Эсфирь Эмден - Школьный год Марины Петровой

• Название: Школьный год Марины Петровой
• Автор: Эсфирь Эмден
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Детская проза
• Год: 1952

В повести «Школьный год Марины Петровой» мы встречаемся с весёлой, немного беспечной, иногда упрямой, но всегда талантливой Мариной и идём с ней в школу. Но школа, в которой учится Марина, не совсем обыкновенная: кроме обычных занятий, там преподают ещё и музыку, кроме арифметики и географии, там изучают ещё и ноты, разучивают пьесы.

Приходит в музыкальную школу маленький человек, первоклассник, с маленькой скрипкой-четвертушкой, а то и с восьмушкой. Он ещё ничего не знает, он считает, что скрипка со смычком «состоит из палки, палочки и вертелки». Марина давится от смеха, слыша это, но и сама она недавно была такою же. А теперь у неё уже большие заботы — этюды, пьесы, увертюры, концерты…

Сколько придётся поволноваться тебе, читатель, вместе с Мариной, сколько придётся и огорчаться и радоваться, пока скрипка наконец запоёт по-настоящему своим чудным голосом!

И, может быть, прочитав эту повесть, ты научишься ещё больше ценить музыку, научишься понимать, какого большого таланта, вдохновения и труда требует от человека настоящее, большое искусство, то искусство, которое так обогащает, украшает и облагораживает мир.

---

— Странно всё-таки, — сказала Люся. — Не, хочет быть инженером…

Она не договорила — такой поднялся шум.

— Что же тут странного? — азартно кричала Марина; она даже вскочила со стула и подбежала к Люсе. — Что же ты думаешь, твоя игра лучше её работы?

— Марина, как не стыдно! — заступилась Галя. — Почему ты так говоришь о Люсиной игре?

— А что ж, по-твоему, это важное дело — важнее работы на станках? — неожиданно вмешался в разговор девочек только что пришедший Митя.

— А вот мне папа говорил, что все люди при коммунизме будут заниматься искусством! — с не свойственной ей горячностью сказала Галя.

— Да, а работать будет кто?

— Ты будешь играть, а другие работать?

— Нет, все понемножку будут работать.

— Ну, это неинтересно — понемножку! — сказала Марина.

— Почему? — удивилась Мая. — Что ж, ты хочешь, чтобы при коммунизме много работали?

— Ну… вот я не знаю, как сказать, но только понемножку — это неинтересно, — настаивала. Марина. — Интересно так, как Тося: и работает много, и учится, и танцует.

— Да почему же надо обязательно много работать?

— Тише, ребята! — сказала Вера. — Я, кажется, понимаю, что хочет сказать Марина. Она не про то говорит, что люди, будут МНОГО ЧАСОВ работать при коммунизме, а что работе они будут уделять много своего творческого труда, мыслей, чувств. То-есть — что им интересно будет работать. Так я тебя поняла, Марина?

— Так! — обрадованно сказала Марина.

— Вера, скажите, а что всё-таки важнее будет при коммунизме: работа, наука или искусство? — спросила Светлана.

— Я думаю, всё будет важно.

— Нет, вы подробней! — попросила Марина. — Расскажите нам, пожалуйста, про коммунизм.

— Да-да, расскажите! — поддержали ребята. — Нам в школе рассказывали, но хочется побольше узнать.

Вера улыбнулась и оглядела их. Сумерки сгущались, и ей не было видно лиц.

— Зажжём свет? — спросила она.

— Нет, так лучше слушать. Рассказывайте, Вера!

— Ну хорошо, попробую, — сказала Вера. — Хотя я не уверена, что сумею это сделать… Марина, мне кажется, правильно сказала о том, как люди будут работать при коммунизме: интересно, умело, с душой!

— Да ведь у нас в СССР уже сейчас так работают, — сказал Лёва.

— Правильно. У нас, в отношении наших людей к труду, уже есть начало коммунизма. А при коммунизме люди так овладеют трудом, так много будут знать, природные богатства будут добываться в таком большом количестве, что работать будет ещё интересней и легче.

Но мне кажется, ребята, неправы те, которые думают, что при коммунизме человек будет всё делать понемножку — и инженером будет понемножку и художником…

Мне кажется, если уж человек будет инженером — то ещё лучшим, чем сейчас! Он будет замечательным инженером, но труд его будет так организован, что у него будет оставаться гораздо больше времени и на занятия искусством.

А если человек захочет стать музыкантом — то и музыкантом он будет ещё лучшим, чем сейчас, — продолжала Вера, глядя на ребят. — Но и другими знаниями он будет владеть глубже, чем теперь, и будет заниматься и трудом и спортом.

Вы слушали недавно всем отрядом оперу «Князь Игорь». Вы знаете, что её написал один из лучших химиков своего времени — композитор Бородин. Но таких людей было раньше немного. А при коммунизме это станет, наверно, обычным явлением. Искусство глубоко войдёт в жизнь каждого человека…

Вера замолчала, и ребята тоже сидели молча. Каждый о чём-то думал.

— Нет, — вдруг решительно сказал Митя, — при коммунизме я это ещё понимаю — играть и работать. А вот сейчас? Ведь строители сейчас нужнее, чем музыканты, — вы как думаете, Вера? — И он ожесточённо взъерошил волосы. — Вот кончу семь классов — и пойду в строительный техникум!

— Поедешь строить новые города? — сказала Марина. — Или каналы, моря…

— А музыка? — спросила Галя.

— Галка, понимаешь, — сказала с волнением Марина, — Митя прав: я тоже хотела бы сама, своими руками строить, а музыка — это потом, когда всё построим.

— Ну нет, — запротестовала Галя, — а я бы не могла жить без музыки. Ну, вечером хоть поиграть, после работы…

Она сказала это таким жалобным голосом, что все засмеялись.

— А я разве не хочу играть? — удивилась Марина.

— Да играйте себе на здоровье! — сказал Лёва. — Это только при капитализме рабочие должны работать, работать — и больше ничего. У нас разве так? А уж при коммунизме…

Тут все заговорили разом. Правда, как же это будет при коммунизме?

Ведь интересно строить, очень интересно, а играть — тоже.

— Строить для всех и играть для всех, — сказала Вера, оживлённо глядя на ребят. — Знаете, ребята, я ведь сама не раз об этом думала: то ли я делаю, что нужно, вот сейчас? Насчёт будущего у меня сомнений никогда не было. Я думаю, при коммунизме музыка будет жить так широко, как мы сейчас себе даже не представляем. Но вот сейчас, теперь, когда нужно ещё так много сделать нужного, важного!.. И знаете, ребята, несколько случаев меня убедили… — Она посмотрела на всех: — Рассказать?

— Ну конечно, рассказать!

— Вот первый случай, — сказала Вера. — Это со мной было, когда я играла в госпитале бойцам, во время войны, и помогала ухаживать за ними.

Мы часто играли, и я чувствовала, что бойцам это было приятно и они отдыхали, слушая музыку, особенно свои родные песни. Но они как-то, как мне казалось, снисходительно относились к моей музыке. А я старалась им играть, кроме песен, пьесы полегче — думала, что серьёзная музыка им будет непонятна…

Но вот один раз — это было после нашей победы под Сталинградом — я стала играть им Чайковского и Генделя. Настоящую, серьёзную музыку.

Знаете, ребята, как они меня тогда слушали! И я чувствовала, что известие о нашей первой большой победе и все их чувства, и страдания, и надежды — всё это воплотилось в это время в музыке. Музыка как будто всё прояснила и сказала им яснее ясного, яснее всех их мыслей, что жизнь победит.

Мне один молоденький боец сказал потом об этом. И другие говорили — не так, конечно, как я вам сейчас говорю, но я поняла их. А один раненый сказал: «Наконец-то вы нам настоящую музыку сыграли!»

Ведь настоящая музыка, ребята, очень нужна для жизни, и наши советские люди это понимают…

Вера замолчала. Ребята сидели тихо, настороженно — ждали.

— А ещё? — спросила Марина.

— А другой случай — вернее, разговор — был недавно: это я говорила с нашими молодыми музыкантами, которые побывали на фестивале демократической молодёжи. Как слушали нашу музыку! Как она звучит во всём мире!.. А как жадно расспрашивали наших молодых музыкантов о их жизни в СССР!

Молодёжь других стран всё интересовало и поражало. «Скажите, у вас много таких музыкантов? — спрашивали они с удивлением. — Каждый год вы посылаете на соревнования всё новых и новых, как будто достаёте их из волшебной шкатулки. И один лучше другого!»

А когда они узнали, что среди наших молодых музыкантов — дети рабочих, колхозников, что их бесплатно учат да ещё дают самым лучшим ученикам прекрасные инструменты из государственной коллекции, они были очень взволнованы.

«Так вот отчего у вас такая музыка! — говорили они. — Оттого, что у вас страна такая, где всё для трудящихся, где человек может учиться тому, чему хочет, тому, что любит, и ему не мешают в этом, а помогают».

Наша музыка говорила им о том, как свободно и счастлива живут наши люди, развивая все свои способности.

А ведь именно так, но ещё лучше, ещё шире и будет при коммунизме! Правда, ребята?

Вера встала, зажгла свет и оглядела всех блестящими глазами.

— Вера, как вы думаете, — спросила всё время молчаливо слушавшая Тамара, — а мы будем жить при коммунизме?

Но Вера не успела ответить.

— Да у нас уже сейчас есть начало коммунизма! — сказал Лёва. — Ведь Вера уже об этом говорила!

— А что, при коммунизме театры будут бесплатные? — неожиданно спросила Люся.

Все засмеялись.

— И нечего смеяться! — обиженно сказала Люся. — Мне папа рассказывал. Вот увидите, и театры будут бесплатные, и концерты, и всё!.. Правда, Вера?

— Правда, правда, — улыбаясь, сказала Вера. — А теперь — ужинать, ребята, и не засиживайтесь после ужина долго — завтра рано утром мы уезжаем.

67. Особенный день

Немножко грустно бывает, когда кончаются такие хорошие каникулы. Но в жизни у Марины всё очень хорошо устроено, как говорит шутя Елена Ивановна: вскоре после каникул наступает один особенный день, который сразу примиряет её с тем, что каникулы кончились. Тринадцать лет назад в этот день Марина родилась. И день этот праздновался в семье Петровых обычно очень весело. Праздновался он даже в далёком интернате, в Северном Казахстане. Татьяна Васильевна праздновала дни рождения всех своих ребятишек и уж хоть что-нибудь — хоть несколько цветных карандашей — дарила каждому.