Джуди Кэролайн - Ральф де Брикассар

• Название: Ральф де Брикассар
• Автор: Джуди Кэролайн
• Издательство: БАДППР
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-87378-086-2

Роман К. Маккалоу «Поющие в терновнике» прочно и навсегда завоевал сердца миллионов читателей во всем мире. В новом романе Джуди Кэролайн мы вновь встречаемся с нашими любимыми героями. Ральф де Брикассар, сын состоятельных родителей, из потомственной семьи служителей церкви, должен стать священником. Но его влечет совсем другая стезя, и он покидает отчий дом, встречая на своем пути романтическую любовь, которая обрекает его на страшные испытания. Его молодая и красивая жена, не в силах сопротивляться охватившей ее порочной страсти, под именем Таинственной Незнакомки регулярно посещает публичный дом. Ее любовник, обезумевший от ревности, покушается на жизнь Ральфа. Трагическая развязка романа, новый молодой священник Дрохеды и старая обрюзгшая миссис Карстон, в которой бушует настоящий вулкан неутоленных страстей. Какой нерасторжимой тайной связаны они? Об этом вы узнаете, прочитав новый роман Джуди Кэролайн «Ральф де Брикассар».

---

— Но за Фанни кто-то должен ухаживать, — настаивала Вирджиния, у которой из головы не шла бедная девушка. Ее совсем не беспокоило, кто готовит еду самому Старому Саймону. Ее сердце щемило за Фанни Грин.

— Она живет потихоньку. Ральф Данмор всегда заглядывает к нам, когда проходит мимо, он и делает все, что она попросит. Приносит ей апельсины, цветы и вещи. Он настоящий христианин. Но никогда не появилось ни одной посылки с благотворительной помощью из прихода святого Эндрю. Прежде их собаки отправятся на небеса, чем они что-то сделают для бедных прихожан. А их настоятель лоснится, как будто его вылизала кошка.

— Но есть очень много хороших людей как в приходе Святого Эндрю, так и в приходе Святого Георгия, кто мог бы помочь Фанни, если бы вы вели себя достойно, — сурово сказала Вирджиния, — но ведь вы же боитесь близко подойти к этому месту.

— Но я же не злая собака. Не кусаюсь. В жизни не укусил ни одного человека. Бывает, несдержанные слова срываются с языка, но они никого не обижают. Я не прошу людей заходить к нам. Я не хочу, чтобы они совали нос в наши дела и молились за нас. Я хочу единственное — служанку. Если бы я брился каждую субботу и ходил в церковь, у меня была бы такая служанка, как я хочу. Я был бы уважаемым тогда. Но что толку ходить в церковь, когда все предопределено судьбой? Скажите мне, мисс.

— Вы в самом деле так считаете? — спросила Вирджиния.

— Да. Взгляните вокруг, и вы убедитесь в этом. Что касается меня, то после смерти не хочу ни в ад, ни в рай. Почему нет места посредине между тем и другим.

— Тогда остается единственное место — наш грешный мир, организованный так, как вы сказали, — задумчиво сказала Вирджиния. Но в мыслях она была очень далека от теологии.

— Нет, нет, — пробурчал Саймон, со всего размаху ударяя по упрямому гвоздю, — в этой жизни слишком много дьявольского, слишком много. Вот почему я пью так часто. Это освобождает на некоторое время, освобождает от самого себя, освобождает от провидения. Пробовали когда-нибудь освободиться таким образом?

— Нет, я использовала другой путь, чтобы освободиться, — рассеянно сказала Вирджиния. — Но давайте поговорим о Фанни. Ведь ей и в самом деле нужен кто-то, кто бы ухаживал за ней.

— И что вы так заботитесь о Фанни? Что-то до этого момента вы не проявляли к ней никакого интереса. Вы никогда не заходили навестить ее прежде. А она, было время, очень любила вас.

— Мне следовало бы это сделать, — сказала Вирджиния. — Но ничего. Дело не в этом. Вам нужно иметь домработницу.

— Где я ее возьму? Я мог бы платить ей приличную зарплату. Вы думаете, мне понравится злая старуха?

— Может быть, подойду я? — спросила девушка.

16

— Давайте успокоимся, — сказал дядя Роберт. — Давайте полностью успокоимся.

— Успокоимся! — всплеснула руками миссис Джексон. — Как я могу успокоиться, как любой мог бы успокоиться на моем месте, когда происходит такое?

— Почему же ты разрешила ей пойти? — спросил дядя Джефсон.

— Разрешила?! Кто мог ее остановить, Джефсон? Она упаковала большой чемодан и отправила его со Старым Саймоном, когда он пошел после ужина домой, а мы с Мелисандрой были в кухне. А потом и сама Вурж спустилась с небольшой сумкой в руках, одетая в зеленый дорожный костюм. У меня появилось дурное предчувствие. Не могу объяснить сейчас, в чем это заключалось, но мне показалось, что я знаю, что Вурж собирается совершить что-то ужасное.

— Очень жаль, что это предчувствие не появилось у тебя чуть-чуть раньше, — сухо сказал дядя Роберт.

— Я спросила: «Вурж, куда ты собралась?» Она ответила: «Я пошла искать свой Голубой Замок».

— Как вы считаете, это сможет убедить доктора Винера, что она сошла с ума? — встал дядя Джефсон.

— Я снова спросила: «Вирджиния, что ты имеешь в виду?» Она ответила: «Я собираюсь стать домработницей Старого Саймона и ухаживать за Фанни. Он будет платить мне 30 долларов в месяц». Сейчас я сама удивляюсь, как я не упала замертво на месте.

— Тебе не следовало ее отпускать, тебе не следовало позволять ей выходить из дома, — сказал дядя Джефсон. — Ты должна была запереть дверь, все что угодно.

— Она стояла между мной и входной дверью. Вы не понимаете, как твердо она была настроена. Как скала. Это самый странный из ее поступков. А ведь она, бывало, вела себя так послушно и порядочно. А сейчас ее не удержать, не связать. Но я сказала все, чтобы привести ее в чувство. Я спросила ее, неужели она совсем не беспокоится о своей репутации. Я сказала ей строго: «Вурж, когда репутация женщины испорчена, ничто не сможет восстановить ее. Мнение о тебе будет испорчено навечно, если ты пойдешь к Старому Саймону и будешь ухаживать за такой плохой женщиной, как Фанни Грин». А Вирджиния ответила: «Я не думаю, что Фанни плохая женщина, мне было бы все равно, если бы так и было». Это ее подлинные слова: «Мне было бы все равно…»

— Она совсем потеряла чувство порядочности, — изрек дядя Роберт.

Вирджиния сказала, что Фанни Грин умирает, и это позор и непорядочность оставить ее умирать в одиночестве в христианском обществе. Какой бы она ни была и что бы она ни сделала, это живой человек.

— Ну, раз так обстоят дела, можно с уверенностью сказать, что она сошла с ума, — сказал дядя Джефсон с таким видом, как будто он сделал гениальный вывод.

— Я спросила Вурж, не хочет ли она соблюсти приличия. Она ответила: «Я соблюдала приличия всю жизнь. Сейчас я хочу реальной жизни. К черту приличия! К черту!»

— Из рук вон отвратительные дела! — резко сказал дядя Роберт. — Из рук вон!

Это заявление облегчило его чувства, но больше никому не помогло.

Миссис Джексон плакала. Кузина Мелисандра вставляла отдельные реплики между стонами и воплями.

— Я сказала ей… мы обе говорили, что Старый Саймон, без всякого сомнения, убил свою жену во время одного из своих пьяных приступов, и непременно убьет ее. Она рассмеялась и сказала: «Я не боюсь Старого Саймона. Он не убьет меня, и он слишком стар, чтобы мне бояться его ухаживаний». Что она имела в виду? Что будут такие ухаживания?

Миссис Джексон поняла, что ей нужно прекратить плакать, если она хочет сохранить контроль над разговором и управлять им.

— Я сказала ей: «Вирджиния, если тебе безразличны своя собственная репутация и положение нашей семьи в обществе, подумай о моих чувствах». Она ответила: «Нет». Просто нет!

— Здравомыслящие люди никогда не будут пренебрегать чувствами других людей, — сказал дядя Роберт, — это один из симптомов.

— Я разревелась при этом, а она сказала: «Прекрати, мама, не расстраивайся. Я собираюсь совершить акт христианского милосердия. А если это нанесет ущерб моей репутации, то у меня больше нет шансов выйти замуж, поэтому какая разница». С этими словами она повернулась и вышла.

— Последние слова, которые я произнесла ей вслед, — патетично сказала кузина Мелисандра, — были: «А кто натрет мне сегодня спину?» И она сказала… сказала… нет, я не могу повторить этих слов.

— Глупости! — сказал дядя Роберт. — Брось этот вздор. Не время кокетничать.

— Она сказала, — голос кузины Мелисандры перешел на шепот, — она сказала: «К черту!»

— Разве я могла подумать, что доживу до того времени, когда услышу, как ругается моя дочь! — всхлипывала миссис Джексон.

— Это была только имитация проклятия, — попыталась как-то сгладить кузина Мелисандра, которая хотела, чтобы все улеглось, хотя и понимала, что случилось самое страшное.

— Но до настоящих ругательств от этого только шаг, — уверенно сказал дядя Роберт.

— Я не представляю, как я буду жить дальше, — миссис Джексон судорожно теребила носовой платок, пытаясь обнаружить на нем сухое место, — если сейчас все будут знать, что она не в своем уме. Мы не сможем удержать это больше в секрете. Я не вынесу этого!

— Тебе следовало быть с ней строже, когда она была маленькой, — сказал дядя Роберт.

— Не думаю, что можно было быть еще строже. Я и так была достаточно строга, — ответила миссис Джексон.

— Самое плохое в этом то, что вокруг Старого Саймона постоянно околачивается этот негодяй Данмор, — сказал дядя Джефсон. — Я буду благодарен Богу, если с девушкой ничего не случится худшего за время пребывания у Старого Саймона. Фанни Грин не проживет долго!

— Но Вурж не взяла даже фланелевую нижнюю юбку, — заметила кузина Мелисандра.

— Я встречусь по этому поводу снова со Стюартом Винером, — сказал дядя Роберт, имея в виду Вирджинию, а не ее нижнюю юбку.

— А я встречусь с адвокатом Фергесоном, — сказал дядя Джефсон.

— А пока, — добавил дядя Роберт, — давайте успокоимся.

17

Вирджиния шла к дому Старого Саймона на Саурес-роуд под пурпурно-янтарным небом приятно возбужденная и с ликованием в душе. Там, дома, остались плачущие мать и кузина Мелисандра. Они не понимали, что оплакивали себя, а не ее. А здесь, на улице, в лицо дул ветер, мягкий, пахнущий росой, прохладный, напоенный ароматом трав. Ах, как она любила ветер! Вдоль дороги тихо свистели кролики, и влажный воздух был напоен свежестью бальзама. Большие машины проносились в сиреневых сумерках, начался туристский сезон на Сансоре, но Вирджиния не завидовала туристам. Коттеджи на Сансоре, вероятно, прекрасные, но позади них для нее маячил на фоне заходящего солнца своими башнями Голубой Замок. Вирджиния очистила замок своей мечты от многолетних привычек. Нечего засорять его всяким мусором.