Пенелопа Нери - Украденный миг

• Название: Украденный миг
• Автор: Пенелопа Нери
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-88196-608-2

На берегу океана, на золотых песках, в отсветах костра они дали клятву ждать друг друга. Но у жизни свои законы. Эмме дорого пришлось заплатить за то хрупкое счастье, за те волшебные мгновения лунной ночи.

---

— А вот и я! — Гидеон неожиданно появился на тропе, откуда только что пришла загадочная женщина.

Эмма радостно бросилась ему навстречу:

— Что произошло, Гидеон? Этот человек, англичанин, он сильно пострадал?

— Да, у него перелом голени. Его угораздило попасть в трещину, но, к счастью, он застрял не так глубоко. Хорошо, что его брат позвал с собой проводника — втроем мы еле вытащили его оттуда. Полагаю, теперь они по горло сыты приключениями и достопримечательностями здешних мест. С первыми лучами солнца они уберутся отсюда восвояси, как и мы с тобой, кстати.

— Правильно, Гидеон! Вот и наша гостья говорит, что здесь нехорошо и надо уходить… Познакомьтесь, уважаемая, это мой друг… Ой! Посмотри, Гидеон!

Эмма обернулась к костру, но там никого не было, только нетронутая тарелка да небрежно сброшенное пончо остались на земле у костра.

— Куда же она подевалась? Ты не встретил никого на тропе?

— Нет, дорогая, а кого я должен был встретить?

— Старая женщина, красивая, в алом венце и пурпурной накидке была здесь только что. Она сидела вот тут, у огня. Неужели ты не видел ее… Гидеон, она знала мое имя! И твое тоже. На ее чудесных белых волосах был венок из красных цветов и ягод… Боже мой, Гидеон, это была она, она, богиня Пеле! — Девушка вдруг запнулась, в ее прекрасных глазах читался священный ужас.

— Пеле? — Гидеон недоуменно пожал плечами. — Не думаю, Эмма. Это тебе почудилось. Ты просто устала, любовь моя… Никто не встретился мне на этой узкой тропинке, и никого не было рядом с тобой у костра, когда я подходил…

Глава 6

— Я, пожалуй, пойду, мамочка?

Пожилая, изможденная болезнью женщина приподняла голову с подушки и улыбнулась Эмме, стоявшей у порога и смущенно теребившей в руках соломенную шляпку.

— Иди, девочка, иди и не смотри на меня так. Не бойся, со мной все будет в порядке, обещаю тебе. Побудь немного с тем, кто так радует твое сердце.

Эмма с нежностью смотрела на мать своими прекрасными фиалковыми глазами.

— Но я так часто теперь оставляю тебя одну! И вчера, и позавчера… Я так боюсь за тебя, особенно когда он здесь и пьян, как сейчас.

— Но ведь вчера я была не одна. Твоя тетя сидела со мной. Мы пряли листья халы, за разговорами прекрасно провели время. Иди! Джек спит и будет спать до тех пор, пока ром не выветрится из него. Иди же, а то он проснется…

Эмма тяжело вздохнула. На душе было так горестно!

— Но, мама, ты говорила, что дядя устроит так, что отец… Джек больше не появится здесь. Тогда мы смогли бы уехать, я бы забрала тебя в Гонолулу, закончила бы там школу. Уже в следующем году я могла бы получить аттестат и стать учительницей. Моего жалованья нам бы хватило. И потом, там хорошие врачи, они смогут вылечить тебя, мама.

Больная устало прикрыла глаза:

— Ах, доченька, ты обо мне только и думаешь! Каждый день я благодарю Небеса за то, что они послали мне тебя.

— И Джека, — съязвила Эмма. Она боготворила свою мать, но не могла простить ей того, что та во всем видела только хорошее и никак не могла оставить своего мужа-пьяницу.

Малия (так звали мать Эммы) тихо заплакала:

— Что ж тут поделаешь, никудышный муж мне достался. Но ведь я не могу прогнать его, он так плох, должен же и его кто-то пожалеть. Он буянит, лишь когда пьян, виски прибавляет ему смелости — вот он и куражится. А так — он неплохой человек, поверь мне. Ему просто хочется быть сильным, хочется, чтобы все его уважали. Подожди, он проспится, я дам ему денег, которые собрала на дорогу, и скажу, чтобы он убирался отсюда навсегда!

— Ох, мама, он пропьет их и все так же будет мучить тебя… Ну что ж, я пойду, хорошо?

— Иди, дочка, иди! Лауданум уже действует, я почти засыпаю.

Эмма поцеловала мать в щеку. Кажется, сегодня она действительно выглядит лучше, чем в последние дни…

Малия, несмотря на жестокую болезнь, была еще красива. Ее светло-карие глаза были чистыми и ясными, как у ребенка, тяжелые длинные косы едва тронула седина.

О, если бы только она могла поправиться!

Каждый день Малия молила об этом богов, думая при этом не о себе, а о дочери.

— Помоги тебе Бог, дочурка!

Эмма выскользнула из хижины, стараясь не разбудить отца, спавшего во дворе под хлебным деревом. Даже во сне он крепко прижимал к груди полупустую бутылку рома.

Земли матери приносили неплохой доход — поля были засеяны таро и давали хороший урожай. Если бы отец не пил! Все деньги уходили на его выпивку, средств едва-едва хватало на свежую рыбу, молоко и фрукты для матери…

«Ей нужно хорошее питание, — говорил доктор Форестер, — без этого болезнь отравит ее кровь».

Эмма прошла на задний двор, мимоходом заглянула к поросятам, подбросила им очисток, потом зашла в загон и, угостив лошадей морковкой, ловко вспрыгнула на спину невысокой, но крепкой, резвой и выносливой Макани.

Радостное предвкушение встречи с Гидеоном переполняло ее. Сердце девушки возбужденно заколотилось, когда она глянула на дорогу, ведущую к скалам-Близнецам. Казалось, ничего особенного, уже столько раз встречалась она с Гидеоном, день за днем. И все же, ожидание встречи наполняло ее радостным ликованием. Да, она влюблена в него! Это ясно. Никаких сомнений быть не может. Она влюбилась в него с первого взгляда, как это бывает в прекрасных романах. Эти последние дни лета были подобны волшебной мечте, грезе наяву, в которой Гидеон был ее чудесным принцем! Да, он так хорош собой, что вполне может быть предметом девичьих грез и мечтаний! Четкие, правильные черты лица, врезающиеся в сердце и память. Темно-голубые глаза, глубокие, как океанские воды. Его взгляд завораживал ее, заставляя млеть и замирать от непонятных желаний.

После прогулки к огнедышащему вулкану Эмма все-все рассказала матери. Та хотела знать малейшие подробности, она радовалась за свою доченьку, которой посчастливилось полюбить такого хорошего молодого человека.

Девушка рассказала обо всех чудесах, которые встретились на их пути: о первобытной пещере в слоях лавы, о мучительной агонии людей, засыпанных в ней однажды, много веков назад, горячим пеплом, — казалось, что их ужас еще исходит от этих обугленных стен, о трагедии двух англичан, о фейерверке богини Пеле, — о том, что она провела это время с Гидеоном, вместо того, чтобы отправиться к родственникам.

Поведала Эмма и про странную женщину, встретившуюся им.

— И знаешь, мама, ее предсказания сбылись. Я уже рассказала тебе о братьях-англичанах, один из которых угодил в трещину и сломал ногу. Так вот, мистер Бейнбридж ужасно беспокоился за своего брата Чарльза и хотел доставить его к доктору Джадсону в Хило кратчайшим путем. Проводник заупрямился, он уверял, что эта дорога слишком опасна. Тогда мистер Бейнбридж послал его ко всем чертям и пошел дальше без проводника. И что же? Не пройдя и мили, братья погибли, провалившись в какую-то глубокую трещину!

— О Боже! Прими, Господи, их несчастные души!

Задумавшись, Эмма не заметила отца, поджидавшего ее у калитки.

Девушка очнулась, когда Джек ухватился за уздечку.

Как он здесь оказался, ведь она только что видела его спящим?!

— Подай-ка назад! — прикрикнул Джек на кобылу, испуганно шарахнувшуюся от него.

— Отпусти лошадь, Джек! — Эмма резко натянула поводья.

Она не могла без отвращения смотреть на пьяного отца, на его грязную, ветхую шляпу из листьев пандануса, украшенную когда-то золотистыми, а теперь обломанными и вытертыми фазаньими перьями. Джек никогда не расставался с ней, считая ее по-прежнему нарядной (а ведь ее носил еще дедушка Эммы — и носил до самой смерти).

— Тсс!.. Так не годится, Эмма! Чуть больше уважения к папочке, детка! — Он обдал ее запахом перегара. — Слушай, маленькая мисс, такая важная, такая сердитая! Я тебя не одобряю, понимаешь? Набралась в монастыре всяких дурацких манер, но я-то знаю… я знаю, чего ты добиваешься, девчонка! Я все про тебя знаю.

Эмма побледнела. Неужели он выследил их с Гидеоном?

— Ну? Я попал в точку. — Отец погрозил ей грязным пальцем. — Ты обыкновенная сучка, такая же, как твоя мать! Куда ты спешишь? Кто тебя поджидает на бережку, словно портовую шлюху? Какой-нибудь Дик? Или Гарри? А может быть — Кейн? Да, дочка, папочка должен заботиться о тебе, присматривать за тобой, я совсем распустил тебя по своей доброте, — лицемерно гнусавил мерзавец.

Вдруг он схватил ее за косу и потащил с лошади.

Падая, Эмма почувствовала его запах — запах грязного, потного тела, омерзительно-кислый запах виски и скверной еды. Девушка чуть не задохнулась от отвращения, когда отец, не давая ей подняться с земли, приблизил к ней свое багровое от возбуждения лицо.

— А ты хорошенькая, гусенок! Видать, у тебя с этим Кейном неплохо получается? Ну ничего, с папочкой получится еще лучше! Пойдем, моя девочка, попробуем, какова ты на вкус да на ощупь.