Роберт Кнехт - Ришелье

• Название: Ришелье
• Автор: Роберт Кнехт
• Издательство: Феникс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-85880-456-X

Книга профессора французской истории Бирмингемского университета посвящена жизни и судьбе выдающегося политического деятеля Франции XVII в. кардинала де Ришелье, сыгравшего заметную роль в истории Франции и Европы начала Нового времени. Книга написана на основе последних достижений современной исторической науки. На русском языке публикуется впервые. В настоящем издании опущен библиографический очерк, главным образом потому, что большая часть книг, включенных в него, недоступна российскому читателю.

---

И Марильяк и Берюль были убеждены в том, что Ришелье должен приложить все усилия для искоренения ереси в стране вместо войны с Испанией, которую они воспринимали как признанного лидера католического мира. В то время как Ришелье рассуждал о чести короля и его престиже в Европе, а также о необходимости предотвратить дальнейший рост могущества Испании, Марильяк указывал на тревожное положение дел во Франции: мятежи знати и крестьянские бунты, всеобщее обнищание и хронический дефицит государственного бюджета. В конце 1628 года Марильяк и Берюль воспротивились желанию Ришелье вмешаться в спор о мантуанском наследстве. Они считали, что подобное вмешательство приведет и войне с Испанией. В то время как король продолжал поддерживать политику Ришелье, Марильяк и Берюль сумели завоевать доверие королевы-матери. Пока Ришелье находился вблизи короля, он мог быть уверен, что будет проводиться в жизнь его политическая линия. Но, по иронии судьбы, развязанная им война в Италии привела к временному отдалению от короля. В начале 1630 года, когда Людовик XIII хотел, возглавив армию, перейти Альпы, его уговорили не предпринимать похода до тех пор, пока брат короля находится в изгнании за границей. Вследствие этого Людовик остался во Франции, чтобы обсудить вопрос о возвращении своего брата, и возложил на Ришелье заботы о подготовке вторжения в Италию[26]. Захват им 29 марта Пиньероля, стратегически очень важного города в Савойе, со всей остротой поставил принципиальный вопрос в политике: не вызовет ли удержание Францией Пиньероля войны с Испанией или же лучше вернуть Пиньероль, дабы прийти к мирному решению? Ришелье полагал, что Франция, невзирая на риск, должна удержать Пиньероль, чтобы сохранить свое влияние в Италии, и в знаменитом меморандуме Людовику изложил все за и против такого рода решения. Королю лишь оставалось сделать выбор. Людовик к этому времени сумел вернуть брата во Францию и потому мог беспрепятственно присоединиться к Ришелье. Он также был за то, чтобы удержать Пиньероль, но не мог принять окончательного решения, не получив согласия своей жены и королевы-матери. Он попросил Ришелье обсудить вопрос с Марией, но та нашла отговорки, чтобы избежать этого. Французский двор окончательно разделился на два лагеря: в то время как две королевы и Марильяк находились в Лионе, Людовик и Ришелье руководили военными операциями из Сан-Жан-де-Морьен. Однако к 25 июля король заболел и возвратился в Лион, оставив Ришелье в действующей армии. У кардинала был повод опасаться, что Людовик подпадет под влияние Марии и Марильяка. Так как начавшаяся эпидемия чумы сделала его пребывание в армии опасным, он также выехал в Лион. Возвратился 28 августа с твердым намерением окончательно выяснить отношения со своими врагами. Мария вела себя странно непоследовательно с кардиналом. Ее позиции изменялись от случая к случаю, и королева прибегала к разнообразной духовной помощи, как бы для того, чтобы успокоить свою измученную совесть. Никакого определенного решения относительно вопросов внешней политики не было принято вплоть до 22 сентября, когда Людовик подхватил жестокую лихорадку. Шансов, что он выживет, почти не было, и беспокойство Ришелье возрастало все больше при мысли о том, что Monsieur наследует королевский престол. Однако к 30 сентября здоровье короля внезапно улучшилось. Ришелье высказал чувство облегчения д’Эффиа: «Я молю Бога лучше дать мне умереть, чем вернуть нас в то состояние, в котором мы только что были». Но кардинала ожидали куда более сложные испытания.

В начале октября Людовик достаточно окреп, чтобы отправиться в свой любимый Иль-де-Франс. Он выехал из Лиона вместе с Ришелье 16 октября, но уже четырьмя днями позже в Руане получил известие о Регенсбургском договоре. Так как эта новость требовала обсуждения в совете, король приказал Ришелье дождаться прибытия королевы-матери и членов совета, в то время как сам продолжил поездку в Париж. На заседании совета, где в отсутствие сына председательствовала Мария, Ришелье и Марильяк крепко поспорили по поводу договора. Ришелье хотел отвергнуть договор, в то время как Марильак: был за его подтверждение. Ко всеобщему удивлению, Мария встала на сторону Ришелье, убедив его в мысли, что она вернула ему свое благоволение. Но, по свидетельству современников, она была флорентийкой, для которой искусство притворяться было второй натурой. Она добилась у Людовика во время его последней болезни твердого обещания, что, вернувшись в Париж, он отправит кардинала в отставку. Доехав до Ла-Шарите-сюр-Луар, она написала королю письмо, напомнив о его обещании. Но Людовик продолжал обещать Ришелье свою поддержку. «Будьте уверены, — писал он, — в моей привязанности, которая всегда будет такой, какой Вы бы желали ее».

К 9 ноября король, королева-мать и кардинал уже находились в Париже в своих резиденциях. Сценарий для Дня Одураченных, одного из наиболее драматических эпизодов французской истории, был готов. Описывая его, большинство историков доверяют рассказу Витторио Сири, получившего сведения от фаворита Людовика XIII Клода де Сен-Симона, отца будущего знаменитого мемуариста. Он также имел в распоряжении воспоминания современников. Но, как выяснил Пьер Шевалье, в этих источниках содержится немало неточностей и противоречий. Они не согласуются даже относительно точной даты Дня Одураченных. Одни называют 10 ноября, другие — 11 ноября. Несомненно лишь то, что именно Сен-Симон всегда был очевидцем тех событий, которые описывал. Наиболее достоверные сведения о том, что произошло, заключены в донесениях иностранных посланников, находившихся тогда в Париже. Они неопровержимо свидетельствуют о том, что День Одураченных — по сути, события двух дней: воскресенья 10 ноября и понедельника 11 ноября.

10 ноября Людовик XIII присутствовал на утреннем мессе в Нотр-Дам. В полдень он председательствовал на заседании совета, проходившем в резиденции его матери, Люксембургском дворце. Мария, Ришелье и Марильяк — все в сборе. Было решено назначить маршала де Марильяка, брата члена совета, командующим французской армией в Италии. Сразу же после этого Мария показала истинное лицо. В присутствии сына она заявила Ришелье, что вот уже более года как он утратил ее доверие и она более не нуждается в его услугах в качестве сюринтенданта ее дома. Его смещение влекло за собой отставку всех его родственников и друзей. Король, несомненно, рассчитывая вновь уладить отношения между матерью и кардиналом, посоветовал Ришелье увидеть Марию на следующий день, испросив прощальную аудиенцию прежде визита к нему в Версаль.

В понедельник 11 ноября в 11.30 пополудни Ришелье вновь явился в Люксембургский дворец, чтобы получить прощальную аудиенцию у королевы-матери. Его даже не пустили на порог, но, прекрасно зная планировку дворца, он сумел добраться до комнат королевы, пройдя туда через часовню. Кардинал внезапно предстал перед Марией и королем, которые в тот момент разговаривали друг с другом: «Ваши Величества ведут речь обо мне?» — «Да», — высокомерно ответила королева. Затем, кипя от злости, она объяснила, что теперь уже может не скрывать своей ненависти к кардиналу и сносить оскорбления с его стороны. Она приказала ему уйти, сказав напоследок, что отныне не желает видеть его и слышать о нем. В ответ Ришелье посетовал на свою несчастную судьбу. Для него, сказал он, нет худшей немилости, нежели утрата покровительства ее величества. Он умолял короля принять его отставку, ибо стал ненавистен его матери и ему теперь не на что рассчитывать. Согласно некоторым свидетельствам о происшедшем, Мария заявила сыну, что либо она, либо кардинал должны покинуть двор, в то время как Людовик сказал Ришелье, что рассчитывает и впредь на его службу и никогда не отправит его в изгнание. Обличительная речь Марии, однако, произвела на кардинала эффект разорвавшейся бомбы. Разрыдавшись, он упал на колени и прежде чем выйти из комнаты, поцеловал край платья королевы. Лишь только весть о его отставке распространилась по дворцу, вокруг королевы-матери собралась ликующая толпа. Она объявила, что преемником Ришелье будет Марильяк.

По возвращении Ришелье в его резиденцию, Малый Люксембург, кардинал де ла Валетт посоветовал ему не исчезать с глаз королевы. В противном случае, сказал он, Людовик вскоре забудет о нем и подпадет под влияние врагов. Предостережение оказалось излишним, так как король вызвал Ришелье к себе в Версаль. Это было несколько необычно, ибо Версаль по тем временам был всего лишь скромным деревенским домом, где король подчас искал спасения от государственных дел — заседания совета никогда там не проводились. Приехав туда вечером того же дня, Ришелье пал к ногам Людовика и поблагодарил его, назвав «лучшим из всех государей». Со своей стороны, король назвал кардинала «самым законопослушным и преданным слугой в мире». Он осудил как низкую интригу отношение к нему матери и пообещал защитить кардинала от происков врагов. Предоставив ему комнату в своем доме, Людовик отпустил придворных и оставался с кардиналом один на один в течение четырех часов. Суть их разговора известна, так как Ришелье сообщил о нем двум своим приближенным. Он вновь заявил о намерении уйти в отставку, но король даже не стал слушать. «Я категорически Вам повелеваю, — сказал он, — остаться и продолжить управлять моими делами; это мое окончательное решение». В тот же вечер, но чуть позже, Людовик председательствовал на заседании совета. Всем бросилось в глаза отсутствие Марильяка, которому в отличие от его коллег было приказано приехать в Глатиньи — деревню неподалеку от Версаля. Догадавшись, что это означает, он сжег свои бумаги той же ночью. На заседании совета Людовик объявил об отставке Марильяка и о передаче должности хранителя печати господину де Шатонефу, одному из близких Ришелье лиц. Вскоре после этого Марильяк был арестован и отправлен в тюрьму в Кан. Позже его перевели в тюрьму Шатодена, где он и умер в 1632 году. Тем временем в Италию был отправлен приказ об аресте его брата, маршала де Марильяка, которого в конце концов отдали под суд и казнили.