Гари Штейнгарт - Приключения русского дебютанта

• Название: Приключения русского дебютанта
• Автор: Гари Штейнгарт
• Издательство: Фантом Пресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-86471-357-0

Когда Владимиру Гиршкину было двенадцать лет, родители увезли его из Ленинграда в Нью-Йорк. И вот ему уже двадцать пять, а зрелость все не наступает, и все так же непонятно, кто он: русский, американец или еврей. Так бы и варился Володя в собственном соку, если бы не объявился в его жизни русский старик по прозвищу Вентиляторный. И с этой минуты сонная жизнь Владимира Гиршкина понеслась стремительно и неуправляемо. Как щепку в море, его швыряет от нью-йоркской интеллектуальной элиты к каталонской наркомафии, а затем в крепкие объятия русских братков, обосновавшихся в восточноевропейском Париже 90-х, прекрасном городе Праве.

Экзистенциальные приключения бедного русского эмигранта в Америке и Европе увлекают не меньше, чем стиль Гари Штейнгарта, в котором отчетливо сквозит традиция классической русской литературы. «Приключения русского дебютанта» — это и лихой авантюрный роман, и серьезный взгляд на то, что значит быть чужаком в Америке и что значит быть американцем, и история…

---

Владимир зачесал волосы назад, оголив участки, нуждавшиеся в обработке, и принялся обильно втирать миноксидил, желая возместить пропущенный в самолете сеанс. В зеркале он видел, как щурится, когда капля снадобья падает со лба, удобряя его подраставшую бороду.

В спальне он ощупал толстое пуховое одеяло, засунутое в пододеяльник, вышитый мережкой, — точно такой же был у них в Ленинграде. Владимир уже собрался залезть в постель, как вдруг… что за черт, у него подкосились ноги и он упал на ковер, колючий, как его подбородок. И впрямь, что за черт: Франческа, Хала, мать, дом… Он изо всех сил таращил глаза, уперев взгляд в белый потолок, но даже заманчивая мысль о пуховом одеяле и его материнских качествах не подняла нашего героя на ноги, и он заснул прямо на полу.

2. Новые друзья

Бизнесменский обед был в полном разгаре.

Красноносый, толстопузый дебил, которого Владимиру представили как младшего заместителя помощника директора по финансовому планированию, брякнул нечто двусмысленное о девушке Сурка, украинке по национальности, и теперь двое дюжих парней в лиловых пиджаках вытряхивали его из-за стола. Крики заместителя стали еще громче, когда за ним закрыли дверь, но сидящих за столом это мало волновало — в зал как раз вкатили новые картонки с «Джеком Дэниэлсом»; работницы казино в честь приема были раздеты почти догола.

На столе раскинулось мозаичное панно с изображением куриного Бородина, сложенное из объедков котлет по-киевски — гнутые косточки, лужи масла. Сотрапезники жарко спорили о том, как лучше есть сосиски, продаваемые в центре города, — засунутыми в американские булочки или положенными на кусок традиционного ржаного хлеба. Каждое высказывание сторон акцентировалось мощным выбросом сигаретного дыма, после чего рука небрежно тянулась к бутылке.

Владимир закашлялся и протер глаза. На одном конце стола Костя невозмутимо уплетал баранью грудинку, на другом славянский лось, входивший в сильно набравшуюся группу сопровождения Гусева, громко нахваливал ржаной хлеб и водку, а также огурчики со своего огорода, столь свежие, что от них до сих пор пахнет навозом.

Кулак Сурка тяжело опустился на стол, и сразу наступила тишина.

— Ладно, — сказал Сурок — Теперь бизнес.

Молчание длилось. Господин с кустистыми бровями, сидевший рядом с Владимиром, впервые за время обеда повернулся к нему, при этом вид у господина был такой, словно перед ним поставили добавочную порцию куриных котлет. Постепенно остальные последовали его примеру. Владимир трясущимися руками налил себе виски. Весь день он нервничал и отказывался от еды и питья, но теперь воздержание казалось ошибочной тактикой.

— Привет, — обратился Владимир к собранию и опустил глаза на стакан с виски — так выступающий на телевидении подглядывает в текст с подсказкой. Однако прозрачная жидкость ничем не могла ему помочь, разве что придать отваги. Он выпил. У-уф! Виски в пустом желудке взорвалось глубинной бомбой.

— Да ты не бойся, хлебни еще, — посоветовал Сурок.

Все вежливо засмеялись, и первым Костя, старавшийся придать веселью дружелюбный настрой.

— Да. — Владимир снова выпил. Вторая порция произвела столь сильное впечатление на пустой пищевод, что Владимир вскочил.

Русские откинулись на спинки стульев, послышался шорох — руки нащупывали оружие под столом.

Владимир заглянул в свои заметки. Написанные крупными печатными буквами и пестревшие восклицательными знаками, они напоминали агитационные первомайские лозунги.

— Господа! — выкрикнул Владимир и тут же замолчал столь же резко, сколь и начал… Ему требовалось перевести дух. Вот оно! Очертания туманного плана, который Владимир составил перед отъездом из Нью-Йорка, постепенно прояснялись, достигая не меньшей осязаемости, чем австрийский банк или немецкая автомобильная фирма.

«По слухам, дядя Шурик специализировался на пирамидах, — говорил ему отец, когда они ели рыбу в саду усадьбы Гиршкиных. — Знаешь, что это за штука, Володя?»

Ага. Он знал. Финансовые пирамиды. Известные также как схема Понци, в честь некоего Карло Понци, нового ангела-хранителя Владимира, альфа-иммигранта из Пармы, шустрого гонифа, у которого все получилось.

Владимир оглядел сидящих перед ним русских. Какие симпатичные качки! Они слишком много курят, пьют, убивают. Говорят на умирающем языке и, если честно, сами долго не протянут в этом мире. Они — его народ. Да, после тринадцати лет скитаний в американской пустыне Владимир Гиршкин набрел на иной сорт трагедии. Нашел место, в котором быть несчастным приятнее. Наконец нашел дорогу домой.

— Господа, — повторил Владимир. — Я хочу создать финансовую пирамиду!

— Ой, я обожаю пирамиды, братва, — отозвался один из наиболее дружелюбных качков, носивший раскрашенный снимок толстомордого шелудивого младенца на отвороте пиджака.

Но остальные уже ворчали и закатывали глаза. Финансовая пирамида? Только не это.

— Понимаю, звучит неоригинально, — продолжил Владимир. — Но я провел небольшое исследование и обнаружил подходящий сектор населения для такого рода активности. Прямо здесь, в Праве.

Недоверчивый шепоток и удивление за столом. Бизнесмены заинтересованно поглядывали друг на друга, будто Гриша, управляющий казино, или Федя, директор по продажам, могли каким-то образом олицетворять этот таинственный сектор населения. А кого они еще знали в городе, кроме своих?

— Ты, случаем, не столованцев имеешь в виду? — спросил Сурок. — Мы уже здорово их пощипали. И теперь нами занимаются министерство финансов, министерство здравоохранения и управление рыболовства и птицеводства.

— Не, на фиг столованцев, — забормотали его сподвижники.

— Господа, сколько американцев вы знаете? — осведомился Владимир.

Бормотание прекратилось, и глаза аудитории обратились к худому, нервическому молодому человеку по имени Мишка, просидевшему почти весь обед в туалете.

— Эй, Мишка, как насчет твоей зазнобы? — спросил Гусев.

Последовали гогот и столь энергичная мужская возня, знаменовавшая веселье, что и Владимиру перепала пара дружеских пинков по голени и локтем под ребра.

Мишка попытался втянуть большую голову поглубже в худые плечи.

— Хватит. Заткнитесь, — пробубнил он. — Я не знал, что это за бар. Сурок, ну скажи им…

— Мишка познакомился с американкой, а она оказалась с членом, — наперебой объяснили Владимиру.

Тут же откупорили еще несколько бутылок и произнесли тост за бедолагу Мишку, выскочившего вон из зала.

— Нет-нет, я не имел в виду эту прослойку, — сказал Владимир. — Я говорю об англоязычной общине в Праве. Она насчитывает приблизительно пятьдесят тысяч человек. Ну, плюс-минус тридцать тысяч. Знаете ли вы, сколько у них в среднем денег? — Владимир посмотрел в глаза каждому, прежде чем ответить на этот вопрос. По правде говоря, сам он понятия не имел — сколько. — В десять раз больше, чем в среднем у столованца. Опять же, приблизительно. Суть и изящество моего проекта в следующем: круговорот. Американцы приходят, американцы уходят. Они живут в Праве некоторое время, а потом возвращаются в свой Детройт и нанимаются на паршивую работенку в сфере обслуживания или к папочке на фирму. Пока они здесь, мы выдоим их досуха. Пообещаем слать дивиденды за океан. А если не выполним обещания, то что они смогут сделать? Вернуться и подать в суд? Но нам на самолете доставили уже очередную порцию свежей крови.

Публика раздумчиво вертела стаканы в руках и постукивала куриными косточками по тарелкам.

— Ладно, у меня вопрос. — Гусев затушил сигарету, воткнув ее с размаху в пепельницу, — недурная затравка для выступления. — Для начала, как мы вынем из американцев бабки? Они, насколько я знаю, люди молодые и потому доверчивые, но на вкладчиков, по-моему, не тянут.

— Хороший вопрос, — похвалил Владимир. Он почувствовал себя учителем, который, подменяя заболевшего коллегу, старается завоевать доверие незнакомой аудитории. — Все слышали? Как мы заставим американцев вкладывать бабки? Ответ: сыграем на самоуважении. Большинство этих молодых людей отчаянно пытаются оправдать свое присутствие в Праве — прерванное образование, карьера и так далее. Мы дадим им почувствовать себя участниками возрождения Восточной Европы. Есть такая американская поговорка, придуманная одним знаменитым негром: «Если ты не участвуешь в решении, значит, ты — часть проблемы». Эта поговорка задела глубокие струны в душах американцев, особенно среди либерально настроенных, а именно таких и притягивает Права. И благодаря нам они примут участие в решении проблемы, попутно заработав денег. Вернее, мы заставим их в это поверить.