развития событий при четком соблюдении исторического антуража.

«Книга позволяет живо представить ключевые моменты Истории, когда в действие вступают иные судьбоносные правила, а не те повседневные к которым мы привыкли».

Российская газета

«Меняются времена, оружие, техника, а люди и их подлинные идеалы остаются прежними».

Афиша Mail.ru

---

Terra Imperium

Алекс Громов, Ольга Шатохина. Terra Imperium

Империя создает историю столетий и культур, отвергая самозванцев и стремясь к равновесию….

I. Пласты времени

Новомодное зло

1. Селедка в прокламациях

«Над всей Москвой безоблачное небо», – так поутру доложил старшему дознавателю Приказа тайных дел Владимиру Александрову дьяк-погодник Эдуард Утукин, родившийся в Орле в знатной дворянской семье и постигавший премудрости наук в далеком Париже и в горах Тибета.

А тем временем на Красной площади традиционно шел торг – пришли первые обозы с селедкой нового улова. Рыба была свеженькая и дешевая, и разбирали ее бойко. И вокруг в торговых рядах ни на минуту не умолкали крики торговцев, наперебой расхваливающих свой товар.

– Мед! Липовый! Разнотравный! Мед, кому мед! С далеких гор, мед редкостный и целебный!

– Абрикосы заморские сушеные! Сладкие! Прозрачные, извольте убедиться!

– Пенька!

– Деготь березовый!

Продавец рыбы вразнос стоял возле оптовой лавки с опустошенным в очередной раз лотком, собираясь загрузиться новой партией. Он покашливал, прочищая горло, готовясь звонко кричать: «Рыбица! Селедки!» Внезапно в небесах потемнело, и в соседнем мануфактурном ряду купец Сорокин, торговавший праздничными кафтанами и иноземными восточными платьями, завопил:

– Ироды на небе!

Поднявши головы кверху, все увидели зависший над площадью огромный предмет, похожий на тыкву, только увеличенную в тысячи раз. А на боку у нее был чудовищный рисунок – трехглавый орел. Людей на площади охватила паника. Многие купцы стали лихорадочно убирать товар. Но местный вор Валерка Иванов, спившийся книжник, неоднократно битый не только за кражи, но и за огульные слова, и неуважение к государю и боярам, успел под шумок схватить узорчатый пояс, свиток со сказанием о московских собирателях редкостей и две горсти квашеной капусты, засунув всё это за пазуху.

И тут из чрева диковины посыпались листки бумаги. «Подметные письма!..» – зашептались в толпе. И начальник Приказа тайных дел боярин Ромодановский, выбежавший на площадь с отрядом стрельцов и прочими служивыми, прокричал:

– Пуляй по иродам!

Доблестные стрельцы принялись палить из ручниц. Но пули не долетали до цели.

Летучее чудище, еще повисев над Красной площадью, зарокотало нутром и поплыло на запад, усеивая свой путь шлейфом из подметных писем, каждое из которых начиналось словами:

«Мы, пресветлейший и непобедимейший Монарх Иван Дмитриевич, Божиею милостию, Цесарь и Великий Князь всея России, и всех Татарских царств и иных многих Московской монархии покоренных областей Государь и Царь…»

То есть составлено послание было от имени сына Дмитрия Самозванца и Марины Мнишек – или, как считали их немногочисленные тайные сторонники, законного царя Дмитрия Ивановича и благочестивой царицы Марины Юрьевны, – чудом спасшегося в младенчестве от мучительной казни.

«…И вы б, наше прирожение, попомнили православную христианскую истинную веру и крестное целование, на чем есте крест целовали деду нашему, блаженныя памяти государю царю и великому князю Ивану Васильевичу всеа Русии, и нам, чадам его, что хотели добра во всем: и вы ныне нашего изменника Алексея Романова отложитеся к нам и впредь уже нам, государю своему прироженному, служите и прямите и добра хотите, как деду нашему, блаженные памяти государю царю и великому князю Ивану Васильевичу всеа Русии; а яз вас начну жаловати, по своему царскому милосердому обычаю, и наипаче свыше в чести держати, и всё православное христианство в тишине и в покое и во благоденственном житии жити учинити хотим».

А завершалось послание и вовсе дерзновенно: «С нами Папа Римский, Император Священной Римской империи и владыка Поднебесного Китая».

Но бумаги сии спросом на торжище не пользовались – к примеру, Федька-разносчик грамоты не разумел, и письмена на этих листках были для него лишь неведомыми закорючками. А потому, когда небесное страшилище кануло за горизонт, паника слегка улеглась, и Валерке-вору в очередной раз надавали по шее, Федька перехватил свой лоток поудобнее, поправил перевязь на плече и двинулся вдоль рядов, крича по-прежнему: «Рыбица! Селедки!» А бумажки вообще вниманием не удостоил, разве что употребив несколько подвернувшихся под руку для заворачивания покупателям тех самых селедок.

2. Следствие ведут

Ночью подметные письма трудами злоумышленников появились на боярских и богатых купеческих домах и даже на воротах Кремля. Утром из Коломенского, из летнего своего дворца, спешно вернулся в Кремль государь Алексей Михайлович и повелел немедленно созвать боярскую Думу.

После того как был зачитан текст злодейского послания, один старый боярин пробормотал:

– Складно выражается, подлец… прямо как отец его!

– Который из отцов-то? – захохотал услышавший это государев шут Васька. – Гришка Отрепьев, аль Тушинский вор, аль атаман Заруцкий?

– Да, недаром его отца называли вероотступником, еретиком, чернокнижником и колдуном.

– Самозванцы на Руси не новость… И ведь надобно заметить, что «Дмитриев Ивановичей» было больше всего.

Кто-то напомнил, что в начале 1613 года Марина Мнишек, бывшая последовательно женой всех Лжедмитриев, заявила о правах своего сына на Земском соборе, но претензии эти были отвергнуты.

– «…А Литовского и Свийского короля и их детей, за их многие неправды, и иных никоторых людей на московское государство не обирать, и Маринки с сыном не хотеть», – важно процитировал постановление Собора боярин Александр Пышков, который был известен как великий ценитель искусства рыбной ловли и знаток истории.

– А что случилось опосля? – заинтересовалась причастная к власти молодежь.

– На Русь пришел порядок, – ответствовал Пышков. – Атамана Ивана Заруцкого, который увез Марину с сыном из Коломны в низовья Волги, где провозгласил ее царицею, взяли в плен и казнили. Марину заключили в темницу, а ее сына от Лжедмитрия I, прозванного Ивашкой Воренком, повесили подле Серпуховских ворот…

– Ну и о чем тогда речь держим? Казнили, похоронили, наследников нет – и концы в архив.

– Э, нет! Шибко ладно только сказка сказывается, а дело-то может много загогулин иметь.

– Ну и что там еще в подкладке?

– Изрядно темная история, бог весть кем сочиненная или проплаченная…

И Пышков, воспользовавшись паузой, – государю подали какой-то свиток на аглицком языке, и Алексей Михайлович его внимательно читал, – вполголоса поведал о том, как по Руси и сопредельным землям поползли слухи, что вместо «царевича» казнили случайного мальчугана, а самого Ивана шляхтич Белинский тайно вывез в Польшу, где через некоторое время представил ребенка королю Сигизмунду и вельможам сейма как сына Дмитрия и внука Ивана Грозного. И сейм назначил опекуном мальчика магната Сапегу, выделив на содержание Ивана шесть тысяч золотых ежегодно.

– Да неужто царь Михаил так вот и терпел, что поляки супостата растят?

– Нет, когда до государя дошел слух, что в Польше скрывается человек, которого называют московским царевичем и у него-де на спине есть особый знак, пятно в виде царского герба, и вдобавок он неуязвим, то в Польшу был послан запрос с требованием выдать или казнить самозванца.

– И дерзнули не выдать?

– Почему же, выдали. Силу русского оружия на себе испытывать паны не так уж и стремились при всей своей гордыне…

Когда заседание боярской Думы закончилось, государь подозвал к себе дознавателя Владимира и повелел проследить за несколькими боярами и их родственниками.

– Ибо слишком много у них имений за пределами отеческой земли, – отметил царь. – Пусть твои сыскари поработают, как следует!

3. Немногим более полувека назад…

Сын Лжедмитрия был в Польше взят под стражу и отправлен в Москву вместе с великим королевским послом Гавриилом Стемпковским. У посла было при себе личное письмо польского короля, который просил русского государя не карать несчастного – ибо тот, на самом деле, сын мелкого шляхтича Лубы, с давних пор подвержен душевной болезни и за действия свои отвечать никак не может…

Но тут заболел и скончался царь Михаил Федорович, так и не успев решить судьбу очередного самозванца. На престол вступил Алексей Михайлович, который в июле 1645 года принял Стемпковского и на его речь ответствовал:

– Хотим с королем вашим быть в крепкой братской дружбе, и в любви, и в соединении!

И повелел отпустить больного разумом «шляхетского сына» в Польшу.

Посол Стемпковский поклялся от имени короля и сейма, что теперь за Лубой-«Лжеиоанном» будут строго надзирать:

– Он к Московскому государству причитанья никогда иметь не будет и царским именем называться не станет; жить будет в большой крепости, – возгласил дипломат. – Из Польши ни в какие государства его не отпустят, а кто вздумает его именем поднять смуту, того казнят смертию.