Адам Торп - Затаив дыхание

• Название: Затаив дыхание
• Автор: Адам Торп
• Издательство: Иностранная литература
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2013

Героя романа, англичанина и композитора-авангардиста, в канун миллениума карьера заносит в постсоветскую Эстонию. Здесь день в день он получает известие, что жена его наконец-то забеременела, а сам влюбляется в местную девушку, официантку и скрипачку-дилетантку. Но, судя по развитию сюжета, несколько лет спустя та случайная связь отзовется герою самым серьезным образом.

---

Если где и течет настоящая жизнь, думал Джек, то именно здесь. А это означает, что все происходит незаметно, или внезапно, как снег на голову, или же в полной тайне. На подготовленных для мощения каменных плитах кто-то уже вывел крупными буквами непристойное слово ПИ…А. Кажется, Джеку даже понятно почему. Это страна, в которой человек, навестив двоюродную бабушку, с облегчением мчится прочь. Помнится, рассказывая про свою семью, которая живет в Дерби, Говард как-то обмолвился: «Там сдохнуть можно от убогости; надеюсь, они застраховались от такой смерти». И в ту же минуту немым укором столь поверхностным выводам мимо Джека, вызывающе улыбаясь, прошествовала девушка с виолончелью.

Джек услышал Северную Окружную издалека, когда шел по длинной прямой улице; через пять минут он был у цели. Перед ним ревело многорядное чудище, машины мчались гораздо ближе друг к другу, чем на любом другом шоссе. Прежде он смотрел на Окружную только сквозь лобовое стекло, разъедаемый отчаянием от чувства собственной беспомощности. Но с точки зрения пешехода она, оказывается, еще страшнее. День был душный, с низкими серыми тучами; от скопившихся у земли выхлопных газов стало резать глаза.

По обе стороны шоссе дома отстояли от дорожного полотна всего лишь на ширину тротуара. Ленточная застройка — здесь?! Чистое безумие! Дома, впрочем, вполне приличные — двухэтажные особнячки на две семьи, с эркерами и облицованными плиткой фасадами. В двадцатые годы эта дорога, наверно, походила на тихую, спокойную реку в светло-серых бетонных берегах. Тот же модернистский стиль, в каком построена станция метро. Тогда можно было прямо из гаража рвануть в любую сторону — словно письмо по пневматической почте. Семьдесят-восемьдесят лет назад жить на Северной Окружной было даже круто. И вот оно, будущее.

Джек направился к газохранилищу, высившемуся на другой стороне шоссе подобно «Титанику» в сухом доке. Этот динозавр из прошлого никак не вязался с громадными постмодернистскими гипермаркетами, с их удобными парковками, обрамленными рядами кустов и флагов. Совсем рядом с махиной газгольдера вход в магазин «Сделай сам». Если верить описанию Говарда, с того места, где стоит Джек, должен быть виден дом Кайи.

Он оперся о хлипкую ограду из труб, отделяющую пешеходную зону от дороги; на ладонях остался слой грязи. Прямо напротив газохранилища домов нет, вместо них — пустырь с пропыленными деревьями, под которыми валяется всякая дрянь, похоже, презервативы. Джек опять пошел на восток. Машины мчались навстречу и так близко, что можно было дотянуться рукой; пассажиры таращились на него — сплошь незнакомые, чужие, еще, еще, без конца.

В некоторых домах двери и окна заколочены досками, палисадники заставлены мешками с мусором. Обитатели других домов судорожно цепляются за видимость респектабельности: окна спален занавешены тюлем, крохотные лужайки аккуратно подстрижены или залиты бетоном под стоянку для машины. Кое-где на первом этаже — магазины, если их можно так назвать, но вряд ли Кайя поселилась бы над магазином. Да и Говард непременно отметил бы: «Бедняжка снимает комнату над китайской харчевней и буквально задыхается от вонищи», или: «В лавку ни свет ни заря привозят товар, и ее будят грузчики». А может, и умолчал бы.

Джек шагал от дома к дому, не выпуская из виду главную веху — газохранилище: сбоку устрашающе громыхала Окружная. Постепенно до него стала доходить вся безнадежность его затеи. Очень может быть, что Кайя живет на улице, по которой он пришел, или в соседнем переулке. Прямо напротив газгольдера вообще нет жилья. Уже неточность. Возможно, в ней повинна сама Кайя. Наверно, она сказала Говарду: «Я живу возле огромного бака с газом, рядом с универмагом „Сделай сам“». Он припоминал ее голос, представлял, как мило, по-эстонски напевно, звучат у нее английские слова. Странно все это. Такое чувство, что он воссоздает Кайю.

Да какого черта он вообще здесь делает? С него уже пот льет, потому что тут куда жарче, чем в Хэмпстеде, — и не от погоды, а от раскаленных выхлопных газов. Настоящая духовка. Ядовитая мерзость уже отравляет его организм. Милли сразу определила бы и тип токсинов, и их поганый источник.

Джеку вспомнилось последнее, что он услышал от Кайи: «Я надеюсь, ты вернешься прежде, чем успеешь меня забыть». Это было шесть лет назад. Перед ними простирался Финский залив.

Трогаясь на зеленый свет, грузовик величиной с дом обдал Джека черным дизельным дымом. Газгольдер исчез из виду. Джек ушел слишком далеко. Конечно, можно было бы расспросить местных жителей, но, прослышав об этом, Кайя заподозрит неладное. Кто ее знает, как она теперь к нему относится. Впрочем, это и не важно, главное, что она станет помехой его семейной жизни и жизни вообще. Все развалится.

Джек круто развернулся и двинулся вспять, почти не уступая в скорости легковым машинам, грузовикам и даже несносным мотоциклам. Как люди выруливают на Окружную? Очертя голову или ползут дюйм за дюймом?

У пешеходного моста над железной дорогой выгорожена небольшая асфальтовая площадка, усыпанная битым бутылочным стеклом и мятыми пивными банками. На ней околачивалось трое парней. Когда Джек проходил мимо, они его окликнули; один, в драной форме солдата бельгийской армии, бросился за ним, догнал и, ловко пятясь задом, стал невнятно клянчить мелочь: за ввалившимися щеками явно не хватало зубов. Джек, не останавливаясь, отрицательно замотал головой, но улыбаться не перестал: очень уж не хотелось, чтобы его треснули затылком об асфальт. В конце концов, попрошайка сдался и крикнул Джеку вдогонку: «Знаю, о чем ты, придурок долбанный, мать твою, думаешь». Его приятели загоготали.

Джек усомнился, что тот малый догадывается, о чем он думает; вообще-то он ничего особенного не думает, просто полон смутного страха и сочувствия.

Он снова очутился на той улице, по которой начал свой путь из метро, в нескольких кварталах от магистрали. Трасса на этом перегруженном транспортном узле не кончается, идет дальше, за Окружную, мимо газохранилища и гипермаркета «Сделай сам». Он позвонил в одну дверь, другую, третью. Это опасно, дверь может открыть сама Кайя. Что ж, придется смириться с судьбой. Всякий раз, когда он жмет на кнопку звонка или стучит, сердце начинает бешено колотиться. После недавнего визита Говарда при любом телефонном звонке с ним и в Хэмпстеде происходит то же самое. В двух домах никто не отозвался. В третьем, не снимая дверной цепочки, выглянула молоденькая азиатка в сари; на его расспросы она лишь застенчиво пожала плечами и улыбнулась. Позади девушки был виден только уголок пушистого ковра. В четвертом за дверью раздался бешеный лай и рычание нескольких псов. Под звонком была приклеена визитная карточка: Гипнотерапевт. Рецидивы прошлого. Духовное освобождение. Отказ от курения. Очень кстати.

До пятого дома он добрался, протиснувшись между тележкой из супермаркета и листами покоробленной фанеры. Дверь открыл плотный коренастый малый в шортах и белой майке, заляпанной разноцветными пятнами, в руке у парня банка пива; типичный дружелюбный лондонец, готовый помочь незнакомцу, чем может. Они разговорились, и толстяк принялся долго и нудно описывать происшествие, случившееся месяц назад на этой самой улице, в одном из соседних домов, возмущаясь неспособностью властей обеспечить местным жителям безопасность. Чтобы перекрыть рев транспорта, он кричал во все горло. Сквозь открытую дверь виднелся угол гостиной с включенным телевизором. Редкостно безобразная рожа, подумал Джек, ощущая запах несвежих носков и вчерашней жареной картошки; интересно, каково оно — быть таким уродом? А толстяк все молол свою чушь.

Джек окончательно пал духом. Хватит стучаться в двери, решил он.

Опустив голову (на всякий случай), он брел обратно по тихим жилым улочкам Баундз-Грин и думал: почему никому из властей предержащих не пришло в голову снести дома, обрамляющие Северную Окружную, и насадить там деревья? Принудительное отчуждение земли во благо человечества. Страшно подумать, сколько в стране точно таких же полос земли! Вот где корень зла. Проходя мимо агентства по продаже недвижимости, он глянул на витрину и поразился: даже здесь от нулей пестрело в глазах.

В метро, спускаясь по лестнице к поезду (эскалатор не работал), Джек увидел, как идущий перед ним парень в толстовке с капюшоном развернул жвачку и бросил обертку — даже не бросил, а просто выпустил из рук, и, посверкивая фольгой, она полетела на ступени. Джек поймал себя на том, что его, словно типичного старпера, прямо-таки подмывает отчитать раздолбая.

Интересно, подумал он, как Кайя воспринимает богатый цивилизованный Запад? Очень любопытно. Вот бы послушать, что она о нем думает, но поговорить с ней невозможно — как и с тем парнем, который, намусорив в метро, теперь в нескольких шагах от Джека с удовольствием чавкает жвачкой.