Дональд Спото - Мэрилин Монро

• Название: Мэрилин Монро
• Автор: Дональд Спото
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-26746-0

О Мэрилин Монро написано больше, чем об аварии в Карибском море, которая чуть ли не стала причиной ядерной войны. Белокурая красотка, секс-символ Америки, она вскружила голову многим мужчинам. Перед вами книга одного из самых известных биографов — Дональда Спото.

Подробный иллюстрированный рассказ о красивой и талантливой женщине, которая была самой популярной американской киноактрисой 50-х гг., снискала себе славу и известность не только в США, но и далеко за их границами, а ушла из жизни в 36 лет...

Книга «Мэрилин Монро» — это воспоминания людей, которые близко знали актрису. Автор рассказывает о непростой жизни и всемирной славе голливудской звезды, о ее ранней смерти, которая до сих пор окружена слухами, тайнами и интригами…

---

Грейс, со своей стороны, была прямо-таки ошеломлена комплиментами и страстным ухаживанием молодого и красивого мужчины, которого она описывала всем знакомым как кинозвезду. Док Годдард и Грейс Мак-Ки, идя рядом, выглядели почти комично: она, ниже него на целых тридцать сантиметров[46], худощавая и тщательно одетая, и он, пресловутый мускулистый ковбой. Их беззаботное и приветливое поведение предотвращало шуточки или же прямые насмешки над ее возрастом, а друзья не могли нарадоваться, видя, какую нескрываемую радость доставляет им пребывание в обществе друг друга весной и летом 1935 года. Они поженились в августе, после того как провели безумный и разгульный уик-энд в Лас-Вегасе, где тетка Грейс была свидетельницей на их бракосочетании.

Возвратившись в Лос-Анджелес, молодожены взяли к себе одну из дочерей Годдарда, Нону, приехавшую к ним в Калифорнию (в последующем она стала киноактрисой и выступала под псевдонимом Джоди Лоренс), и вся четверка вселилась в маленький дом на Одесса-авеню в Ван-Найсе, в долине Сан-Фернандо, сразу за холмами Голливуда. «Норма Джин была робкой, замкнутой в себе девочкой», — отмечала многие годы спустя Джоди Лоренс, добавив, что обе они были «невротичными детьми, [которые] чаще всего молчали и с большой впечатлительностью реагировали на окружение». Лоренс вспоминала как они вдвоем построили себе домик на перечном дереве и вскарабкивались в него, когда им казалось, что у них какие-то неприятности. «Этот домик из веток и листьев был нашим убежищем»[47].

Слово «скромный» было бы слишком лестным определением их дома, который в принципе был обычной сельской избой. Оба супруга, и Док, и Грейс, имели в этот период работу только эпизодически, а сбережениями ни один из них не располагал. Годдард настаивал, что Норма Джин им ни к чему — лишний рот для прокорма, — и добился в конце концов от Грейс, чтобы та отдала ребенка в приют для сирот — ненадолго, обещал он, пока ему не удастся добыть пресловутое золотое руно.

В свете грандиозных планов, связанных с удочерением девочки и сотворением из нее настоящей кинозвезды, Грейс нелегко было сказать малышке, что в сентябре ей придется перебраться в сиротский приют. Что же касается Нормы Джин, то для нее это означало внезапный разрыв еще одного союза, нарушение еще одного обещания; в очередной раз она оказалась ненужной мебелью, которую выставляли из дома. Как сказала ей когда-то Ида Болендер, собственная мать ее «бросила», и Норма Джин уже успела узнать, что ее могут покинуть, если она станет досадной помехой. Отсутствие близких подруг в ее взрослой жизни в значительной мере было связано с детскими переживаниями: у Нормы не было ровным счетом никакого опыта, на котором она могла бы строить свое доверие к женщинам, никакого опыта (за исключением чуждой, сухой и закостенелой Иды Болендер), свидетельствовавшего о женской верности. Естественный процесс приспосабливания ребенка к социальной жизни в обществе еще раз оказался заторможенным и отброшенным назад.

13 сентября 1935 года Грейс уложила вещи Нормы Джин и отвезла ее в сиротский приют Лос-Анджелеса, расположенный по улице Норт-эль-сентро в Голливуде, где девочку зарегистрировали как три тысячи четыреста шестьдесят третьего ребенка за двадцатипятилетнюю историю указанного заведения. Место это ничем не напоминало ночлежного дома; совсем наоборот, посетителей встречала симпатичная, просторная усадьба из красного кирпича в колониальном стиле. Тем не менее здесь все-таки размещалось учреждение для сирот.

Дом мог одновременно принять от пятидесяти до шестидесяти детей, не все из которых являлись сиротами; в двадцатые годы по меньшей мере треть обитателей составляли беглецы или уличные беспризорники, покинутые родителями — бедными рабочими или иммигрантами, — которые были не в состоянии (или не испытывали охоты) содержать нежеланного отпрыска. В тридцатых годах многие родители, затронутые нищетой, имели право добиваться помещения ребенка на короткий срок в подобное учреждение. Такие воспитанники — к их числу принадлежала и Норма Джин — классифицировались как «временные постояльцы или стипендиаты». Пребывание Нормы в сиротском доме продолжалось вплоть до 26 июня 1937 года (она покинула его вскоре после того, как ей стукнуло одиннадцать лет), и в течение всего этого времени Док, увы, все еще не добыл искомого золотого руна. «У Дока во времена кризиса имелась масса проблем, — вспоминал позднее первый муж Нормы Джин. — Его можно было только пожалеть, поскольку мозги у него работали отлично, причем казалось, что и руками он умеет сделать почти что все».

Мальчики и девочки проживали в разных крыльях здания, располагаясь по пять-шесть человек в старательно ухоженных, аккуратных комнатах. Начиная с 1952 года Мэрилин, делая всякого рода заявления для прессы, все более и более давала волю своей фантазии. В 1960 году она сказала (приукрашивая и разные другие дела), что «спала в комнате, где стояло двадцать семь коек», после чего весьма детально перечислила прочие печальные подробности сиротской доли, как-то: мрачные помещения, умывание ледяной водой, казарменную дисциплину и вечные работы на побегушках — то выскабливание и отдраивание уборных, то мытье сотен грязных тарелок после еды. На самом деле в штате учреждения имелся соответствующий персонал для приготовления пищи и уборки помещений, однако в целях развития у детей чувства ответственности им платили по пять или десять центов в неделю за выполнение более легких и менее важных работ, отвечающих их возрасту и силенкам.

По словам Элинор Годдард, Норма Джин черпала вдохновение как раз в рассказах Элинор о действительно трудных и являющихся насмешкой над всякими нормами условиях жизни, которые той в детские годы довелось испытать на собственной шкуре в Техасе, когда в раннем детстве ее родители разошлись, а девочку перебрасывали от одних чужих людей к другим, из одного заведения в другое, и бедняжка Элинор на самом деле много раз попадала в отчаянное положение. Но отрезок времени, проведенный Нормой Джин в сиротском доме на Эль-сентро, был вполне сносным, а поскольку этот приют считался нерелигиозным, то есть в нем не было обязательной религии, то администрация, хоть и призывала детей ходить по воскресеньям в церковь, не навязывала своим питомцам совершенно никаких религиозных обязанностей.

В личном деле Нормы зафиксировано, что в 1935 году она была «нормальной здоровой девочкой, которая хорошо ест и спит, производит впечатление довольной, не жалуется и говорит, что любит свой класс». Учеба проходила не в здании самого приюта, а в начальной школе по Вайн-стрит, куда прогулочным шагом нужно было идти минут пять. По поводу двух лет, проведенных Нормой Джин в этой школе (в четвертом и пятом классах), никаких свидетельств не сохранилось[48].

В этот период Грейс часто являлась по субботам в приют и забирала Норму Джин на целодневную вылазку, которая, как правило, включала в себя ленч и посещение кинотеатра — если имени место дневные премьеры, во время которых они обе аплодировали звездам экрана и плакали вместе с толпами поклонников, что тогда считалось в порядке вещей. В числе фильмов, которые Норма Джин запомнила чрезвычайно хорошо, фигурировал и «Бунт на "Баунти"» с Кларком Гейблом[49]; тот напоминал девочке темноволосого мужчину с усиками, фотография которого висела в их доме на Эрбол-драйв. Потом она говорила, что Гейбл был мужчиной, о котором она думала как об отце». Грейс часто покоряла девочке слова о своих попытках «организовать все так, чтобы ты могла вернуться со мною туда, где твое настоящее место». Не подлежит сомнению, что она имела при этом в виду формальное объявление Годдарда опекуном девочки.

В такие дни Норму Джин часто брали в Китайский театр Граумана, где, как запомнилось девочке, она «пыталась вставить свою ступню в отпечатавшиеся следы подошв, но мои школьные башмаки были слишком велики для узеньких шпилек на высоком каблуке, которые служили обувью актрисам. Потом я померила свою руку по сравнению с их ладонями, однако здесь моя казалась слишком маленькой — в общем, все это очень обескураживало и расхолаживало!».

Тем не менее с такой учительницей, как Грейс, обескураженность Нормы Джин не могла длиться долго. Девочку часто брали в парикмахерский салон, где Грейс с беспокойством приглядывалась к тому, как Норме Джин пытались добавить очарования, поспешно накручивая ее волосы на бигуди и укладывая их с помощью щеток и плойки. Иногда в кафе или в кинотеатре девочку вели в дамский туалет и показывали правильную технику нанесения пудры на лицо или помады на губы; карандаш для подведения глаз и одеколон завершали маленько представление, которое проходящие мимо дамы могли посчитать несколько странным и преждевременным демонстрированием взрослости. «Если говорить про косметику, то в Грейс было что-то от фокусницы, — вспоминает Элинор Годдард, — и она обожала мучить нас самыми разными советами насчет макияжа».