Пенелопа Нери - Украденный миг

• Название: Украденный миг
• Автор: Пенелопа Нери
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-88196-608-2

На берегу океана, на золотых песках, в отсветах костра они дали клятву ждать друг друга. Но у жизни свои законы. Эмме дорого пришлось заплатить за то хрупкое счастье, за те волшебные мгновения лунной ночи.

---

Дом окружали кокосовые пальмы, гордо возносящие к синеве небес изумрудные кроны, восковые глицинии, сплошь покрытые кремово-белыми огромными цветами, гибискус соперничал с ними яркостью малиновых и розовых соцветии.

Трава повсюду была аккуратно подстрижена, живой изгородью окружали дом и хозяйственные постройки апельсиновые и кофейные деревца.

Повсюду, распустив великолепные хвосты, расхаживали крикливые, надменные павлины.

Джулия никогда прежде не видела такой красоты.

Крик радостного удивления вырвался у нее, и, пришпорив кобылу, она понеслась вперед.

Гидеон, довольный переменой ее настроения, последовал за ней, чтобы дать необходимые пояснения.

— Ну вот, мы почти все осмотрели.

— А это что за постройка?

— Здесь барак для неженатых паньолос — они привыкли жить вместе. А те, кто обзавелся семьей, построили себе собственные дома неподалеку отсюда.

Джулия с неприязнью взглянула на барак.

«Уж кто-кто, а я-то знаю, какая грязь и вонь в таких общих домишках, — подумала она. — Сама еле вырвалась из такой дыры…»

— Нам пора идти в дом, дорогая. Думаю, мама уже глаза проглядела, так и прилипла к окошку — не терпится ей посмотреть на свою невестку…

— Да разве она знает обо мне?

— Знает. Беспроволочный телеграф джунглей и магия здешних жрецов — от них ничего не скроется. В доме уже наверняка кипит работа — надо заготовить лау-лау на целый остров. И все это ради нашего приезда!

— В самом деле? О, смотрите, какое чудо!

Джулия привстала на стременах и, прежде чем Гидеон успел остановить ее, сорвала ветку охиа лехуа, осыпанную ярко-красными цветами, похожими на помпончики.

— Какая прелесть! — Джулия недоумевающе поглядела на помрачневшего Гидеона.

Кимо Пакеле, управляющий ранчо, тоже сделал кислую мину, а среди паньолос послышался ропот: «Айве! Пиликия!»

— Что я сделала не так, джентльмены?

— Пустяки, дорогая. Просто ты сорвала ветку священного дерева богини Пеле, а туземцы верят в то, что теперь богиня рассердится и разбудит красный огонь.

— Да, — подтвердил Кимо, — и еще они будут думать, что теперь чья-то кровь прольется…

— Кровь прольется? Из-за каких-то цветочков? Это бред, господа!

Она направила лошадь к дому-дворцу.

Кроваво-красная гроздь, растоптанная лошадиным копытом, лежала в дорожной пыли.

Дядя Кимо осторожно объехал ее, глядя вниз с суеверным ужасом.

Глава 13

Едва копыта Макани ступили на пляжный песок, Эмма соскользнула с седла и опрометью бросилась к воде.

Волны набегали и отступали, хлеща по ногам, складки накрахмаленного платья жалко обвисли, слезы лились по щекам.

Это было привычное место их с Гидеоном свиданий — уютный залив у скал-Близнецов. Эмма часто приезжала сюда. Только здесь она чувствовала себя в безопасности — словно тень Гидеона охраняла ее.

И вот она осталась одна, совершенно одна, лишенная даже надежды на будущее.

«Почему, — спрашивала себя Эмма, — почему он оставил меня?» Ведь он клялся на священном амулете, унес с собой ее душу, она отдала ему ее вот здесь, под виноградными лозами… Он покинул остров, уехал туда, где его никто не знает, — и стал другим! Все правильно, все так и должно было быть. Он стал другим — и полюбил другую…

А она еще не верила этому подлому Джеку Джордану! Он говорил ей, что Гидеон никогда не вернется, а если вернется, то сделает ее не законной женой, а любовницей. Прав был он, подлецы лучше порядочных людей разбираются в жестоких правилах игры, называемой жизнью.

«Гидеон привез в дом молодую жену…» Эти слова резали, как острый нож.

Нет, такую боль невозможно перебороть.

«Я обязательно вернусь, всегда буду возвращаться к тебе, где бы ни был…»

Как сияли его темно-голубые глаза, как нежно и мягко смотрел на нее, произнося эту клятву… И она поверила ему. По-ве-ри-ла…

Ах, на лице его лежал неверный свет луны, а она не замечала этого, ослепленная любовью.

Злые духи обманули ее. Но какой это был сладкий обман! Ежечасно она вспоминала о Гидеоне, она приезжала сюда, чтобы восстановить в памяти каждое его прикосновение. Иногда ей казалось, что он — рядом с ней… Мысленно она отдавалась ему каждый день, каждую минуту. А он в это время и не помнил о ней, развлекался с другими, а потом взял да и вовсе выбросил ее из своего очерствевшего сердца.

Нет, она не права, душа ее отказывалась мириться с этим. Разве Гидеон когда-нибудь лгал ей? Разве он обидел ее тогда хоть равнодушным словом, хоть грубым жестом? Все, наверное, было совсем по-другому: может быть, он связан долгом, словом, каким-то тяжким обязательством по отношению к этой женщине? Мужчины так слабы духом, их так легко обмануть… Что, если тоска по ней толкнула его в объятия его будущей жены?

Почему она не уехала с ним в Бостон? Господи, да не могла же она оставить больную мать! Она бы никогда не простила себе этого.

Зачем не послушалась тетю Лео и дядю Кимо — ведь они уговаривали вернуться на Оаху после летних каникул, а у нее на все был один ответ: «Мама умирает! Поймите, доктор Форестер уже сказал мне, что она умирает. Мама слишком горда, чтобы просить о помощи, она стыдится себя, стыдится, что связала свою жизнь с Джеком… Нет и нет, я должна остаться с матерью до конца, чтобы ей легче было переносить страдания».

Все думали, что Малия Джордан не переживет того лета, но она упрямо цеплялась за жизнь. Ей помогал страх. Она боялась за Эмму. Лишь под конец Малия прозрела, поняв, что на краю пропасти не только она сама, но и ее дочь. Она ненавидела своего мужа все яростней. Пьяный Джек был способен на любую гнусность и подлость.

— Я люблю тебя, Эмм, — начинал он пьяно гнусавить каждый полдень. — Сядь к своему папочке на колени, Эмм. Он так скучал, пока ты была в этом проклятом монастыре. Разве ты не хочешь, чтобы он немного побаюкал тебя?

— Позже, папа, я еще нужна маме.

— Оставь, ей больше ничего не нужно. Посмотри на нее, это всего лишь мешок костей, она уже ничем не может порадовать своего мужа! Будет только лучше, если она наконец умрет. Полумертвая, она цепляется за жизнь своими проклятыми когтями! Какова! — Он довольно прищелкивал языком, находясь в полном восторге от собственных шуток. — Я не люблю ее, Эмм, мне нужна ты, — продолжал он более низким и хриплым голосом, похлопывая ладонью по своей циновке. — Давай, иди сюда, гусенок!

Эмма знала, что возражать ему бесполезно, помочь могла лишь дополнительная порция спиртного, после которой он просто засыпал. У нее всегда наготове была припрятанная для него бутылка рома или грога.

— Некогда, папа. Выпей лучше еще.

Когда он сваливался наконец без сознания на своей циновке, она ускользала незаметно из дому. В один из таких дней Эмма и повстречала Гидеона. Сначала она увидела привязанную лошадь и удивилась, не видя нигде хозяина. Потом рассмотрела и его, спрятавшегося в винограднике. Тогда Эмма решила растянуть игру и ничем не выдала себя. Из воды она спокойно смотрела в его сторону, словно в пустое пространство, хотя сердце в ней замирало от предчувствия чего-то нового.

На следующий день Эмма вновь увидела прекрасного незнакомца. Ровно в полдень он ждал на берегу. Девушка была заинтригована его загадочным поведением. Кто же это может быть — жгучий брюнет, высокий, красивый…

Наконец она узнала от своего дяди, что это некто Гидеон Кейн, единственный сын первого скотопромышленника на острове.

Но почему он такой застенчивый! Или ему нравится наблюдать за ней? Что ж, пожалуй, ей это даже нравится. Странно, ведь они родом с одного острова, почему же она никогда не встречала его прежде. Нет, кажется, она вспомнила. Эта встреча как раз и случилась в последнее лето перед ее отъездом.

Одним солнечным воскресным утром тетя Лео и дядя Кимо взяли ее с собой в маленькую деревянную белую церковь в деревне Вайми. Там она и увидела мальчика лет десяти-одиннадцати в смешном матросском костюмчике, вид у него при этом был таким, словно он носил на себе власяницу. Устремив пылкий взор на священника, он жадно впитывал слова проповеди. Ах, его непослушные волосы упрямо поднимались вверх черными цыганскими кольцами, а голубые глаза сверкали подобно далеким таинственным звездам.

Рядом на скамье сидели мужчина сурового, мужественного вида — Джекоб Кейн и прекрасная, изящная, как статуэтка, леди в шелковом платье цвета лаванды с высоким гофрированным воротником и даже небольшим шлейфом. Ее маленькие руки, затянутые в шелковые перчатки, лежали покойно на коленях. На уложенных в высокую прическу черных волосах покоился венок из лаванды с легкими вкраплениями красных и серых перышек. Он был похож на экзотическую корону.

— Это королева, тетя? — с замиранием сердца прошептала Эмма тогда.