Иван Павлов - И.П.Павлов PRO ET CONTRA

• Название: И.П.Павлов PRO ET CONTRA
• Автор: Иван Павлов
• Жанр: Биографии и Мемуары

Юбилейный том, посвященный 150-летию академика И. П. Павлова, первого отечественного лауреата Нобелевской премии (1904) по физиологии и медицине, содержит целый ряд не издававшихся ранее и малоизвестных работ ученого, воспоминания коллег, учеников и современников о Павлове, выдающегося ученого и организатора науки, написанный составителями, двумя очерками, подготовленными на основе архивных материалов России и США, к которым ранее был закрыт доступ, о гражданской позиции И. П. Павлова после 1917 г. Книга дает представление о личности истинного гражданина России и его творчестве. Может служить учебным пособием для изучения научной биографии, научных открытий и методологических концепций И. П. Павлова для биологов, медиков, философови историков отечественной науки.

---

А вот нервномышечной физиологии уделялось часа два (де монстрируя лягушку, Павлов постоянно оговаривался, называя ее собакой), и ни в какие подробности, ни в какое обсуждение теории электротона, возникновения возбуждения, теории био электрических потенциалов Павлов не углублялся (правда, Л. А. Орбели читал об этом специальный, но, кажется, необяза тельный курс). Конечно, Павлов никогда не считал такие про блемы физиологии малозначащими (в 1928 г., узнав, что у меня есть книга Лапика о хронаксии, он пожелал ее прочесть и про чел). Известно, что он очень поддерживал первые исследования П. П. Лазарева о ионной теории возбуждения, я слышал от него большое одобрение работ А. В. Хилла, сопровождаемое, однако, замечанием: «…а всетаки, думаю, в области, которой мы зани мались, можно еще сделать многое». Тут же Павлов добавил, что «из физиологов прежнего направления», направления Клода Бернара, Людвига, Гейденгайна (эти трое были упомянуты), остался только он и «эдинбургский физиолог ШарпейШефер».

Конечно, Павлов ценил исследования, в которых делались попытки проникнуть в глубь клеточных процессов (Иван Пет рович при мне с сожалением говорил, что не уважено было его представление к Нобелевской премии Жака Лёбы). Но не толь ко ценил, а и любил он более всего те формы опытов, в которых физиологические процессы разворачиваются непосредственно на глазах исследователя, не отделенные от экспериментатора слож ной аппаратурой. В свои молодые годы Павлов один или с уче никами провел исследования почти по всем разделам физиоло гии (Г. В. Фольборт говорил мне, ссылаясь на слова Ивана Петровича, что Павлов делал это, специально готовясь к заня тию кафедры). Занимался он исследованиями мышц моллюска и почки (методика изучения в хроническом опыте), молочной железы (исследования Миронова) и терморегуляции (обзор).

А вот исследований биоэлектрических потенциалов, в кото рых живое явление отделено от взора исследователя и расшиф ровывается через посредство более или менее сложной аппара О Павлове 505 туры, Павлов не проводил никогда. По словам А. Ф. Самойлова, он даже не скрывал своей субъективной нелюбви к этому делу (это не мешало ему, правда, всегда с уважением говорить о Н. Е. Введенском, об А. Ф. Самойлове, Эдриане). При этом ха рактерно, что Павлов всю жизнь работал только с простой аппа ратурой и никогда не стремился ее усложнять. Единственным относительно сложным аппаратом были кровяные часы Людви га—Стольникова, но как наглядны отсчеты величины кровото ка в этих часах, как они непосредственно этот кровоток отобра жают по сравнению со всеми современными (и во многом более совершенными) термометрическими, магнитными и ультразву ковыми потокомерами.

Павлов красноречиво подчеркнул необходимость звуконепро ницаемых камер, добился осуществления их постройки, но сам всегда входил внутрь камеры, где проводился опыт, всегда стре мясь собственными глазами видеть каждую деталь явления. И хотя Павлов, несомненно, одобрял и поддерживал оснащение камер для исследования условных рефлексов усовершенствован ной аппаратурой, в частности каплеписцами, но я никогда не видел его рассматривающим кимографическую запись слюноот деления. А вот простую модификацию воздушной передачи, предложенную П. С. Купаловым для исключения колебаний столбика жидкости при движениях животных Иван Петрович хвалил оживленно и радостно и потребовал ее применения все ми работниками (каплеписец же в конце 20х гг. был в Институ те Академии наук лишь в одной камере из шести, и это Ивана Петровича весьма мало тревожило).

Разумеется, из этого нельзя делать вывода, что Павлов не признавал значения аппаратурных усовершенствований, позво ляющих все глубже проникать в тончайшие и быстротечные явления. Но горячо, «от сердца» восхищался он теми методиче скими приемами, результаты которых были наглядны. Помн осенний день 1923 г., когда Иван Петрович приехал на свою ка федру Военномедицинской академии посмотреть опыт, про водившийся Г. В. Фольбортом. Опыт заключался в изучении влияния раздражения чревного нерва на секрецию желудка. У собаки периферический конец заранее отпрепарированного n. splanchnici был помещен на погруженных электродах; живот ное стояло у станка; регистрировалась секреция желудочного сока. Опыт шел удачно, а в паузах между раздражениями Иван Петрович рассказывал о Международном конгрессе в Эдинбур ге, откуда он только что вернулся. Он говорил тогда, что наибо лее ярким впечатлением конгресса был доклад Ричардса об изу 506 Г. П. КОНРАДИ чении состава ультрафильтрата, собираемого микропункцией мальпигиева клубочка из боуменовской капсулы почек лягушки. Это было, вероятно, первым действительно микрофизиологиче ским исследованием в нашей науке, и Павлов, сразу заметив вс принципиальную значимость и техническое совершенство этой работы, подчеркнул наглядную бесспорность полученного ре зультата. Здесь так же, как при использовании Л. А. Андреевым аппаратуры для получения чистых высоких тонов, слышимых собакой, но не слышимых экспериментатором (что привело в восторг Ивана Петровича), усложнение методики было необхо димо для решения совершенно конкретного вопроса, получавше го опять-таки наглядное разрешение. Именно такие результаты были близки и дороги великому наблюдателю, который «рож ден был, чтобы видеть» (Гете . Фауст). И если Павлов до конца остался верен методу определения протеолитического фермента по Метту, хотя знал, что есть методы более точные, то, вероят но, опятьтаки, конкретная наглядность видимого под лупой количества переваренного куриного белка делала именно этот метод особенно милым его сердцу, а точность методики была вполне достаточна для тех целей, ради которых она применялась (ни одно положение Павлова о зависимостях, управляющих кон центрацией белкового фермента, не было, как известно, ни опро вергнуто, ни существенно изменено).

Конкретная точность павловского мышления, не уходящего в туманные дали абстракций, сказалась и в том, что во всех то мах трудов Ивана Петровича можно собрать немного страниц, относящихся к теоретическим построениям и гипотезам, не под вергавшимся непосредственной экспериментальной проверке. Несколько страниц, посвященных постановке вопроса о механиз мах трофической иннервации, несколько высказываний о нераз гаданности механизма торможения с тенденцией видеть в нем процесс восстановления рабочих потенциалов клетки, упоминание о проторении путей и суммации как о явлениях, участвую щих в формировании временной связи, — вот, пожалуй, и все, что у Павлова относится к гипотетическим построениям, касающимся механизма явлений «на клеточном уровне». Все остальное — это факты и предположения, допускающие экспериментальну проверку, точное описание явлений и наметки дальнейших ис следований. Далеко от фактов и гипотез, тут же проверямых новыми опытами, мысль Павлова не уходила, и столь харак терное, например, для Клода Бернара и Дюбуа Реймона (да и И. М. Сеченова) обсуждение общебиологических и даже фило софских вопросов занимает в трудах Павлова очень немного стра О Павлове 507 ниц. Конечно, учение об условных рефлексах содержит велику теорию и непосредственно связано с проблемами философии. Но не от одних лишь теоретических построений и не только от идей И. М. Сеченова Павлов пришел к учению об условных рефлек сах; это учение возникло из непосредственно подсмотренных фактов.

Любое «мудрствование», запутанность сердили И. П. Павло ва. В тот же день, когда Павлов смотрел опыты с раздражением чревных нервов, когда разговор зашел о Б. Ф. Вериго, Иван Пет рович сказал: «Этот человек в своем учебнике писал только то, что сам хорошо понимал» *. Тогда меня эта фраза Павлова очень поразила и потому так запомнилась; я еще не знал, что физио логи не так уж редко пишут и про то, что не совсем хорошо по нимают.

Все темы, дававшиеся Павловым сотрудникам, всегда носи ли точно очерченный характер и возникали нередко из обычных житейских наблюдений. Задание изучить, как достигается диф ференцирование двух условных раздражителей, связанных каж дый с различным безусловным (пищевым и оборонительным), Иван Петрович выдвинул, сказав: «Очень часто нам приходится поразному реагировать на сходные сигналы, а как это проис ходит, мы совсем не знаем». Мне эта тема была дана потому, что я имел собаку с фистулой подчелюстной железы, и Иван Петро вич сперва предполагал найти в составе этой слюны указание на оборонительный или пищевой характер реакции на тона, проме жуточные тем, которые подкреплялись бы дачей пищи или вли ванием кислоты. Тогда же Павлов говорил, что было бы инте ресно проследить зависимость пищевой и оборонительной реакции на химические агенты в зависимости от химизма тела и сослаться при этом опять-таки на личное житейское воспоми нание.

Иван Петрович рассказывал, что после перенесенной им опе рации он совершенно не мог есть соленой пищи, и связывал это со сгущением крови после кровопотери. Столь же ясно очерчен ными бывали все задания, дававшиеся Иваном Петровичем уче никам; до революции таковыми оказывались главным образом врачи, кончившие курс со званием «лекаря» и выполнившие диссертацию на степень доктора медицины (примерно соответ ствующие теперешним кандидатским). Вероятно, уже со времен