Гари Штейнгарт - Приключения русского дебютанта

• Название: Приключения русского дебютанта
• Автор: Гари Штейнгарт
• Издательство: Фантом Пресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-86471-357-0

Когда Владимиру Гиршкину было двенадцать лет, родители увезли его из Ленинграда в Нью-Йорк. И вот ему уже двадцать пять, а зрелость все не наступает, и все так же непонятно, кто он: русский, американец или еврей. Так бы и варился Володя в собственном соку, если бы не объявился в его жизни русский старик по прозвищу Вентиляторный. И с этой минуты сонная жизнь Владимира Гиршкина понеслась стремительно и неуправляемо. Как щепку в море, его швыряет от нью-йоркской интеллектуальной элиты к каталонской наркомафии, а затем в крепкие объятия русских братков, обосновавшихся в восточноевропейском Париже 90-х, прекрасном городе Праве.

Экзистенциальные приключения бедного русского эмигранта в Америке и Европе увлекают не меньше, чем стиль Гари Штейнгарта, в котором отчетливо сквозит традиция классической русской литературы. «Приключения русского дебютанта» — это и лихой авантюрный роман, и серьезный взгляд на то, что значит быть чужаком в Америке и что значит быть американцем, и история…

---

— Баобаб, мне нужны деньги, — сменил тему Владимир. И коротко обрисовал свои проблемы, используя стилистику Баобаба.

— Точно, это настоящая классовая борьба, — согласился Баобаб. — Почему ты не объяснишь своей Фрэнни, насколько ты беден? Что в этом позорного? Посмотри на себя… У тебя повадки отпущенного на волю крепостного. Некоторые женщины находят это сексуальным.

— Баобаб, ты меня слушаешь? Я не собираюсь выпрашивать у нее подачки.

— Ладно, — сказал Баобаб. — Могу я говорить напрямик?

— Будь любезен. Я из тех, кто верит всему, что говорят. Читаю газетные заголовки и плачу.

— Отлично. Значит, без обиняков. Мой босс, Джорди, замечательный парень. Надеюсь, ты мне веришь?

— Никаких наркотиков.

— У него есть сын двадцати лет. Полный идиот. Ничтожество. Он хочет поступить в этот безразмерный частный колледж в Майами. Не как в Йеле, конечно, но кое-какой отбор они проводят. Джорди заплатил одному индийцу, чтобы тот прошел тестирование вместо парнишки. Индус справился на отлично, но осталось непонятным, почему сынок дважды оставался на второй год в старших классах. В колледже хотят с ним побеседовать. Потому нам придется отправить туда кого-нибудь, кто умеет убедительно говорить.

— Тебя?

— Была такая мысль. Но, сам видишь, я белый как простыня. У тебя же и кожа того самого оливкового цвета, а с растительностью на роже ты и вовсе похож на молодого Ясира Арафата.

— Но ведь… Джорди, он кто? Испанец?

— Только не называй его испанцем, Джорди — ярый каталонец.

— А что будет, когда парень явится учиться на следующий год? Или мне придется ходить в колледж вместо него?

— В заведении таких гаргантюанских масштабов те, кто проводит собеседование, никогда больше с нашим мальцом не встретятся. Поверь, все просчитано, и я даже не думаю, что это такой уж страшный криминал. Прикинуться выпускником школы на преступление века не тянет, дурацкая выходка, не более. Но за двадцать тысяч…

— Что? Повтори! — перебил Владимир. Две цифры в столбик нарисовались в спертом воздухе бара. Они не сразу посчитались, но было ясно, что если из 32 200 вычесть 20 000, то останется сумма, которую вполне можно заработать. — Сколько, ты сказал?

Баобаб положил потные ладони на узкие плечи Владимира и встряхнул друга. Затем натянул ему на нос шляпу так плотно, что Владимиру стало больно. Обдал кислым дыханием и влепил поцелуй, лишь отчасти добродушный. Нос у Баобаба распух еще сильнее, а сам он выглядел и дышал так, будто был в два раза старше и в придачу сердечником.

— Пора бы тебе научиться ценить нашу дружбу, — произнес он. И добавил совершенно в духе Гиршкинландии, а возможно, любого семейства: — Любовь приходит и уходит, но твой друг Баобаб всегда с тобой, даже если он не самый распрекрасный парень на свете. Никогда не знаешь, когда он тебе понадобится, старый добрый Баобаб.

— Спасибо, — поблагодарил Владимир. — Спасибо за все.

4. Поиски денег во Флориде

Персиковый «кадиллак». Владимир никогда таких не видел, но знал, что это средство передвижения играло некогда важную роль в культурном развитии Соединенных Штатов. Персиковый «кади» лениво прохлаждался у обочины международного аэропорта Майами, и принадлежал он человеку, у которого, на манер индонезийцев и монголов, не было фамилии, только имя — Джорди.

Джорди не погнушался вынести из лабиринта аэропорта огромный вещевой мешок Владимира, набитый одеждой для колледжа, похвалив гостя за благоразумие: тот явился подготовленным. Хотя Джорди с удовольствием бы отвез Владимира в магазин за твидовым пиджаком и красным галстуком.

— Вот что мне нравится в иммигранцах, — говорил Джорди, — вы не избалованы. Много работаете. Пот с вас ручьями льет. Мой отец был иммигранцем, слыхал? Он собственными руками создал наш семейный бизнес.

Создал бизнес? Собственными руками? Нет, Джорди ни речью, ни внешностью не походил на киношных наркодельцов, чего с опаской ожидал Владимир. Он даже не смахивал на Пикассо — сходство, к которому, по представлениям Владимира, стремились все каталонцы. Джорди скорее выглядел как еврей средних лет с собственной текстильной фабрикой. Средних лет, но ближе к пенсии, чем к славным денечкам. Лицо от неумеренного пребывания на солнце изрезано морщинами; шаг по-прежнему упругий, однако Джорди, обутый в умопомрачительные туфли из страусиной кожи, намеренно раскачивался при ходьбе, как и подобает человеку, многого достигшему в жизни.

— Я давно мечтал побывать в Испании, — сказал Владимир.

— Si ma mare fos Espanya jo seria un fill de puta, — ответил Джорди. — Знаешь, что это значит? Если моя мать испанка, тогда я сукин сын. Вот что я думаю об испанцах. Белые латиносы, вот они кто, и этим все сказано.

— Я бы поехал только в Барселону, — заверил Владимир каталонца.

— Э-э, в Каталонии всюду неплохо. Я однажды трахал одну крохотулечку в Тартозе, почти карлицу.

— Маленькие женщины бывают очень милы, — заметил Владимир. Никого конкретно он не имел в виду.

— Бороду придется убрать, — сообщил Джорди, когда они сели в прохладную машину. — С бородой ты выглядишь слишком взрослым. Мы ведь посылаем парнишку в колледж, а не в юридическую школу. Юридическая школа будет попозже.

Какое совпадение! У Джорди и матери Владимира совершенно одинаковые планы в отношении потомства. Может, этих двоих следует познакомить? Но как ужасно лишиться бесценной бороды, которая делала Владимира на пять лет старше и на десять умнее. К счастью, те же самые гормоны, что сметали волосы с макушки, обеспечивали буйную растительность в местах, расположенных ниже. К тому же на кону стояли двадцать тысяч долларов.

— Я немедленно побреюсь, — пообещал Владимир.

— Хороший мальчик, — Джорди похлопал Владимира по плечу. Его руки пахли детской присыпкой, а в целом запах, исходивший от Джорди и разносимый кондиционером с силой штормового ветра, был на девять частей цитрусовым и на одну часть мужским. — В холодильнике есть кола, если хочешь. — Говорил Джорди с причудливым акцентом работяги из Квинса: «кола» у него превращалась в «колер», «куча» в «кучера», а США в мифическую страну Америкеру.

Мимо болячками на пейзаже мелькали гостинички с немецкими и канадскими флагами, бесконечные забегаловки с электрифицированными коровами и хвостами омаров и, конечно, непременные пальмы, дорогие друзья умеренно-климатических северян.

— Хорошая машина, — похвалил Владимир для поддержания разговора.

— А тебе не кажется, что она немножко черно-мазнутая? Тонированные стекла, громадные покрышки…

Ага, капелька расизма перед ланчем. Пора подключать прогрессивное чутье, Владимир. Старшие Гиршкины выкладывали двадцать пять тысяч долларов в год за твои социалистические камлания на Среднем Западе. Не подведи альма-матер.

— Мистер Джорди, почему вы думаете, что люди с цветной кожей предпочитают тонированные стекла и прочее в том же духе? Если, конечно, вы действительно придерживаетесь подобного мнения?

— Потому что они обезьяны.

— Понятно.

— Но сними с персикового «кадиллака» тонированные стекла и толстые шины, и от крутой машины ничего не останется, правильно? Вот что я тебе скажу: каждый год я беру напрокат по четыре сотни таких машин. Все, кто работает на меня, — в Нью-Йорке, Майами, на Лазурном Берегу — у всех персиковые «кади». Не нравятся мои вкусы, ищи работу в другом месте, баррада. Пендехо. И вопрос закрыт.

Тем временем дешевые мотели северного происхождения сменились величественными туземными фасадами в стиле ар деко. Джорди велел Владимиру смотреть в оба: как бы не проехать отель «Новый Эдем и Кабана», запомнившийся Владимиру по прежним поездкам на Южное побережье, — многоэтажное, несколько облупленное пристанище для курортников, расположенное по соседству с «Фонтебло-Хилтоном», флагманом эпохи норковых палантинов.

Центром шахтообразного, некогда роскошного холла в «Новом Эдеме» служила тщательно отдраенная люстра. Сверзнувшись с высоты в несколько этажей, люстра зависла над поставленными в круг потертыми бархатными креслами.

— Элегантность никогда не выходит из моды, — объявил Джорди. — Нет, ты только глянь на этих славных ребят! — И он принялся с таким рвением махать стайке пенсионеров, словно те были его земляками, с которыми он вместе приехал в Америку. Но, к огорчению Джорди, новоэдемская команда даже не пошевелилась, ее члены наслаждались блаженной послеобеденной дремой. Для тех же, кто пребывал в сознании, в магнитофоне пел Банни Бериган[21], а в зеленой гостиной подавали вегетарианскую печень — слишком много развлечений, чтобы заметить появление Джорди и Владимира, пары необычной по любым стандартам.

Разочарования на этом не закончились. Джорди вернулся от регистрационной стойки со словами: